Свет в тумане (СИ) - Иорданская Дарья Алексеевна - Страница 12

- А вы что скажете, леди Мэб? - предмет ее размышлений уселся рядом, почти касаясь коленом ног.

- О чем?

- Удастся полиции найти убийцу барона Хапли?

- Это их работа, - сдержано ответила Мэб, пытаясь отодвинуться.

Леди Флоранс фыркнула.

- Пустоголовые кретины! Они овцу пропавшую найти неспособны, что уж говорить об убийце!

Она явно хотела развить мысль, хоть и непонятно в какую сторону — у Мэб создалось впечатление, что в душе леди Флоранс рада смерти кузена и очень боится проговориться, — но разговор прервали. В дверях возник лакей с самым скорбным выражением лица. На рукаве у него была траурная лента, но Мэб подозревала, что лицо у лакея всегда такое. И голос его оказался неприятный, гнусавый и сиплый.

- Миледи, подошло время закрывать ставни.

- Ах! - леди Флоранс крайне ненатурально удивилась. - Уже? Леди Гортензия, леди Мэб, боюсь, вам придется заночевать в поместье. Буря.

Мэб не сомневалась, что это проклятая Флоранс Хапли задумала заранее и специально затянула ужин. Вспомнилось, какими голодными глазами эта ведьма пожирала Реджинальда, и кулаки сжались сами собой.

- Я велю приготовить лучшие комнаты.

- Вы очень любезны, - процедила Мэб, столкнулась взглядом с Верне и поежилась.

13.

Порой Реджинальду казалось, что Дар у него все же есть. Во всяком случае, он всегда безошибочно полагался на интуицию, и сегодня она нашептывала, что ужин в поместье Хапли — плохая идея. Так и оказалось. Визит затянулся, и вот уже поднялся ветер. В такое ненастье ни один здравомыслящий житель острова дом не покидал. Слуги уже суетились, закрывая ставни, проверяя запоры, а дворецкий зычным голосом распоряжался насчет комнат. На мгновение накатило чувство ловушки, глупое, конечно. Человек, могущий рассказать о гробнице и ее странностях, мертв, и в том видится нечто зловещее. Глупость. Точно так же о мавзолее Хапли должны знать Флоранс, Эффи, да и секретарь. И смерть барона не более чем трагическое совпадение.

Интуиция говорила об обратном, чем раздражала неимоверно.

Реджинальд вернулся в гостиную. Там все было по-прежнему, разве что камин растопили — стало свежо — да появилось новое действующее лицо. Сухонькая улыбчивая старушка разливала дрожащими руками чай и жиденько шутила. Все смеялись из вежливости, мрачно поглядывая в сторону окон. Лакеи снаружи сражались с хлопающими на ветру ставнями и уже промокли до нитки. Интересно, подумалось Реджинальду, почему нельзя было закрыть их заранее, до начала бури?

- Это госпожа Жокетт, - шепнула Мэб, беря Реджинальда под руку. - Няня баронской семьи. Нянчила еще предыдущее поколение Хапли. Кажется, слегка не в себе.

Желая смягчить свои слова и не уподобиться брезгливо кривящейся леди Флоранс, Мэб с мягкой улыбкой добавила:

- Славная старушка. На мою няню похожа.

- Ваша няня тоже рассказывала небылицы, леди Мэб? - оживился Бли и схлопотал нежный подзатыльник.

- Это не небылицы, юный Пётр! - прощебетала госпожа Жокетт, голосок у нее оказался тоненький, но звучный. - Это стародавности.

Мэб вскинула брови. Реджинальд улыбнулся. Его забавляли некоторые местные слова. Своего языка на Хап-он-Дью не сложилось, но диалект — особенно среди людей пожилых — сохранился занятный.

- Так здесь называют старинные исключительно правдивые истории, - пояснил Реджинальд. - Некоторые еще тех времен, когда Бог ходил по земле.

- Он был огромный, - с достоинством кивнула госпожа Жокетт. - Весь черный и очень страшный.

Реджинальд сдержано улыбнулся, взял Мэб за руку и усадил рядом с собой на диван. Верне нервировал. Отчасти дело было в том отвратительном случае на балу, но еще больше — в самом присутствии здесь колониального миллионера. Что делал он на Хап-он-Дью? Не то место, куда приедет человек с такими средствами, даже если ему захочется тишины.

