Болтливой избы хозяйка 2 (СИ) - Шкот НатАша - Страница 88

Степка скривилась от слова «попользоваться». Неприятно слышать такую правду в свой адрес.

— Может я ему не нравилась? — настроение испортилось. Не из-за отсутствия симпатии огневика в ее адрес, нет. Всякий раз, стоило вспомнить потраченные впустую одиннадцать лет становилось не по себе.

— Та ну! — фыркнул Никита, — ты и не нравилась???

— Спасибо конечно, мне приятно, — ответила грустно, — но что бы ты знал, особым вниманием у мужчин я не пользовалась. До момента приезда в село этой осенью.

— Слабо верится в твои слова. Ты очень красивая! — Никита приподнял ее лицо за подбородок и нежно прикоснулся к губам.

— Ты не можешь судить объективно, — Степка отстранилась и сжалась вся. Села, притянув ноги к груди, обхватив их руками, — ты под чарами…

И такое отчаяние внезапно напало на нее, даже слез удержать не смогла. Ведь… обман это все… магия… не настоящее ничего! Она женихам навязана, а они ей! Если бы не жениховская лихорадка, эти невероятные, бесспорно лучшие из мужчин, прошли бы мимо нее, даже взгляда не задержав. Не было в ней красоты!

До преображения в Слагалицу Степанида несла существование непримечательной женщиной. Крупной при этом. Волосы блеклые, ресницы светлые, кожа не самая лучшая. От прежней в ней только глаза разноцветные и остались. И горько так стало, больно до самой глубины души.

— Лучик, маленькая моя, ты чего? — всполошился Никита, сел на постели и стал осыпать поцелуями плечи, прижимать к себе, — я обидел тебя?

— Н-нет, нет, не обидел, Никита… просто… Боже, как же это все мерзко! — она вырвалась, слетела вихрем с постели, подняла халат и замоталась в него, туго подвязав поясом, — ты извини, что-то у меня нервы… мне одной побыть надо!

— Что случилось? — Никита оказался рядом и попытался заглянуть в лицо, — что я сказал, объясни пожалуйста! — в его взгляде был испуг.

— Ты… ничего… — ответила задыхаясь, чувствуя, как истерика подкатывает и вот-вот слезы хлынут неудержимым ливнем, — просто жизнь вспомнила… прости… я одна побыть хочу! — вырвалась и убежала в ванную, соседствующую со спальней и заперлась. Уселась на унитаз, отпустив боль на свободу.

Вспомнилась студенческая жизнь, во время которой у нее и парня ни одного не завелось. Не нравилась противоположному полу невзрачная Степанида. Вокруг было полно очаровательных, хрупких девчонок, тогда как она, Степка, всегда отличалась крупной комплекцией и далеко не покладистым характером. Она и профессию мужскую выбрала, оказавшись единственной девушкой на потоке.

Поэтому ее легко смог «окрутить» огневик. Да просто он был первым, кто заинтересовался ею. И тот, в корыстных целях. Обидно, как же обидно! Не нужна она никому! Не настоящее все вокруг! И внешность нее чужая и женихи зачарованные. И Дар навязанный, и чувства, и страсти горячие. Не ее жизнь, выбор не ее! И она — не их добровольный выбор!

Истерика набрала оборотов, полонив хозяйку домика целиком.

Но. Никита был по-настоящему хорошим женихом. Дверь открыл запросто, на руки поднял, к груди прижал. Долго слова утешения шептал, слезы сцеловывал.

— Так, ладно, хреновенький из меня утешитель получился, — пробормотал, увидев, что невеста не успокаивается, — значит, будем принимать радикальные меры!

Снес рыдающую вниз, отмахнувшись от причитаний Лукерьи и Егорыча и решительно распахнул входную дверь. Мишка появился на пороге, став перед ним нерушимой стеной, однако, хватило одного взгляда, чтоб он понял — Никита плохого не сделает. Апгрейд отступил.

А потом был полет. Со своею ношей на руках воздушник взмыл в небо. Снежинки с порога феерично разлетелись в разные стороны. Степка взвизгнула и мигом очнулась. Захлебнулась ужасом и онемела.

Ночь, обязанная быть морозной, колючей, ветреной, приняла их в горячие объятия и закружила вихрем, дезориентируя и пьяня. А Степка кричала. Во всю силу легких. Извернулась в мужских объятиях, обхватив Никиту ногами и руками, вцепившись намертво, не оторвать.

