Свет в тумане (СИ) - Иорданская Дарья Алексеевна - Страница 11

- Известно что-то новое, господин инспектор? - высокомерно осведомилась леди Хапли.

Реджинальд пришел к выводу, что это по-своему удивительная женщина. Она одновременно презирала полицейских, высказывалась пренебрежительно и резко о простолюдинах и при этом ощупывала его бедро под столом. И взгляд ее был весьма красноречив. К концу ужина Реджинальд чувствовал себя изнасилованным.

- Увы, леди Хапли, - спокойно ответил инспектор. Он стоял, прямой как палка, держал свое фирменное кепи подмышкой и невозмутимо разглядывал гостей. Если ужин в доме покойного и казался ему неуместным, полицейский о том молчал. - Боюсь, смерть его светлости никак не связана с болезнью сердца. Барон был задушен.

- Заду… - рука Флоранс Хапли метнулась к горлу. Потом она спросила удивленно: - Вы уверены?

- Да, миледи. И поэтому я хотел бы побеседовать со всеми, кто присутствовал в доме вчера.

- Вы имеете наглость нас подозревать?! - вскипел Верне, но сделал это на редкость ненатурально. Реджинальд и прежде не доверял этому колониальному нуворишу, а сейчас находил в нем все больше и больше фальши.

- Это моя профессия, господин Верне, - спокойно ответил инспектор и сверился с блокнотом. - Вчера в доме были вы, леди Хапли, племянница его светлости леди Ифигения, где она, к слову? Секретарь барона, господин Рорри. Господин Бли, художник, и господин Верне. Также в доме девять человек прислуги и госпожа Жокетт… кто она?

- Няня, - пояснил секретарь.

- Что-то вроде фамильной реликвии, - неприятно ухмыльнулся Пьер Бли.

Инспектор кивнул и повернулся к Мэб и Реджинальду. Снова сверился с блокнотом, хотя создавалось впечатление, что это ему не нужно вовсе.

- Леди Мэб Дерован и господин Реджинальд Эншо. Вы нашли тело?

- Совершенно верно, - кивнула Мэб.

- А вы? - взгляд инспектора остановился на монументально невозмутимой леди Гортензии.

- Леди Гортензия Паренкрест, первая фрейлина ее величества.

Это были воистину волшебные слова: их хватило, чтобы полицейский утратил всякий интерес к женщине и юному ее спутнику. Очевидно, королевские фрейлины не совершают преступлений.

12.

Для разговоров — по сути допросов — была выбрала маленькая гостиная на том же этаже. Туда выходили по одному и возвращались задумчивые. В гостиной педжабарской за кофе и сладостями между тем не затихали разговоры. Флоранс Хапли ухитрялась одновременно строить глазки мужчинам и возмущаться сложившейся ситуацией. Первое Мэб выводило из себя, второе скорее забавляло. Наигранный гнев леди Хапли позволял узнать многое. У нее вызывала досаду смерть кузена, его завещание — бумаги, впрочем, никто еще не видел, и можно было лишь строить предположения; и особенно возмущало присутствие в благородном доме полицейских. Пьер Бли, нервно стреляя по сторонам глазами, рассуждал об искусстве и о коллекции картин покойного барона. Вернувшись от полицейского, он сделался задумчив и удивительно тих. Секретарь молчал, шелестя страницами блокнота, и в разговоре не участвовал. Верне, поглядывая насмешливо на сцепивших руки Мэб и Реджинальда, травил какие-то несмешные, даже пошлые байки из колониальной жизни. В целом, все это было странно и тягостно.

Наконец полицейский вызвал к себе Мэб. До той поры единственным представителем полиции, которого она знала, был Кэрью — не лучший образец. В доме баронов Дерован полицию не пускали с главного хода, несмотря даже на то, что уже больше полувека в ней служили дворяне. «Чем был плох благородный уголовный суд?» - любила восклицать матушка. Отец замечал, посмеиваясь, что орган, который единолично проводит расследование, проводит суд и приводит приговор в исполнение безнадежно устарел, но однако и сам не горел желанием общаться с полицией. Знатные семьи неохотно расставались с прошлым. Мэб с сожалением признала, что у нее и у самой есть немало предрассудков.

- Леди Дерован, - с учтивостью, сделавшей бы честь и барону, инспектор отодвинул для нее стул. Было это до того естественно, что Мэб лишь кивнула в ответ. - Могу я задать вам несколько вопросов?

