Болтливой избы хозяйка 2 (СИ) - Шкот НатАша - Страница 149

Степка оделась в узкие джинсы, красиво облепляющие стройные ноги, черную широкую футболку, оголяющую одно плечо и почувствовала себя красивой. И чувство было такое, словно она болела долго, а сегодня утром пошла на поправку. Как много для женщины значат сон и… марафет.

Но пустующее место у камина, куда постоянно падал взгляд, изножье кровати, где привычно спал Апгрейд, напоминали о том, о чем забыть нельзя. И она сомневалась, что эта пустота куда-то денется. С гибелью мишки, самого доброго, светлого, мудрого существа в ее жизни, умерла надежда на чудо, которую он же в ней и подселил. Степка утерла непрошенную слезу и позвонила Петру.

Через полчаса все экс-женихи были у нее. Первым прибыл участковый Тихий, как всегда словно со страниц модного журнал сошедший.

— Славик! Боже, какой ты красивый! — воскликнула она, встречая его на пороге, — я думала ты в больнице, а ты…

— Прости! — вместо приветствия Славик опустился на колени и зашептал, тычаясь носом в живот, — Штефа! Я так виноват, бросил тебя в сложный момент!

— Перестань! — возмутилась женщина, — ты весь в ожогах был!

— Мать не имела права так поступать! — горячо шептал, сверкая черными очами снизу вверх.

— Твоя мама — героическая женщина и я ей восторгаюсь! А еще она спасла Антона, за что благодарна ей буду по гроб жизни! — сказала строго, — и тебя уберегла!

— Да что вы все, как сговорились! — насупился участковый, но тут снова постучали в дверь и Степанида пошла отворять.

Гор, Никита и Митя прибыли вместе. Степка, топчась на пороге, послала им самый виновато-раскаивающийся взгляд, на который была способна и улыбнулась, когда их лица растеряли хмурый вид. Крепко обняла каждого из них, чувствуя, как становится еще легче.

Петр сам обнял ее до хруста и не хотел отпускать. Ничего не говорил. Дышал в макушку, вздыхал и стискивал. Степка тоже молчала, в такт с ним покаянно вздыхая.

— Амазонка! — выкрик Грозного и она перекочевала в его руки. Антон долго изучающе смотрел ей в лицо, словно отыскивая что-то. Потом обнимал, шаря по стриженной макушке, — странная прическа, но тебе идет! — сказал под конец и Степка расслабилась. Пронесло, кажется. Не злятся, вроде.

Разместились в гостиной. Девочки убежали к себе, не желая мешать, охоронники молчали. К угощениям Лукерьи мужчины не притронулись, разглядывая хозяйку дома. Молча. Ждали ее слов.

— Мальчики, — начала Степанида, набрав в грудь воздуха, — буду извиняться.

— Не надо, Степушка! — оборвал ее чаур, — ни к чему!

— Надо! — собралась с силами, кулачки сжала, — у меня был момент слабости, отчаяния, если хотите. Мне хотелось оказаться где-то далеко от этого места. Я не могла думать ни о чем другом. В тот момент, это была единственная мысль и сила, гнавшая меня прочь, стегала, как кнутом!

— Панни, мы понимаем!

— Я договорю! — она подняла руку, — но я хочу, чтобы вы знали… я бы добралась до города и сообщила, что со мной все в порядке!

— Что за привычка сбегать? — буркнул Гор, однако беззлобно.

— Отвали лесник, она женщина, ей простительно! — как всегда вступился Петр.

— И что, если женщина, можно доводить нас до усирательного ужаса? — взревел Гор.

— Ей все можно! — отрезал сосед и лесник захлопнул рот, не найдя что возразить, лишь развел руками.

— Что думаешь делать дальше? — подал голос Митя. Сегодня он тоже выглядел получше, отдых всем им на пользу пошел. Лишь бледная голубизна глаз и складка у рта напоминали о том, что довелось пережить.

— Не знаю.

— Убегать передумала? — это Никита.

— Убегать передумала. Но вот уехать планирую.

— Куда? — вскричал Антон.

— Зачем? — вскинулся Гор.

— Навсегда? — прошептал Славик.

— Нет! Не знаю!

— Степушка…

— Подождите. Я хочу только сказать, что мне надо уехать. Сменить обстановку. В отпуск, понимаете?

— Но ты вернешься?

