Мастера особых поручений - Кузнецова Дарья Андреевна - Страница 43

С перевертыша мысли соскользнули на другое. А как будет вести себя Олира, если вдруг влюбится? И вообще, каково это — любить? Станет ли вот так же переживать из-за пустяков, ловить взгляды и страдать, если не поймает? Почему-то совсем не верилось. Проверить же до сих пор не доводилось, боги милостиво берегли женщину от этой — в ее положении — напасти.

И вообще большой вопрос, умеет ли она вот так отчаянно влюбляться. Даже Деналь, при всей теплоте их отношений, не вызывал таких эмоций. С ним было интересно, его искреннее мужское внимание льстило и согревало, она радовалась встречам, но назвать эти чувства влюбленностью?

Правда, долго предаваться пространным размышлениям королеве не дали: вскоре одна за другой пришли остальные женщины из свиты, взбудораженные новостями.

Некоторое время все, конечно, обсуждали начавшуюся войну. Наяна просто переживала и отчаянно трусила, почти как Олира вчера, а остальные женщины искренне старались поддержать ее и ободрить. Амея — конечно, со слов мужа — заверяла всех, что война надолго не затянется и восточный сосед еще пожалеет о своем поступке. Лора в обещаниях была куда сдержанней и осторожней, но тоже верила в Туран и его армию, хотя и полагала, что Пеналон причинит много неприятностей своим вторжением, ведь наверняка у них есть какой-то план. А вернувшаяся вскоре Даршарай, с лица которой пропали малейшие следы слез и бессонной ночи — хотела бы Олира владеть такой магией! — опять помалкивала и слушала.

Потом, конечно, с одного конкретного столкновения переключились на обсуждение очень протяженных границ Турана, которому в этом смысле ужасно не повезло, и бесконечные стычки на них происходили столько, сколько вообще существовала страна. И хорошо еще, теперь нет постоянной угрозы Серых, которые пили немало крови!

— А я ведь все-таки выяснила у Бараса, кем была женщина, в которую его величество влюбился! — вдруг вспомнила Амея. — Просто за всеми этими событиями забыла…

— И кем же? — заинтересовались, разумеется, все, хотя Лора явно отнеслась к этому утверждению скептически, да и Олирой больше двигало женское любопытство, чем надежда узнать нечто важное.

— Она все-таки была боевым магом. Торна Дагер, — гордо сообщила лаккари, довольная, что сумела выяснить нечто, неизвестное остальным. — Правда, умерла она не тогда, позже, они просто расстались. И вообще, кажется, никаких особенно сильных чувств там все-таки не было, и никакой самоотверженной гибели.

— Вы так говорите, Амея, как будто это плохо, что никто не умер, — заметила Лора. После чего, хмурясь, припомнила: — А мне ведь знакомо это имя.

— Странно, но мне тоже, — пробормотала королева.

— Вспомнила! — сообразила рена Фаль. — Она занималась исследованиями в области утраты магического дара и форм его преобразования, одна моя знакомая очень восхищалась каким-то из ее трудов. Кажется, Торна сама была выгоревшим магом, потому и умерла достаточно молодой. Так что, вполне возможно, некая трагедия там действительно имела место.

— А отчего маги выгорают? — полюбопытствовала Наяна.

— Обычно от перенапряжения, когда пропускают через себя слишком много силы, — ответила рена Фаль, которая сама магом не была, но преподавала основы правоведения в одном из столичных отделений Сечения Сферы, единого университета Турана, и потому кое-что о магии все же знала. — Порой виной всему сильные эмоции, но в таких случаях это явление вроде бы обратимо, в отличие от силового выгорания. Да я не так много знаю — только то, что слышала от увлеченной этим вопросом коллеги. Подобное лучше обсуждать с магами, это их проблемы и их болезни.

— Ой, нет, магия… хвала богам, в моей семье магов нет! — всплеснула руками лаккари.

— Почему? — опять спросила Наяна. — Что плохого в магии?

— Это же такой ужасный риск, — ответила Амея. — Во время обучения особенно, а уж если дар сильный, попробуй его обуздать! Я, кажется, не пережила бы, если бы кто-то из моих девочек вынужден был бы через это пройти.

