Девушка для Привратника Смерти (СИ) - Петровичева Лариса - Страница 18

— Ты меня душил, — призналась Эльза. Габриэль усмехнулся, снова поймал ком пены и сдул с пальцев.

— Тебе понравилось, я заметил, — сказал он, и Эльза смущенно отвела взгляд, вспомнив, каким страхом и томительной сладостью был наполнен тот миг перед обмороком. — Да и прежде никто не жаловался.

— Наверно, не все выжили, — съязвила Эльза и тотчас же пожалела об этом. Габриэль усмехнулся и, с мягким испытующим прищуром посмотрев на нее, ответил:

— На самом деле умерла всего одна женщина. Моя вторая жена. И тут виной уже не мои действия, а то, что она стала дергаться, отбиваться и перетянула петлю. Я просто не успел ничего сделать.

Он говорил об этом с таким спокойствием, что Эльзу пробрал озноб. Именно этого она и боялась. Габриэль убил свою вторую жену, еще неизвестно, куда девалась первая, и ясно, что Эльзу вряд ли ждет что-то хорошее.

— Не души меня, — твердо сказала она, и видит Бог, эта твердость стоила невероятных сил. — Я не хочу. Я вижу, что тебе это нравится, но пожалуйста…

Эльза в принципе понимала, каким будет ответ. Мало ли, что ты не хочешь? Хозяйка здесь не ты, и никто не спрашивает твоего мнения по поводу того, каким именно образом тебя иметь. Но к удивлению Эльзы, Габриэль только плечами пожал.

— Ну… хорошо, — ответил он. — Ладно. Ты права, такие вещи надо решать до того, как все начинается. И я вел себя не совсем так, как приличествует джентльмену.

Этого Эльза не ожидала. Такие люди никогда не признают своих ошибок — обычно они перекладывают вину на других.

— Я ведь Привратник Смерти и королевский палач, — добавил Габриэль. Неторопливо подплыл к Эльзе и, в очередной раз зачерпнув пены, принялся неторопливо намыливать ее плечи. — От меня нельзя ждать чего-то сладенького и миленького.

Его пальцы двигались неспешно, то едва дотрагиваясь до кожи, то вдруг почти ввинчиваясь в плечи. Эльза почувствовала, как тело наполняется покорной вязкой слабостью под чужими ладонями, а соски твердеют. Это было пугающее, гибельное ощущение — в висках пульсировал страх, душа захлебывалась, крича «Нет! Нет! Не надо!», но тело предательски отзывалось на умелые прикосновения, то невесомые, то уверенные и сильные.

— Я и не жду ничего сладенького… — проговорила Эльза. — Просто не делай мне больно.

Синяки, оставленные в их первую ночь, еще не побледнели, они по-прежнему лежали на бедрах и охватывали запястья уродливыми браслетами. Губы Привратника Смерти скользнули по шее Эльзы к ключицам, ладони с прежней неспешностью поплыли по спине и с мягкой уверенностью сжали ягодицы.

— Не бойся, — услышала она. — Ничего не бойся.

Поцелуй был таким же, как и в их первую ночь — осторожным, словно Привратник Смерти пробовал губы Эльзы на вкус, словно боялся спугнуть ее резким движением. Эльза чувствовала себя маленьким и робким животным в сильных лапах властного хищника и с ужасом понимала, что это чувство наполняет ее теплом и покорностью, а вода, обнимавшая их горячими ласковыми волнами, дарила легкость и какую-то непривычную нежность.

Эльза словно бы наконец-то очутилась на своем месте.

— Пойдем на сушу, — негромко произнес Габриэль и плавно подтолкнул Эльзу к ступенькам.

Музыкальный артефакт медленно крутился на подставке, наполняя спальню медовыми мазками света и едва слышной музыкой — Третья соната Аквини казалась чьим-то легким дыханием. Габриэль накручивал каштановый локон Эльзы на палец и лениво размышлял о том, чем именно она так его зацепила.

Когда они пришли из бассейна и замерли возле кровати, то Эльза, укутанная в пушистое белое полотенце, растрепанная, влажная и горячая, вдруг робко дотронулась до плеча Габриэля. Сделала крошечный, почти незаметный шажок ему навстречу, и это было похоже на солнечный удар. Это обжигало и заставляло дрожать.

Несмотря на потерю девственности, Эльза сохраняла в себе ровный свет невинности — и этот свет обернулся пламенем, драконьим огнем, который опалил их обоих.

