Страж ее сердца (СИ) - Штерн Оливия - Страница 11

Потом Мариус поднялся по ступеням и решительно подергал шнур звонка. Несколько минут ничего не происходило, затем высокие, украшенные деревянными завитками двери распахнулись.

— Ниат Эльдор, — дворецкий здесь был отлично вышколен, а потому ничем не выдал удивления, — ниат Фредерик у себя. Сейчас доложу. Проходите.

Мариус шагнул через порог, и оказался в привычной и приятной обстановке. Коричневый паркет под ногами, стены в шелковых обоях с золотым тиснением, портреты многочисленной родни Фредерика. Он прошелся туда-сюда, с удовольствием вслушиваясь в легкий скрип дерева под ногами. В этом доме всегда было чисто, уютно и приятно. Сюда вообще приятно было заходить в гости.

— А. Мариус. Дружище, — со стороны лестницы раздался вопль хозяина дома, — крагхи тебя дери, а я-то думал, что ты уже и не появишься в Эрифрее. Засел в роутонском болоте — и все, с концами.

Фредерик Артемис Лайр спускался, скользя пальцами по полированному перилу, а долгополый халат, небрежно наброшенный, волочился по ступеням, словно королевский шлейф. Светлые волосы рассыпались по плечам, глаза блестят, на тонких губах искренняя улыбка. И тут Мариус поймал себя на том, что не знает, что сказать другу. Мол, пусти меня пожить к себе? Не могу у себя, потому что там двуликая, которую я купил? Глупо как-то звучит, несолидно.

— Я тут подумал, — нерешительно начал он, — приютишь меня на несколько дней?

— Хоть на месяц, — аристократическое лицо Фредерика словно осветилось изнутри, — хоть на год. Будет кому мне книги на стол таскать из архива.

А потом, уже спустившись, тихо спросил:

— Случилось чего?

Мариус только рукой махнул.

— Потом расскажу.

— Фьер Гассет, прикажите ужин подавать, — Фредерик поискал глазами дворецкого, — давайте, давайте, пусть там пошевеливаются на кухне. Я еще не ужинал, да и мой друг… ты ведь не ужинал, а?

— Не ужинал, — сказал Мариус.

И позволил тащить себя в гостиную, туда, где нежно-голубые обои в мелкий цветочек, ореховая мебель и образцы старинных гобеленов, в ткань которых еще была вплетена магия. До последней войны, до того, как мир разделила Пелена.

После третьего бокала арвейгерского десятилетней выдержки он рассказал. Фредерик, с удовольствием глядя сквозь полный бокал на сосуд с лайтерами, лишь улыбнулся.

— И это все?

Мариус даже почувствовал легкую зависть. Ему-то хорошо. Сидит себе, заведует Эрифрейским архивом, никаких двуликих девок, никаких чужих детей, состояние такое, что вообще непонятно, как оказался в Надзоре. Вернее, понятно. Отец пристроил. Место архивариуса — теплое, хлебное и совершенно безопасное.

— А что, мало? — осторожно спросил он.

— Друг мой, — Фредерик со стуком опустил на стол недопитый бокал, — я не вижу во всем этом ровным счетом ни одной проблемы. Ну, подумаешь, мальчик. Пусть тебе толком от родителей ничего не додсталось, но с жалованьем приора ты можешь устроить его в лучшую частную школу, человеком оттуда выйдет. Ну, подумаешь, девица…

— Двуликая.

— Да хоть трехликая. С руками, это ты, конечно, перегнул. А так-то что? Печать Надзора на ней. Пусть живет, помогает твоей Марго по хозяйству. А там, по истечении пяти лет, быть может, выдашь ее замуж — и забудешь все это, как забавное приключение. Проблемы, говоришь… Это у меня, Мариус, проблемы начинают появляться, да еще какие.

Мариус неспешно прихлебывал вино. Какие у Фредерика могут быть проблемы? Беременность какой-нибудь певички? Или промотал папенькино состояние?

Внезапно Фредерик поднялся, пересел ближе, грохоча стулом по паркету, и хриплым шепотом спросил:

— Мариус, вот скажи, насколько ты близок с магистром?

Мариус прищурился. Нет, друг не выглядел слишком пьяным. И сумасшедшим тоже вроде не выглядел.

— Я вообще с мужчинами не близок, если ты об этом, — процедил Мариус.

— В смысле, духовно близок. Насколько магистр тебе доверяет. Насколько пускает в свои мысли.

— Да вообще не пускает, — Мариус позволил себе расслабленно выдохнуть, — кого он когда пускал?

— А Око Порядка ты видел?

