Одна (ЛП) - Арден Мари - Страница 38

— Пригнись, Джулс! Что если у него есть оружие!

Я слишком потрясена, чтобы двигаться. Могу только с ужасом смотреть на его лицо, когда он поворачивается, чтобы посмотреть на меня. Он не разрывает зрительного контакта, когда ударяется о нашу машину – быстрее, жестче. Слышу визг колес. Свет мерцает, но уже через мгновение перестает работать. На секунду его лицо скрывают ночные тени, и единственное, что можно увидеть – это узкие щели сердитых карих глаз.

Первая мысль, что приходит в мою голову – он уже не выглядит таким, каким я его помню. Но все мысли снова исчезают, когда он ударяет нас сзади. Я воплю от удара головой об окно.

— Ааа! — кричу я, борясь за стабилизацию своего тела.

Но это не помогает, Пакс снова движется вперед, подталкивая нападающего назад.

— Пригнись, Джулс!

Сильнейшая боль стреляет в висках.

— Опусти голову!

Большими руками Пакс заставляет меня пригнуться. Я вздрагиваю, плача от боли, но он игнорирует это. Пакс не отпускает педаль газа, даже когда в панике ругается. Смутно понимаю, что он водит только одной рукой, пока второй удерживает меня.

— Пакс, — кричу я.

Если он и слышит меня, то не показывает этого.

— Я буду в порядке, Джулс. Собираюсь избавиться от него. Я знаю этот город как свои пять пальцев, а судя по Миннесотской лицензии, он нет.

— Будь осторожен, — предупреждаю его. — Он опасен. — Мой голос тихий и слабый.

Чувствую смущение, но в основном только боль и шок.

— Он разговаривает с нами, — вдруг говорит Пакс.

Что? Я морщусь, когда машина вновь делает резкий толчок. Что только что Пакс сказал?

Что ж, я не просто собираюсь опустить свое окно, сумасшедший ублюдок...

Колеса крутятся. Шины визжат. Люди кричат. Сирены.

— Мы должны убраться отсюда, — слабо говорю я Паксу.

Вспоминаю, он говорил мне, что его квартира в городе недалеко отсюда.

— Поехали к тебе на квартиру! — вырвалось у меня. — Быстро!

— Джулс, ты с ума сошла? Нам надо поговорить с копами. Какой-то психованный мудак пытается убить нас! Он толкнул нас на непрерывный поток машин...

— Ты доверяешь мне? — Это единственные слова, которые я могу придумать.

— Джулс, сейчас не время для этого, — Пакс удивленно посмотрел на меня, будто я тоже сумасшедшая. Его голос успокаивается, но я все еще вижу тик у него на щеке. — Нам надо забрать лицензию у этого мудака, дернуть за кое-какое место и сказать копам, что случ...

— Нет! — мой голос резок. — Мы не можем, Пакс!

— Он уберется отсюда! Распишись и получи его чертову лицензию, Джулс!

— Нет! — плачу я.

— Джулс! — Он пытается смотреть на меня и вести машину. — Что за чертовщина с тобой сейчас творится? Мне нужно, чтобы ты успокоилась, детка, и взяла ручку...

— Нет! — кричу я. — Нет! Ты что, не видишь? Это бесполезно.

— Что?

Я глубоко вздыхаю. Не могу смотреть на Пакса, когда говорю ему. Не могу видеть разочарование.

— Он здесь из-за меня. — Мои губы дрожат.

Глава 22

Семью месяцами ранее.

Они будут жаждать моей крови.

Знаю это. Это то, что делают люди вроде них. Они в этом профи.

Руки дрожат. Я трусиха. Что я должна по-настоящему сделать, так это отправиться в полицию. Они убили бабулю за то, что она увидела то, чего не должна была видеть. Не думаю, что полиция сможет меня защитить. Коррупция – друг для всех, даже для тех, кто в форме. Кажется, для тех, кто в форме, особенно.

Боюсь доверять кому-нибудь, даже Брейдену. Он не знает, что я собираюсь уехать. Он никогда не помог бы мне, если бы знал. Бабушка всегда предупреждала меня, что от мужчин ничего хорошего, они всегда хотят что-нибудь взамен, если что-то для тебя делают. Всегда. Она любила повторять, что, когда Господь создал Еву из ребра Адама, он взял еще кое-что. Он взял также сердце Адама.