— А еще некоторые считают отсутствие дара престижным и признаком чистой крови, потому что это уподобляет королевской семье, — со смешком вставила Лора.

— А что, в королевской семье никогда не было магов? — заинтересовалась Даршарай. — Просто я не очень хорошо знаю историю.

— Насколько я помню, нет. Никакого особенного закона по этому поводу не существует, но почему-то ни разу короли не женились на магичках. Не представляю почему. А вы, ваше величество?

— Честно говоря, никогда раньше об этом не задумывалась, — рассеянно призналась Олира. — А ведь действительно… И даже, насколько помню, не было случая пробуждения спящего дара, а он же порой передается через поколение и даже через два! Но никогда — в королевской семье.

— Может, в этом кроется какая-то тайна? — Глаза Наяны загорелись.

— Жалко только, мы ее никогда не узнаем, — вернула ее с небес на землю Олира. — Боюсь, если его величество действительно знал что-то об этом, он ни с кем не успел поделиться… Однако интересно, не связано ли это с «особенностями королевской ауры», о которых говорили целители?

— Какие особенности? — подала голос Даршарай.

— Я не знаю, я ведь тоже не маг, — слабо улыбнулась королева. — Мне сказали, беременность проходила так тяжело именно из-за этих особенностей. А какой смысл расспрашивать подробнее, если я все равно не пойму?

— Но ведь, выходит, королевские целители должны что-то об этом знать! — загорелась перевертыш. — Если все действительно связано.

— Мне кажется, мы пытаемся обнаружить проблему на пустом месте, — укоризненно качнула головой Лора. — Может, это просто негласная традиция, которая тянется с тех времен, когда к магам относились с опасением. Многие, лишенные магического таланта, и так ощущают себя ущемленными. Это сейчас целительство продвинулось настолько, что простые люди могут жить почти столько, сколько маги, и стариться гораздо медленнее. А в те неспокойные времена кто-то из королей мог посчитать это хорошим способом немного снизить напряжение.

— Мне тоже так кажется, — кивнула Олира. — И на королевских целителей я бы не очень-то рассчитывала. Складывается впечатление, что они просто не знали, почему мне так плохо, и пытались выкрутиться, — иронично добавила она.

— Целители иногда таким грешат, — вынужденно признала Даршарай. — Когда не знают, что сказать, а признаться не хватает честности. Или духу.

Север лакката Мисори, предгорья

За время пути Таллий понял одну вещь. Нет, две. Во-первых, заклинательницей эта Юста действительно была опытной — они все же дотянули именно до той точки, куда должны были попасть. А во-вторых — действительно хорошо, что они вылетели ночью. Потому что, как оказалось, высоты — такой высоты — он вправду боялся. Конечно, не до истерики и какого-то недостойного поведения, но достаточно, чтобы это доставляло неудобства. В темноте переносить путешествие было проще. А потом, когда по мере продвижения на север начало быстро светлеть, у него было время притерпеться.

Тагренай же пребывал в искреннем восторге от происходящего, все пытался заглянуть через борт, чуть ли не вылезти на крыло. Северянин немного потерпел это (пару минут, не больше), потом ощутимо ткнул соседа под ребра. Когда не помогло, прошипел, что еще пару раз ужастик подпрыгнет у него на коленях — и отправится учиться летать. Тот осознал, извинился и пообещал больше так не делать.

Добрались, в общем, неплохо. Главное, добрались, а по дороге Таллий даже успел немного вздремнуть. Правда, за это время тело затекло, и слова заклинательницы о том, что до места осталось около часа, вселили оптимизм. Даже несмотря на то, что с каждой минутой аппарат трясло все сильнее, и вскоре пришла команда держаться крепче, а после — беречь зубы, потому что посадка будет жесткой.

Заклинательница, что характерно, не обманула. Хлипкая леталка, которую качало во все стороны, шмякнулась о землю так, что внизу — Таллий отчетливо слышал — что-то хрустнуло, не то сиденье, не то позвоночник. Леталка подпрыгнула, плюхнулась еще раз — слабее, но криво, с перекосом. Ее потащило вперед, подбрасывая на неровностях и разворачивая боком.