- Конечно, - вновь кивнула Мэб, с интересом разглядывая собеседника. Хорошее умное лицо, взгляд с хитринкой. Да уж, ничего общего с Кэрью. Вот, значит, как выглядят нормальные полицейские.

- Не могли бы вы, леди Дерован, назвать причину своего приезда на Хап-он-Дью? - витиевато спросил инспектор.

Общение со знатью и художниками, а также колониальными миллионерами ему явно не пошло на пользу.

- Могла бы, - усмехнулась Мэб. - Я — мы — в отпуске.

- Леди вашего положения выбрала для отдыха Хап-он-Дью? - удивился инспектор. Словно и не видел полчаса назад в гостиной королевскую фрейлину.

- Леди моего положения выбрала Реджинальда Эншо, - шире улыбнулась Мэб. - А уже {он} выбрал Хап-он-Дью. И сейчас вы спросите, что за отношения связывают нас, и я отвечу, что это не ваше дело.

Инспектор заметно расслабился, ответил на улыбку и заговорил человеческим голосом.

- Вы обнаружили тело, леди Мэб? Каким образом?

- Реджинальд показывал мне бухту.

Взгляд инспектора мазнул по лицу Мэб, словно безмолвно вопрошая «и все?». Мэб хотела бы иметь в запасе захватывающую историю, но по большому счету она и тела-то не видела, о чем ничуть не сожалела.

- Мне просто повезло, - кивнула Мэб. - Если можно так выразиться.

- Давно вы знаете барона Хапли и его семью? - последовал новый вопрос.

- Семью — с нынешнего утра. Барона я и вовсе не знала. С ним когда-то был знаком мой отец, вот и все. А так, барон при дворе не появлялся, я — тоже.

Инспектор посмотрел на нее с любопытством. Он, кажется, относился к числу тех, кто всех аристократов полагает праздными бездельниками.

- Я, инспектор, преподаю в Абартоне, мне не до светской жизни. Убийства в мой законный отпуск также не слишком развлекают.

Полицейский кивнул.

- Знаете вы кого-нибудь из гостей?

- Леди Гортензию и господина Верне, - Мэб поморщилась. Упоминать, что юный спутник фрейлины — студент Абартона, она не стала.

- И что вы думаете о господине Верне?

- Что он — исключительно неприятный тип.

Этот ответ инспектора, кажется, озадачил. Впрочем, Верне умел производить благоприятное впечатление, да и магией пользоваться не стеснялся.

- А остальные как вам показались?

Мэб пожала плечами.

- Эффи Хапли — тихая девочка. Про секретаря ничего сказать не могу. А леди Флоранс и господин Бли — оба страшно самовлюбленны.

- Вы волшебница?

Этот вопрос, весьма бестактный, поставил Мэб в тупик. Прежде ее никогда о таком не спрашивали, понимая, насколько этот вопрос неуместен среди аристократов.

- Да, но…

- На Хап-он-Дью часто приезжают маги, - пояснил инспектор, разглядывая Мэб. - Уж и не знаю, что они здесь находят.

Мэб кивнула, разглядывая полицейского в ответ.

- Последний бестактный вопрос, миледи. Ваш Дар?

- Удача, - ответила Мэб, хотя вопрос был не просто бестактный — неприличный.

Инспектор кивнул задумчиво, поблагодарил Мэб и отправил ее восвояси. Место ее в «допросной» занял Реджинальд. Сама Мэб, вернувшись в гостиную, устроилась на диване, взяла с подноса бокал вина — его подали в ее отсутствие — и исподтишка стала разглядывать домочадцев барона Хапли.

Гортензия Паренкрест — особа подозрительная, несомненно, но, в общем, ее можно вычеркнуть. Ее нахождение на острове легко объяснить. Королевская фрейлина — особа заметная, и, появляясь с неуместно юным любовником, она вызовет кривотолки. Хап-он-Дью — место закрытое, даже глухое, совершенно не похожее на курорты, облюбованные роанатской знатью. Его жители сочетают ханжеское целомудрие с некоторым пренебрежением к высоким титулам. Здесь о леди Паренкрест болтать не станут, во всяком случае не больше, чем о любой другой незамужней женщине с любовником и — между собой. Куда сложнее объяснить присутствие тут Кристиана Верне.

Мэб бросила на колониального миллионера косой короткий взгляд. Это был все тот же красивый, холеный мужчина, но теперь он вызывал у нее отвращение. И подозрения. Что ему, способному скупить половину курортов, вздумалось ехать на остров тихий, напрочь лишенный роскошных — luxure, как говорят в Вандомэ, — развлечений?