— Око? Хм, нет, — Мариус покачал головой, — ты же знаешь, что оно настолько ценно, что магистр никого к нему не пускает…

— То-то и оно, — Фредерик нахмурился, — вот послушай. Ты мой друг, Мариус, я тебе доверяю. Ты же не пойдешь на меня доносить, а?

— Зачем мне это.

Фредерик сжал тонкие губы, откинулся на спинку стула и задумался. Потом окинул Мариуса внимательным взглядом, казалось, в его чистых голубых глазах на миг сталисто блеснуло сомнение. Блеснуло — и пропало, как рыба в глубине пруда.

— Нам всегда говорили, что последняя магическая война, которая собственно положила конец магии в нашем мире, всколыхнула нижние слои астрала, и как результат оттуда пришли крагхи. Ну и волной этого нижнего слоя зацепило нас, отсюда проклятье двуликости. Так?

— Все так, — Мариус кивнул.

— Ну да. И Око Порядка защитило нас, поставив перед крагхами Пелену, сквозь которую они время от времени проходят, но не слишком часто, потому что для этого нужен большой объем той самой астральной энергии, верно?

Мариус молча кивнул. Он никогда не думал над подобными вещами, они казались просто данностью. К чему думать над тем, чего не можешь изменить?

— Вроде как Око порядка подпитывается на энергии опечатанных двуликих, — тем временем пробормотал Фредерик, — и вместе с тем их большое скопление может вызвать разрыв Пелены и то самое явление, которое мы называем роем. Так?

— И это верно.

— У меня, как у архивариуса, много времени, — глухо сказал Фредерик, — я тут провел небольшое исследование. Нам говорят, что проклятье Двуликости может коснуться любого, но это не так. Не совсем любого. Помнишь, с чего начались Магические войны? Ну да, да. Те самые, Максимус и Риверрон. Поругались на Совете. И у одного, и у второго были сторонники. Потом нам говорили, что вроде как после того, как всколыхнулся астрал, эти двое примирились в борьбе с общим злом, и Риверрон погиб, создавая Око Порядка, да? А я вот нашел некоторые источники, где говорится иное. Они не примирились. Они дрались так, что мир содрогался. Ну и, в общем, потом откуда-то появилось Око Порядка, внезапно так. И Пелена. Остался Максимус, Риверрон исчез в неизвестном направлении, но — прошу заметить — вместе со своей армией. Никого в пределах земель Порядка не осталось. Никого, Мариус. Ну и вот… подытоживая свое сумбурное несколько выступление, повторю: я провел исследование. По регистрации двуликих проклятие коснулось только потомков тех, кто ушел вместе с Риверроном. Тех, кто не остался в землях Порядка.

Мариус почувствовал неприятное щекотание под ложечкой. Нехорошее ощущение. Оно время от времени посещало его — как раз перед тем, как происходило что-то плохое.

— То есть ты нашел противоречия в выкладках, — осторожно уточнил он, — кому-нибудь говорил об этом?

— Только тебе, — Фредерик жалко улыбнулся, — сам понимаешь, Магистр будет не в восторге.

— А еще что есть? — если идти, то до конца.

— Мы ничего не знаем ни о двуликих, ни о мире за Пеленой. Такое ощущение, что Магистр прикладывает все усилия, чтобы никто никогда и не узнал.

— Погоди, о двуликих мы все знаем, — решительно начал Мариус и… осекся.

Что — все?

Да ни крагха никто не знает. И вот это, что только что рассказал Фредерик — двуликие — потомки тех, кто, возможно, остался за Пеленой? Тех, кто ушел с Риверроном?

— Скопление двуликих провоцирует прорыв, — прошептал архивариус, — а ты никогда не думал, что кровь притягивает кровь? Что крагхи — тоже потомки тех, что ушли с Риверроном? И что все, что мы имеем — не более, чем продолжение той войны? И что обе стороны просто готовятся к решающему сражению? Тогда ведь… мало кто уцелеет.

— Лучше бы ты романы читал, — процедил Мариус, — приключения там, чувства…

Фредерик пожал плечами.

— Слишком большие расхождения во всем, Мариус. Магистр либо чего-то не знает, либо что-то намеренно скрывает. И, знаешь, я уже и сам не рад, что раскопал все эти архивы. Лучше бы и нос туда не совал. Оно же видно, с какими книгами я работаю… И потом, Око Порядка. Никто никогда его не видел, Марус. Вроде как оно хранится у Магистра, но, но… ни одного, ни единого, даже самого крошечного описания артефакта. Как будто его никогда и не существовало вовсе.