- Когда мужчина хочет жениться, - продолжила госпожа Жокетт с интонацией опытной няньки, привыкшей укладывать в постель самых непослушных детей, - обратите внимание, Марти, когда мужчина решает жениться, он идет к месту погребения Бога и добывает камень гюйс. Он черный, а на разломе мерцает. Уольдо тоже ходил, прежде чем сочетался браком с Люсией. Это древняя традиция. Бог пришел к нам на остров вместе с ветрами и гостями, так говорят.

Старая нянька умолкла, и все выдохнули украдкой. Голос ее был тонковат и потому резал слух. Впрочем, едва отдышавшись, она сразу же продолжила.

- Сказка, конечно, но есть в ней зерно истины. Один из прежних баронов был глупый и жадный, а зять его — вор и убийца. Нельзя гневать богов, дети, и брать чужое, как бы заманчиво оно ни выглядело. И какие бы блага ни сулило…

Голос старушки становился все тише, тише; голова опускалась на грудь, и наконец она задремала.

- Бедняжка Жокетт совсем сдала, - вздохнула леди Флоранс. - В прежние времена еще отделяла легенды и правду, а теперь мешает все в кучу да подбавляет сплетни и вымысел… Престон! Отведите госпожу Жокетт в комнату и помогите ей лечь. Она устала.

Лакей поднял сонную старушку и повел к двери. Разговор между тем заглох сам собой. Атмосфера располагала к рассказыванию мрачных и страшных историй, но компания была исключительно неподходящая. В гостиной посидели еще полчаса, вяло перебрасываясь самыми общими фразами. Потом леди Флоранс поднялась и любезно предложила показать гостям их комнаты.

Гостем Реджинальд себя не ощущал, скорее уж — пленником. Ловушка ко всему прочему была медовая, на такую ос ловят. Леди Флоранс опиралась на его локоть, наваливаясь пышной мягкой грудью, и щебетала, щебетала. Реджинальд не прислушивался. Женщины, подобные Флоранс Хапли, по опыту судя, в принципе не способны сказать что-то полезное.

Первыми ее осмысленными словами были:

- Вот ваша комната, милый Реджи. Располагайтесь.

Спальня сохранила свое убранство века с XVIII: темные вощеные панели с резьбой, массивная мебель, широкая кровать под балдахином. На полу пестрый ворсистый тюркестанский ковер. С портретов на стенах мрачно смотрели розовощекие дамы и кавалеры кисти местного мастера.

- Вам нравится? - по-своему расценила паузу леди Флоранс.

- Вполне, - отозвался Реджинальд, посчитав это слово максимально безличным. Вполне — и все тут.

- Рада угодить вам, милый мой, - промурлыкала женщина, беря Реджинальда за лацканы пиджака.

За обедом она все норовила общупать его, а все остальное время бросала недвусмысленные призывные взгляды, от которых делалось неловко. Впрочем, те же взгляды доставались и Верне, и вандомесцу, и секретарю. Должно быть, любой мужчина моложе сорока попадал в список Флоранс Хапли. Она была настойчива и бесцеремонна, и то ли себя считала неотразимой, то ли Реджинальда — дешевой игрушкой. Руки леди Флоранс он сумел перехватить, когда половина пуговиц на рубашке уже была расстегнута.

- Миледи!

- Милый Реджи…

- Господин Эншо, - Реджинальд сумел наконец отстраниться, взял женщину за плечи и теперь удерживал на приличном расстоянии. - Уж и не знаю, за кого вы меня приняли, но {это} меня не интересует. Прошу, оставьте.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Леди Флоранс покраснела, лицо ее пошло некрасивыми алыми пятнами. Губы задрожали. Оттолкнувшись, она вышла из комнаты молча. Хорошо, что в бурю не выгнала. Реджинальд поборол недостойное желание сделать ставку, кто станет следующим ее увлечением: секретарь? Художник? Верне?

Развернувшись на каблуках, леди Хапли удалилась по коридору, тяжело, гневно печатая шаг, и лишь на третьем шаге вновь приняла вид, приличествующий знатной даме. Прислонившись к стене, Реджинальд проводил ее взглядом. Пожалуй, не следовало ссориться с этой женщиной; как и кузен, она могла знать что-то о замке, склепе, похороненных там людях, но Реджинальда не покидало ощущение, что ради ответов придется торговать собой, а на такое он был не согласен.

14.