— Вернусь. Скорее всего, вернусь! — она не стала говорить, что сама до сих пор не знает, чего хочет и найдет ли в себе силы жить здесь, как прежде? Быть той, кем собиралась, еще два дня назад? Но она вернется. А вот навсегда, или попрощаться, вопрос без ответа.

— То, чем обернулась свадьба, повлияло и на нас, что мы каменные, что ли? — Антон, сидящий ближе всех, взял ее за руку и повернул лицом к себе, — но пока мы вместе, мы справимся. Амазонка, не наделай сгоряча ерунды.

— Я уже спокойна и ничего делать не планирую. Побуду дома, как минимум пару дней. Надо решить куда хочу поехать. Может… махну туда, где светит солнце и на деревьях много диких обезьян? — попыталась отшутиться.

— Ты поезжай, да! Я куплю тебе путевку куда хочешь! Сейшелы, Мальдивы, Тайланд? Только вернись!

— Не надо, Антон, я сама! — Степка нахмурилась отняв ладонь, — я больше не ваша невеста и вы не обязаны обо мне заботиться! Все закончилось, вы что, забыли? — она обвела всех растерянным взглядом.

— Забудешь такое! — фыркнул Гор.

— Это ничего не меняет в нашем отношении к тебе! — возразил Митя, — ты теперь не сможешь стать нам чужим человеком.

— Николай сказал, что те… вытрашки, — о вчерашнем говорить было трудно, но она договорила, — сдохнут самое позднее сегодня. Так что… отпустит, мальчики, — и уткнулась в ладони, не в силах видеть выражение их лиц.

— Степанида! — пробаритонил мэр, присаживаясь перед ней на колени и отнимая ладони, — ты все равно нам родная. И мы хотим… просто быть в твоей жизни. Пусть даже в качестве… братьев.

— Да, Амазонка! Не денешься ты от нас никуда! — Грозный легонько толкнул ее плечом, — будешь вот скоро помогать мне внука нянчить! Ведь будешь?

— Буду! — улыбнулась Степа, не замечая, как предательские слезы снова побежали по щекам.

— Степушка! — следующим заговорил Петр, — у меня есть небольшое предложение. Ко всем. Это даже не предложение, нет, — исправился он, — просто идея. Мысль в общем одна…

— Какая?

— Ты о чем?

— Мы можем попытаться вернуть Апгрейда!

В комнате воцарилась тишина, вновь перевернувшая в душе Степки все вверх-тормашками. Она схватилась за горло, словно оно враз опухло изнутри. Да что ж за эмоциональные качели такие?

— Петр Ильич? Как? — вскричал участковый, — он же…

— Это просто мысль, но я не могу ее не озвучить! Степушка ты уж прости! Я сам противник пустых надежд, но…

— Г-говорит, Петя, — прошептала она. Надежда, словно лучик солнца в дождливую погоду, засветилась в сердце. Ведь Петя не стал бы с таким шутить. Значит… у него есть веские основания о таком говорить.

— Те часы, которые ты мне подарила. Я уже говорил, это и не часы вовсе! Но я понял, что это!

— Что за часы?

— Вот! — чаур выложил на журнальный столик коробочку со Степкиным подарком, — твой прадед назвал их «украденной минутой» и я, полистав кое-какую литературу, нашел, что это за штука. Это своего рода машина времени. Стоп-кадр, длительностью шестьдесят секунд, в которые можно изменить…

Сказанное было сродни взорвавшейся минной бомбе. Как минимум у женщины в голове, точно что-то взорвалось. Она оглохла. Мужчины о чем-то горячо спорили, ходили туда-сюда по комнате, жестикулировали, кричали. А она глядела на них, как контуженная и никак не могла выбраться из этого состояния.

— Это большой риск! — первые слова, которые дошли до ее сознания, — мы не знаем, как обернется действительность, если мы изменим прошлое! — да, Никита из них был самым мудрым, — не думайте, что я не сожалею об Апгрейде, но! Мы не просчитаем все ходы наперед. Мы даже не знаем, как толком это работает!

— Согласен, Никита! — ответил чаур, — и мы не будем торопиться, времени-то полно. Но это шанс и нельзя его не использовать.

— Боже, неужели… неужели мы и правда сможем…

— Погоди, Панни! Не смей надеяться! — вскричал Митя, — будет больно разочаровываться.