Подумать о красоте полета, пожалуй у нее не выдалось возможности. Страх, парализовавший конечности руководил ею, ничто иное. Захватывающее дыхание чудо? Небывалые ощущения великого и неизведанного? Как бы ни так!

Не видела она прекрасного звездного неба, с которого в одночасье, словно кто ластиком стер, исчезли тучи. Не видела красоты родного поселка, озаренного светом луны, домов с редкими огоньками в них. Не разглядела голубой замороженной речушки, перечеркнувшей село напополам. Не будоражил кровь адреналин настоящего, как у птицы полета.

Страшно было, да. Испугалась до паралича, мокрых ладоней и зажмуренных глаз. До ступора легких, редких стуков сердца, сорванного горла. В общем, чуда не произошло. Степка не впечатлилась.

Никита, заприметив, что невеста сказочному полету, вроде как не шибко рада, быстренько вернулся домой, даже полный круг вокруг села не сделав. Внес в домик и опустил на диванчик в гостиной.

— Родная, ну ты как? Испугалась что ли? Или замерзла? — он потрогал ее ладони, ступни и уверившись, что они теплые, непонимающе пожал плечами, — не было же холодно…

Степка воззрилась на него расширившимися глазищами и не могла и слова сказать, беззвучно шевеля белыми губами.

— Любимая… Ну что разве, страшно было?

— Ч-чурбан… — выдавила она, наконец, из себя, — б-болван…

— Любимая…

— Б-баран…

— Истукан тоже на «ан», — подсказал мужчина.

— Д-да! Истукан!

— Баклан? — Никита улыбнулся уголком губ.

— А чаво, хозяюшка, подсобить? Я по-более ругательных слов ведаю, — шепнула вездесущая охоронница, — вот, вымесок, к примеру, ругня примечательная. Нефырь, хохрик исчо…

Никита громко расхохотался, усевшись на пол у дивана, запрокинув голову. А Степка отмерла и набросилась на него сверху, лупя по чем по попадя.

— Ах ты! Ты! Как ты мог?! Да я… я тебя прибью! Хохрик!

— Черт веревошный! — подсказала клецница.

— Черт веревочный! Да я же высоты боюсь!

— Телеух!

— Телеух!

— Что еще за «телеух» такой? — Никита уже просто ржал, прикрыв голову руками, позволяя мутузить себя, — телевизор с ухом?

— Иш, какой привереда, — возмутилась Лукерья, — сдергоумка тогдась!

— Москолуд, исчо, — робко подключился Егорыч, — або киселяй…

— Эй, трое на одного не честно! — возмутился Никита и извернувшись, поднялся на ноги. Взвалил Степку на плечо и побежал по ступеням наверх.

— Жиздор! — донеслось следом, — валандай, бздыря!

И Степкино вялое:

— Смерти вы моей хотите, честное слово… Один на мотоцикле чуть до инфаркта не укатал, второй в полет навигатора отправил! Нет, ну за что мне это все? — и тоже рассмеялась, стукнув жениха кулаком по спине. Никита в ответ хлопнул ее по попе, запер двери и заявил:

— Клин клином вышибают! И не спорь, помогло же! А теперь все, спать! — и не дав и слова сказать против, стащил халат, уложил в кровать, чмокнул в лоб, — спокойной ночи, отдыхай.

____________

Нефырь — непотребный;

Хохрик — горбатый;

Телеух — олух;

Сдергоумка — полудурок;

Киселяй — вялый;

Жиздор-задира;

Валандай — бездельник.

«Тошно, да миновать не можно»

Шесть мужиков расположились в кабинете Антона Грозного кто где: хозяин за своим рабочим столом, Никита на стуле у окна, Петр в кресле у камина, Гор и Митя на диване, Вячеслав у барной стойки, бесцельно крутя в руках бутылку с гавайскими ромом. Ожидали седьмого.

— Со Степанидой все связались? — поинтересовался олигарх, чтоб хоть как-то занять время ожидания, — удалось отмазаться? — и дождавшись от каждого кивка, пробормотал, — хорошо… Без проблем? А то меня долго пытала.

— Мне тоже не сразу поверила, — сказал лесник, — беспокоилась не ранен ли, пришлось отправить фото себя целого и невредимого.

— Что, не упустил возможности сверкнуть голым торсом? — поддел Митя.

— Не сцы, водяник, я был одет! Бабы от меня в любом виде млеют, — толкну его Гор в бок и заржал.

— Угу… красивее ты мечты и прекрасней красоты, — пробормотал Никита, все так же глядя в окно. Антон хмыкнул, Митя улыбнулся, остальные сделали вид, что не услышали подколку.