Она боялась себя больше, чем его. Она была кроликом в лапах тигра, жертвой, которая смирилась со своей участью и отдалась ей. И в то же время Габриэль понимал, что жертва здесь — он. Он сдавался перед этой робкой нежностью, он терял самого себя.

Похоже, они оба были отравлены друг другом. И противоядие можно было найти лишь сплетаясь в объятиях.

Полотенце упало возле кровати — Габриэль отшвырнул его нервным пинком. У Эльзы была маленькая грудь с остро торчащими розовыми сосками — целуя их, Габриэль ловил губами биение чужого сердца, быстрое и порывистое. От теплой кожи поднимался запах лимонов и чего-то еще, потаенного, сокрытого в такой глубине души, что при всем желании не дотянуться. Габриэль исступленно целовал девушку, то и дело срываясь и тотчас же осаживая себя, закатывая внутреннюю оплеуху: мягче, нежнее, не оставлять укусов, не сжимать в объятиях до хруста костей… Это было мучительно, это помрачало разум — но Эльза, пусть по-прежнему робко и испуганно, но все же отзывалась на его поцелуи и прикосновения. И от этого становилось легче.

Она послушно раздвинула ноги и подалась навстречу, принимая Габриэля в себя — в этот миг в ее глазах не было темной нерассуждающей покорности жертвы. Было лишь желание, которое она хотела утолить в объятиях своего мучителя. И Габриэль с той же обжигающей страстью вбивался в хрупкое девичье тело, пахнущее лимонами и грозой, и, сжимая в ладонях ее закинутые за голову запястья, понимал: этого мало. Ему этого мало.

Эльза была жизнью и хотела жить. А он принадлежал смерти, и в этом-то и была вся беда.

И он все-таки не удержался. Когда узкое горячее лоно сжалось, а пальцы Эльзы судорожно впились в его плечи, Габриэль все-таки надавил на одну точку на влажной девичьей шее. Широко распахнутые глаза Эльзы помутнели, она обмякла на скомканной простыне, и тонкая ладонь безвольно соскользнула с плеча Габриэля. В этот миг девушка была настолько трогательной, настолько прекрасной и желанной, что он и сам не понял, как кончил. Просто зашумело в ушах, словно где-то рядом проснулось море.

И теперь они лежали рядом, артефакт неспешно вращался на подставке, разбрызгивая пятна света и придавая растрепанным волосам Эльзы медовый оттенок, и Габриэль впервые за долгое время ощущал какое-то ровное спокойствие. Ему было хорошо. Он наконец-то понял, чем именно его так зацепила юная костоправша. Эльза просто была живой, вот и все.

— Ты же обещал меня не душить, — прошелестел негромкий голос. Габриэль задумчиво улыбнулся, погладил Эльзу по плечу и ответил:

— Я и не душил. Послушай, тебе правда ничего не угрожает. Я знаю, что делаю.

Разумеется, Эльза ему не поверила. Шмыгнула носом, и ее обнаженная спина дрогнула.

— Должно быть, ты говорил то же самое своей жене, — услышал Габриэль.

— Верно. Она мне не верила, так же, как и ты, — ему сейчас меньше всего хотелось вспоминать то, как завершился его второй брак, но от этого, похоже, было не уйти. — Если бы верила и не делала лишних движений — мы бы жили долго и счастливо.

Габриэль с искренней горечью усмехнулся и добавил:

— Я — счастливо. А она — долго.

Эльза обернулась к нему, и Габриэль увидел, что в глазах девушки стоят слезы. Будь на его месте братец Арканжело — Эльза непременно получила бы пощечину и напутствие не раздражать, если уж лежишь в постели с джентльменом королевских кровей. Но Габриэля не раздражали женские слезы.

— А первая? — спросила Эльза. Габриэль улыбнулся. Лег удобнее, обнял Эльзу и подумал, что надо бы все же выбраться из кровати и пойти в малую столовую, поужинать.

— Она уехала почти сразу же после нашей свадьбы, — признался Габриэль. — Мы разведены.

Эльза дышала легко-легко. Она казалась птичкой на ладони — крошечной тропической птичкой, прилетевшей в его привычное существование на грани жизни и смерти.

Габриэль успел ее присвоить — но так и не знал, что с ней делать.

— Хочешь кофе? — спросил он.

Время было позднее, и в малой столовой горела всего одна лампа, делая зал действительно маленьким и очень уютным. Служанка, которая занималась разгадыванием крестословиц, при появлении Габриэля и Эльзы услужливо вскочила со стула и замерла, глядя на них и едва не разевая рот от удивления. Конечно, очередная подруга Привратника Смерти — невероятно интересное зрелище.