Дни войны (СИ) - "Гайя-А" - Страница 40

— А каков обычай в завоеванном городе? — сказал волк, запинаясь, — видишь ли, южане нанесли большую обиду моим братьям, и я хотел сквитаться.

— Все, что взял в бою — твое, — тут же ответил Ревиар, делая особый широкий жест рукой, — а взять можешь столько, сколько посчитаешь нужным — и жизней тоже. Ты пойдешь?

Конечно, оборотень согласился, они ударили по рукам, и в тот же час мир стал еще на шаг ближе к воинству Элдойра.

Мила уже не хотела спать. Она пила вино, улыбалась, ласково обхаживала гостей отца, обнося их брагой и угощениями, и не уставала часто — глаза в глаза — смотреть в лицо своему Наставнику. И хотя он старался избегать встречи взглядов, они неизбежно происходили снова и снова. Гулянья закончились, когда на горизонте уже показались отблески утренней зари.

Хмель, опираясь о кулак, сидел и смотрел, как слуги Ревиара убирают остатки пиршества, бросая кости собакам, а слишком пьяных гостей разносят по кострищам более крепкие собратья. Где-то в повозках кричали совершенно растерянные петухи и цесарки.

— Слишком поздно, — произнес он вполголоса то, наконец, о чем весь вечер думал.

— Выспимся завтра верхом, — с улыбкой сказала Мила, усаживаясь на землю на подошвы собственных сапог, — господин Гельвин слышит?

Хотя это изысканное обращение она готовила заранее, оно не прозвучало неискренне. Назвать просто по имени своего Наставника Мила не могла — не слушался язык, хотя больше всего хотелось произнести вслух его имя.

— Завтра… — начал было говорить Хмель, но к шатру метнулся посланник, — что случилось?

— Войска Мирмендела вышли из Серпы, — переведя дух, поспешил сообщить тот, — объявляем тревогу. Будет битва! Они приняли вызов!

— Интересно, какие дружины отправятся первыми… — задумался вслух Гельвин, и Мила встала.

— Если поедет отец, я тоже поеду.

— Мила, это же не…

И он вынужденно улыбнулся, стараясь скрыть нахлынувшее чувство беспокойства. «Ревиар не простит мне, если я все-таки дам ей рекомендации, как воину. Я себе не прощу. А она не простит, если я этого не сделаю».

— Время уже позднее, — добавил он к ласковому взгляду, наконец, и встал с земли.

Мила поклонилась.

— Доброй ночи, — пожелала она, не назвав его никак.

Лежа под открытым небом, отгороженная навесом и несколькими сложенными на земле седлами, Мила разглядывала южное небо, полное ярких звезд, и мечтала. Ей хотелось, чтобы победоносная армия как-нибудь обошлась без кровопролитных сражений, и быстро восстановила границы государства. Ей хотелось, чтобы каждый взгляд, в котором золотисто-янтарные глаза Наставника были устремлены на нее, был полон чувства, которое она угадывала и сама не верила в возможность его существования.

***

«Они приняли вызов! — раздавалось над стоянками воинов, и Ревиар тяжело вздохнул, — они ответили!». Полководец лучше других знал, что вызовом было само присутствие войск Элдойра на исконных землях, и Южный Союз никогда не упустит шанс еще раз разбить их.

Южане. Полководец закрыл глаза, надеясь не заснуть тут же.

— Письмо от переговорщиков, — появился перед ним Даньяр — его двоюродный брат, — дружины рассредоточились, как ты и приказал. Полководцы собраны. Мы готовы выступать.

В последний раз воеводы Элдойра собирались вместе до наступления на оккупированные земли. Ближе к границе они быть не могли — здесь, в лугах Салебских Низин, Ревиар Смелый самолично вывернул из земли межевой столб Южного Союза и поставил на его месте свой шатер.

Письмо уже распечатал и зачитывал Ниротиль, остальные хмурились, молча слушая.

