Болтливой избы хозяйка 2 (СИ) - Шкот НатАша - Страница 86

А воздушник сжимал простынь руками, почти разрывая ее и громко дышал сквозь зубы.

Когда дошла до главного, на миг оробела. Да ото того, что там Никита оказался… внушительным и очень… заинтересованным в продолжении.

Но он так разочарованно застонал от ее промедления и неуловимо толкнулся бедрами вперед, что она, как завороженная, опустилась… и поймала его нетерпение губами.

На что она была способна из-за отсутствия опыта, не ясно. Возможно на все. Но не потребовалось. Лишь, сжимая крепко губами, прошлась по стволу, языком увлажняя вершину. Лишь одно-два глубоких поцелуя, помогая себе руками приласкать его всего… и грянул гром.

Или это просто задрожал дом? Но кровать определенно закачалась под ними. Никита кончил молча, выгнувшись подобно тетиве лука, хватая воздух ртом, впервые утратив способность управлять собственной стихией.

Степка проглотила вкус мужской страсти, ощутив что-то наподобие маленького экстаза от его удовольствия и замурчала довольной кошкой.

«Импровизация наше все! И все-таки я его расслабила!»

Тело воздушника подрагивало долго. Степка загляделась на него со счастливой улыбкой, подмечая испарину над верхней губой, расфокусированный взгляд и по привычке нахмуренные брови. Растянулась рядом и принялась пальцами их разглаживать, а мужчина тут же словил ее в плен объятий.

— Поймал… — прошептал прямо в губы и впился в них долгим поцелуем. Голодно-счастливо-волнующим. Собрал свой вкус с них и задыхаясь добавил: — ты… слушай, я не уверен, что это массажем называется…

Степка засмеялась и спрятала заалевшее лицо у него на груди:

— Случайно планы поменялись, — прошептала и аккуратно куснула за сосок, — а чего ты такой красивый?! — сказала шаловливо-обвиняющим тоном и чмокнула место укуса.

— Я? — опешил Никита, — это я-то красивый?? Я???

— Ну ты, конечно, чего кричишь? — ткнула его в бок, — надо же мне было тебя растопить. А то пришел замороженный, напугал… Расскажешь?

Никита прижал ее крепко к боку, уставился в потолок и проговорил:

— Если скажу зачем пришел среди ночи, ты меня прогонишь…

— С чего такие выводы? — она принялась выводить восьмерки на его груди, чувствуя, что он снова напрягся.

— Знаю!

— Не-а, не выгоню! Хочешь поклянусь? — спросила шаловливо и потерлась щекой о щеку, — ты такой… другой без бороды…

— М-м-м? Другой? Тебе не нравится? Раньше лучше было?

— Нет, раньше было иначе. Ты был брутальным дровосеком, а сейчас… ну не знаю, все равно брутальный, но… менее строгий. Борода тебе строгости добавляла, вот!

Никита хмыкнул.

— Но ты с ней и без очень красивый, — добавила Степка серьезно, — оооочень!

— Ты меня смущаешь, — улыбнулась воздушник, — и воруешь фразу! Это я хотел сказать, какая ты красивая! — он резко повернулся, подмяв ее под себя, — и голая… и вся моя… — одна рука накрыла грудь, вторая скользнула на ягодицу, — хочууууу ещееее… — прошептал на ухо и прикусил мочку.

Степка задрожала, возгоревшись по-новой и жадно облизала губы:

— А… а нам нельзя… — сказала тихонько, — поэтому лучше поговорим!

— Что? Как это, нельзя? — возмутился мэр.

— Ну… меч в ножны — нельзя! — сказала, снова покраснев и пока он не стал выпытывать подробности, повторила: — расскажи, что стряслось. Честное слово, я буду мудрой невестой и спокойно выслушаю все, что ты мне расскажешь. Все пойму, Никит… — Степка обняла его за щеки и повернула лицо к себе, — ну верь мне в конце концов!

— Черт! — Никита скатился с нее и потянул край одеяла, накрывая свой заново проснувшийся интерес, — поймешь, говоришь…

— Пойму. Я хочу понять, — подтвердила тихо, вновь подползая ему под бок, потому что без него стало одиноко и холодно.

— Ладно. Я пришел сказать, что снимаюсь с женихов!

Степка опешила. Нет, не так. Услышанное на миг парализовало не только ее тело, а и мысли.

