Шолох: Теневые блики (СИ) - Крейн Антонина - Страница 29

Полынь казался мне очень классным, и где-то в глубине души я уже представляла, как мы вдвоем станем самыми эффективными Ловчими в Шолохе — будем получать награды, раздавать автографы, пить шампанское на дворцовых приемах… Но после этого разговора мне было неприятно находиться рядом с куратором. Ничего криминального вроде не случилось, но я выяснила, что меня, что называется, купили, чтобы использовать в своих целях, — и мне это совершенно не понравилось.

Если бы Полынь был шантажистом по натуре (а вдруг он и был, понимаете?), он бы мог пойти дальше и навариться на мне: делай это и это, а не то всем расскажу, что ты обманом поступила в Ведомство, тем самым солгав представителям государственных органов. А я что? Я ничего. Уверена, если бы ситуация дошла до расклада «мое слово против его слова», я бы проиграла. Грустно чувствовать себя лошарой, чья голова полетит сразу же, стоит начаться боевым действиям.

Более того, Полынь явно заранее просчитал, что, попадя на службу, я не стану никому рассказывать о том, что у меня нет магии, и я вообще не пойми как здесь оказалось. То есть он предвидел мое не самое благородное поведение, прочитал эту ложь, трусость в моем характере — и оказался прав. Такое осознавать особенно неприятно. Как говорится, в других нас больше всего бесят те черты, которые есть и у нас самих. И Полынь, и я, судя по всему, были не прочь поставить личные интересы над общественными, коли возникала такая возможность.

Мне было стыдно.

ГЛАВА 13. У госпожи Пионии

Согласно статистике, 50 % шолоховских анекдотов посвящено госслужащим. Чаще всего высмеивают якобы невротичных Смотрящих из Лесного Ведомства. На втором месте — Стражи, обычно предстающие глупыми и нерасторопными. На третьем — «жадные» и «предвзятые» работники Правого Ведомства.

Энциклопедия «Доронах»

под авторством Дахху из Дома Смеющихся,

черновик первый

После разговора с Полынью мне хотелось приободриться, поэтому я решила отправиться к какому-нибудь из своих «якорей хорошего настроения». Этим термином я называю места, где мне хорошо. В каком душевном состоянии туда ни приду — мир становится веселее. Для установки якоря достаточно лишь пару раз почувствовать себя где-то по-настоящему счастливым, отметить эту закономерность и потом уже целенаправленно приходить туда за дозой эндорфинов. Желательно добавить к якорю-месту какой-нибудь якорь-действие: например, я, приходя, всегда закидываю назад голову и улыбаюсь, как бы разрешая своему настроению поползти вверх и жизни улучшиться. Можно было бы еще руки по сторонам раскинуть, но не хочется выглядеть совсем уж больной. В итоге гормоны все делают за тебя. Очень удобно, советую и вам попробовать. У меня в Шолохе несколько таких «якорей». Самый близкий к дворцовому острову — Морская площадь.

Она располагается в соседнем городском районе, прямо за рвом Рейнич. Довольно странный топоним для города, затерянного в чащобе, но, между тем, правдивый — по приказу прежнего Лесного Короля там был построен огромный фонтан с каменной группкой ундин, отдыхающих на побережье. Вода, гейзерами бьющая вокруг и между скульптур, конечно же, соленая, по составу повторяющая воду Шепчущего моря.

Раз в год, во время сессии в Башне магов, к фонтану приставляются на круглосуточное дежурство двое-трое стражей, потому что у послушников считается доброй приметой выпить стаканчик «морской» воды в ночь перед экзаменом. Вода эта, между тем, заколдованная, поэтому последствия могут быть непредсказуемыми — все организмы по-разному реагируют на магию в желудке. Но послушник не был бы послушником, если бы думал о собственной безопасности больше, чем о хотя бы призрачной возможности получить шикарные оценки. Поэтому юноши и девушки идут на многочисленные ухищрения, чтобы обмануть стражей и все-таки хлебнуть заветной водицы. Иногда доходит до совершенно шедевральных инсценировок — например, до создания весьма реалистичных иллюзий горящих кварталов вдалеке, что, по-хорошему, требует гораздо большего напряжения, чем сдача даже самой сложной теоретической дисциплины.