— «…вместе с его войском, — бубнил он, пробегая глазами до конца листа, — дальнейшее продвижение будет рассматриваться Верховным Сходом Южного Союза как агрессия. Отдельные группы паломников без оружия могут пройти, заплатив полагающуюся цену, через заставу Сакин…».

Ревиар отметил, что лица у абсолютного большинства мрачнеют с каждой минутой.

— Их не может быть десять тысяч, — задавленно говорил Ниротиль, не в состоянии прийти в себя, и почти жалобно глядя на Оракула, — это просто невозможно.

— Почему? — спокойно возразил Регельдан, холодно глядя на соратника, — только потому, что нас меньше? Они берут деньги за паломничество в своих городах, и в наших. Они захватили все Гавани. Не уставая, нападали на нас, не давая времени опомниться. Вспомни, сколько ты сражался в Сабе.

— Этельгунда?

— Что? Я согласна с братом, — подала голос княгиня, — я знаю, что с Салебских земель Союз призывал семь тысяч воинов. Бог знает, сколько из них встали под знамена.

— Флейя говорит о трех тысячах, — донеслось с характерным певучим акцентом от кого-то из южан, вставших на сторону Элдойра.

— Служители застав клянутся, что их не меньше дюжины!

Воины умно запротестовали. Включая даже и тех, кто даже и не слышал прежде о существовании Флейи: «Нет, никак нет!».

— Ай, что говорить! — сморщился Регельдан, — предпочту оказаться съеденным оборотнями, но не попасть к южанам, — все содрогнулись, невольно соглашаясь. — Больше их или меньше — уже то, что они вообще есть, дурно. В этом году Союз пойдет на Элдойр, ясно же, для чего нанимали дружины; а к следующему году шайка там окопается, и мы уже никогда их не выкурим. Твоя воля, господин мой Элдар, но сейчас у Дивы вряд ли больше семи тысяч под знаменами, вместе с союзниками — не более пятнадцати — а я надеюсь, что не более двенадцати! — и они снаружи крепостных стен. Сколько их станет через год — внутри? Нечего и думать. С ними не договориться. А с кем нельзя договориться, тех… надо…

Послышались согласные смешки. Даже самые упертые и жадные воины предпочли бы взять Элдойр нищим, чем увидеть его богатым, но уже потерянным навсегда.

— И все же соблюдем приличия. Я сам буду вести переговоры с Дивой, — Оракул встал со своего места, — в ближайшую луну мы войдем в белый город, хочет того предводительница еретиков или нет… за Элдойр!

— За трон Элдойра! — подняли кубки все присутствующие.

И только Ревиар Смелый помедлил, прежде чем осушить свой до дна.

***

В историю Поднебесья Флейя вошла по двум причинам. Первой были ее легендарные плодородные земли и роскошные фруктовые леса, второй — Флейский Нейтралитет.

Город Флейя, расположенный точно посередине пути между Мирменделом и Элдойром, неизбежно стал зоной переговоров. Несколько раз за долгие годы противостояния в городе, казалось бы, беспричинно учинялась резня, и однажды все закончилось мятежом с последующим объявлением абсолютного нейтралитета. Вооруженного, разумеется.

Несмотря на строгое Единобожие, флейяне представляли собой своеобразный народ, и Ильмар Элдар с их норовистым характером был знаком не понаслышке.

— Вы поэтому не взяли охраны? — нервно оглядываясь, спросила Латалена. Один из сопровождающих ее Элдар улыбнулся.

— Они не знают, кто мы, а мы не останавливаемся, пока не проедем.

— А что будет, если остановимся?

— Они тут все сумасшедшие, — пожал плечами дружинник, — но они лучшие воины, и не сдаются. Даже их женщины и дети никогда не достаются врагам.

Латалена Элдар с сомнением оглянулась. Эта формулировка была ей знакома, и обычно подразумевала коллективное самоубийство. Теперь она обратила внимание на удивительно высокие каменные заборы — каждый дом был похож на отдельную маленькую крепость, даже с бойницами.