Мужчины бессердечны.

После всего, что я видела, знаю, что это правда.

Крепче вцепляюсь в ведро.

Я также больна, как Брейден.

Он может быть одержимым, озабоченным собственником, но, по крайней мере, он не делает незаконных вещей.

Делаю глубокий вдох. Хочу ранить Хуана Гонзалеса так же, как он ранил меня. Забрать у него то, что он любит больше всего, также как он забрал у меня то, что я любила больше всего. Я хочу, чтобы он страдал. Иногда моя ярость пугает меня. Она приходит и уходит быстрыми маленькими всплесками, которые оставляют меня дрожать на полу.

Жидкость внутри банки темная и вонючая. Я несла ее с заправки в семи милях8 отсюда. Иду и постоянно прячусь в тени. Мне следует бояться быть одной в таком пустынном месте. Ведь я уязвима и мала. Единственная вещь, действительно меня пугающая – это то, что я не переживаю из-за этого. Мой самый большой страх – позволить убийцам свободно ходить по земле, чтобы они сделали это снова в другой семье, с другой маленькой девочкой.

И этот момент, наконец, приходит. Я не ликую так, как думала. Не злюсь. Истерика грозится вырваться наружу. В эту ночь большинство моих эмоций придают меня. Чувствую себя опустошенной, как сломанное дерево.

Я уверена, даже не смотря на дрожь. То, что делаю – безрассудно. Это опасно. Если бы у кого-то был такой выбор как у меня, он бы поменял решение? У меня нет денег, чтобы дать взятку или связей, чтобы договориться. Как бы мало не казалось, на сегодня этого достаточно.

Вспоминаю все причины, по которым то, что делаю правильно:

1) Он убил мою бабушку;

2) Он убивал других;

3) Он будет убивать снова;

4) Никто не будет противостоять ему.

«Есть причина, по которой никто не осмеливается ему противостоять», — шепчет перепуганная часть меня. Это часть, которая стремится выжить, та часть, что бабушка пестовала всю свою жизнь.

Я подавляю инстинкт.

Может, сегодня этому придет конец. Может, никто больше не пострадает.

Делаю решительный шаг вперед. Рядом слышна сова, звучит близко. Краем глаза вижу ее. Она золотая и величественная, не будь я так взволнована, может быть попробовала бы подойти ближе. Вместо этого продолжаю идти вперед, наклоняя ведро на бок и выливая жидкость. Слышу порхание крыльев и снова останавливаюсь. Сова преследует меня? Нужно поскорее убираться отсюда. Это не безопасно.

— Кыш, — шепчу я. — Кыш, сова!

Она, очевидно, не понимает, потому что продолжает таращиться на меня своими странными желтыми глазами, вглядываясь, словно может узнать мои секреты.

— Так будет лучше, — говорю я. — Я должна.

Она продолжает смотреть на меня. Считаю ее присутствие прикрытием, когда иду по периметру, убедившись, что оставила довольно толстый слой жидкости на земле. Мы в тихом месте, здесь не должно быть другой живой души. Останавливаюсь, когда дохожу до места, с которого начала.

— Тебе нужно уходить, — шепчу я, глядя на сову. — Улетай.

Она смотрит на меня, будто я должна следовать за ней. И на секунду мне захотелось этого. Хочу взлететь в небо и исчезнуть за облаками. Танцевать на звездах и больше никогда не опускаться к зеленым полям.

Из-за нее мне становится грустно, а затем она поднимает свои мощные крылья. И смотрю, как она улетает. Смотрю, как сова исчезает в том направлении, в котором хотела исчезнуть и я.

Остаюсь одна в темноте.

Вдруг она стала настолько густая и подавляющая, что на мгновение я чувствую, будто меня затягивает в яму. Это уже не новое чувство. Чувствовала себя так же, когда узнала, что бабушку убили. Интересно, эта дыра внутри меня когда-нибудь заполнится? Может быть я проклята быть опустошенной, пока живу на земле? Может быть почва сможет сделать что-то получше для меня. Может быть, она, наконец, исцелит меня.

Лицо Брейдена промелькнуло у меня в мыслях. Он был бы здесь со мной сегодня вечером, если бы я попросила.

Он пошел бы со мной в ад и обратно. Самое ужасное, я не думаю, что он бы что-нибудь почувствовал. Он сгорел бы вместе со мной, и ни черта бы не почувствовал.