Помню, по окончании первого года обучения у мастера Орлина, мы с Кадией тоже решили приобщиться к традиции. Вроде как она и не очень-то нас касалась, но нам хотелось попробовать. Увы, затея потерпела крах — стражи заметили нас (что не трудно на пустынной площади) и бесславно оттащили за шкирки, пригрозив официальным выговором.

Сейчас на Морской площади, помимо фонтана, располагается еще одна шолоховская достопримечательность — чайная телега почтенной госпожи Пионии. Когда я приблизилась к ней, круглая и улыбчивая старушка привычно затараторила без пауз и смены интонации:

— Ой, ты пришла, дорогуша, а я уж решила, забыла о старушке Пионии, как твои дела, милая, наливай себе чаю, хорошая! — когда лавочница говорила, у нее смешно подпрыгивали тугие завитушки волос, оттененные чернилами, а круглые очки так и норовили съехать с носа-пуговки.

Я послушно взяла предложенный берестяной стаканчик.

На деревянной телеге, сохраняющей горизонтальное положение благодаря вечно спящему ослу, растет целая башня из таких стаканов. Они уютно вкладываются один в другой, и госпожа Пиония вынимает их по штуке клиенту, отдавая с концами — хочешь, неси домой, хочешь, выкидывай. Для Шолоха это просто невиданная либеральность по отношению к посуде! Когда чайная телега впервые появилась в столице — а это было позапрошлым летом — горожане выстраивались в очередь не только и не столько за умопомрачительно вкусными чаями, сколько за удивительными стаканчиками.

Теперь-то все пообвыкли, хотя на кухнях друзей тут и там выглядывает с посудных полок берестяной бочок. Самое удивительное, что никакие другие лавочники так и не стали копировать бешеный успех госпожи Пионии, хотя, казалось бы!.. Все-таки в Шолохе, с точки зрения пороков, гордыня чернит больше сердец, чем жадность. Меньше заработать — не беда. Прослыть плагиатором — вот это уже проблема.

Впрочем, довольно быстро торговцы догадались делать стаканчики из картона… Теперь все желающие гуляют по Шолоху с напитками наперевес — особенно в весенне-летний сезон.

Телега, между тем, у Пионии такая замечательная, что мне никогда не удается просто пройти мимо: серебристое дерево, мирно похрапывающий во сне ослик, огромные охапки живых цветов (с количественным перевесом пионов, конечно же), высокие башни из стаканчиков. Колорита добавляют тихо булькающие на огнях котлы с чаем и свисающие со всех сторон до земли охранные амулеты причудливых форм и цветов.

Амулеты старушки, несмотря на свою живописность, долгое время были камнем преткновения в отношениях Пионии с Лесным ведомством. И, пожалуй, возмущение Смотрящих можно понять: колдовать на территории Шолоха иностранцам строго-настрого запрещено без специального разрешения, а так ли безобидны эти висюльки, как утверждает хозяйка, можно узнать только после тщательной магической проверки. Но, конечно же, с места в карьер портить отношения с подающей надежды лавочницей, щедро заплатившей государству за торговую точку, никому не хотелось. И тот факт, что Пиония, мать архиепископа саусберийского, уже в день своего приезда была представлена Королю, тоже не играл на руку законникам. Дипломатия, ничего не поделаешь. Потом, кстати, Пиония сама сжалобилась над зеленеющими каждый раз, как проходят мимо, чиновниками, и получила-таки свое разрешение на магию. И теперь колдует от души.

Отдельный вопрос, зачем столь важной даме вообще понадобилось открывать передвижную лавку в таком далеком королевстве, как Шолох. Спросив ее об этом напрямую на заре нашего знакомства, я, однако, получила вполне разумный ответ.

— Деточка, если ты всю жизнь живешь, как строгая мамочка талантливого богослова, то однажды все-таки захочешь сбежать на край света к еретикам под крылышко и делать там, что вздумается. Даже если роль сумасшедшего приключения в твоем случае играет возможность наливать людям чай за деньги. К тому же, я надеюсь каким-нибудь чудом приобщиться тут к вашей замечательной привычке жить долго-долго и не стареть. Глядя на мои седины, ты могла бы сказать, что я опоздала, и была бы неправа — Пиония де Винтервилль еще ого-го!