— И пока ты не передумала, и не вышвырнула меня прочь, спешу добавить, что… дураком был. Рассудок помутился, если хочешь… Прости, а?

— Таааак, стой! — отмерла Степка и резко села, — а… причина? Почему ты решил меня… бросить? — тема разговора вышла настолько неожиданной, что она не поспевала за эмоциями и спрятать их была не в силах. Столько боли отразилось в глазах, а воздух накалился от этой боли, что Никита поспешил сжать невесту в объятиях и усадив к себе на колени, сжал так, что не дыхнуть.

— Думал… что у тебя ко мне нет чувств. И что в сложившейся ситуации терпеть это я не смогу… — отчаяние в его голосе остудило, смыло обиду, словно из ушата ледяной водой окатили.

— А… теперь понял, что есть, да? — прошептала тихонечко.

— Да… понял…

— Как?

— Воздух, родная… Он состоит не только из кислорода. В нем чувства и эмоции, как на ладони…

— Клевые у тебя умения, — улыбнулась в темноту, — не обманешь, да?

— Ага… — согласился, — простила?

— Простила, — она обняла его в ответ, поцеловала в шею и отстранилась, — а теперь расскажи, чем тебя Стрибог обидел?

Никита молчал долго. Подбирал фразы, как объяснить ей все, не слишком показав насколько на самом деле велика его мука. Не по-мужски это, жаловаться.

— Как есть скажи, — оборвала его размышления Степанида, словно угадала мысли.

— Стрибог… — язык не повернулся назвать его отцом, — у него с моей матерью была короткая, одноразовая связь. Знаешь как боги иногда сбрасывали напряжение?

— Боюсь представить.

— Иногда они спускались к людям и находили женщин… для этой цели. От таких связей часто рождались дети, но надо сказать, что не все женщины были рады такому… вниманию со стороны высших. Даже не так. Мало кто был рад. И искали способы избавиться от… неожиданного подарка.

— Ой…

— Угу. И находили помощниц для такого дела, ведь избавиться от божьего ребенка сложнее, чем от человеческого, — Никита перевел дух, — плод надо было… проклясть сперва, а уж потом… повитухи делали свое дело.

— Как это, проклясть?

— Материнское проклятие, оно самое сильное… Ну и какой-то откуп дать, чтоб плод приняли в мир мертвых.

— Боже мой, ты хочешь сказать…

— Я хочу сказать, что я такой ребенок. Которого прокляла собственная мать. Она так сильно ненавидела моего отца и меня, что в качестве откупа отдала десять лет своей жизни, — воздушник произнес эти слова ровным тоном, да только дрожал весь, не в силах сыграть безразличие до конца. Степка порывисто обняла его и сжала так сильно, как могла. Но слова утешения не нашлись, на столько ужасным было сказанное.

— Иногда бог-отец каким-то образом чувствует, что происходит и приходит на помощь, если можно так сказать. Он забирает… эмбрион и помещает его в какой-то сосуд и прячет в магическое место, где тот… растет без тела женщины. Долго, много сотен лет. И даже охранник к нему прилагается. Это все. Об этом мне рассказал Стрибог.

— Жуть какая, — Степка вытерла слезинки со щек, — бедные дети…

— Получается, мне крупно повезло, что мой… родитель спас меня. Иначе…

— Ты бы умер…

— Не просто умер. Как я сказал, проклятие матери самое сильное. Моя душа навечно была бы подвержена мукам.

— Это как же ненавидеть надо, — покачала она головой, — не могу и не хочу понимать… Никит, мне очень жаль, что ты это узнал. Лучше бы не знать, правда?

— Может быть. Но я уже знаю.

— И поэтому ты хотел меня бросить? Уйти хлопнув дверью? Типа, не буду и я никого любить? Так что ли?

— Прости, Степа, — Никита нежно убрал пряди с ее лица и поцеловал в уголок губ, — просто затопило обидой. Я так рад, что ты меня остановила…

— Даже не думай, Никит! — сказала строго, — я не отпустила бы тебя.

— Спасибо.

— Не благодари. Просто ты мой и все тут.

— Не ожидал… — Никита расплылся улыбкой до ушей. Покачивая Степу в объятиях едва не раздувался от счастья, — надо же…

— Что?

— Приятно, черт!

— Я тоже не ожидала… Что так расплющит, — она тоже улыбнулась.

— Но я должен еще кое в чем признаться.