Волчий лог (СИ) - Росси Делия - Страница 57

— И много… нагадил? — спросил он.

Серый пластик, как гадюка, неприятно холодил пальцы. В душе снова заворочалась темная волна, и волк грозно рыкнул, подталкивая его к действиям, заставляя отбросить мысли и отдаться инстинктам. Мир вокруг подернулся красной пеленой.

Он задушил в себе ярость, легко усмиряя своего хищника. Не время. У них еще будет возможность проявить себя. Сначала нужно вытащить Никитку.

Черт! Если бы еще пару месяцев назад Стасу сказали, что он будет так относиться к абсолютно чужому мальчишке, он бы не поверил. Разве можно чувствовать то, что он чувствует? Разве так бывает? Стас до сих пор помнил, как впервые увидел Никитку. Он тогда специально пришел к Инге, хотел застать ее врасплох, лишить того холодного равновесия, которое бесило его до чертиков, вывести из себя. А дома оказался ее сын, который по всем прикидкам должен был находиться в школе. «Мама сказала, чтобы я сегодня никуда не ходил» — глядя на него серьезными серыми глазами, заявил парень. А он пропал. Вот в тот самый момент и пропал, прикипел всей душой. Понял, что не сможет уйти из жизни Инги и ее мальчишки.

— Так что с младшим Строевым? — отвлекшись от воспоминаний, спросил он. — Много жертв?

— Немало, — хмуро ответил Крот. — Сам посмотри.

Стас раскрыл папку и вгляделся в сухие строчки отчета. И чем дольше он читал, тем отчетливее понимал, что убьет этих мразей, и никакие законы его не остановят. Десятки жертв, сотни погубленных жизней…

На полке серванта тикал допотопный будильник, и это тиканье отдавалось в голове настоящим набатом. Шумело в такт крови. Уничтожало последние искры жалости.

— Барс, их нужно остановить, — словно подслушав его мысли, сказал Туча.

Хотя, тут и подслушивать не нужно, у него сейчас на лице все написано.

— Я не собираюсь оставлять их в живых, — он обвел парней внимательным взглядом.

Длинный и худой Шланг, неторопливый, коренастый Туча, основательный Язь, шустрый и верткий Сотник. Все они смотрели на него, и в их глазах он читал спокойную решимость.

— А без мразей мир чище будет, — легко произнес Шланг, и его худое, нескладное лицо озарила чистая, почти детская улыбка.

Парни согласно кивнули, и Стас понял, что перед ними вопросов этики не стоит.

Не тратя больше слов, он сел за стол, друзья расположились вокруг, и они приступили к обсуждению плана.

Ника

После того, как Стас уехал, Инга замкнулась. Я видела, как она замерла, провожая глазами машину мужа, а потом напряженно сжала губы и уставилась в пространство заледеневшим взглядом. Словно враз застыла вся.

Перед школой толпились зеваки, что-то решали парни Чадова, переговаривались родители Никиткиных одноклассников, а вокруг Инги словно безвоздушное пространство образовалось. Никто не решался подойти.

Нет, так не годится.

Я бросила взгляд на разговаривающего с Сэмом мужа, отстранила столпившихся односельчан и решительно пересекла разделяющее нас с Ингой расстояние.

— Пойдем, — схватила подругу за руку и потащила за собой.

— Ника, постой, куда ты? — попробовала возмутиться та.

— В тепло. Хватит на морозе стоять.

— Мне не холодно, — непослушными, посиневшими губами ответила Инга, и сама поняла, что сказала глупость.

— Егор говорит, что раньше утра Стас не вернется. Так что, мы идем домой.

Я не собиралась слушать возражений. Инга сейчас не в том состоянии, чтобы думать о своем еще не рожденном малыше, значит, кто-то должен подумать за нее.

— Стас его предупредил? Так и сказал, что до утра не вернется?

Подруга вцепилась мне в руку и заставила остановиться.

— Да. Гор ему помощь предложил, твой муж согласился, но предупредил, что раньше, чем утром, она не понадобится.

Инга сунула руку в карман куртки, словно пытаясь там что-то отыскать, и тут же поморщилась. Я уже заметила, что она всегда так делает, когда волнуется.

— Сигареты ищу, — криво усмехнулась подруга. — Сто лет уже не курю, а когда нервничаю, так и тянет в карман за пачкой. Ладно, пошли, — решительно сказала она. — А то у тебя нос уже покраснел, заболеешь еще.

Отлично! Раз Инга может думать о чем-то, кроме своей беды, значит, вышла из ступора. И это здорово. Не могу видеть ее такой… застывшей.

— Ага. Холодно, — с готовностью закивала в ответ. — Пойдем быстрее.

Мы забрались в машину, я врубила печку на полную и аккуратно выехала со стоянки.

Стас

Полночи прошло в подготовке, а утром он позвонил Строеву. Долго ничего объяснять не пришлось. «Иван Сергеевич будет ждать вас в десять», — после короткого совещания с шефом, проинформировал его секретарь.

В десять… У Стаса была уйма времени, чтобы все обдумать и заручиться нужной поддержкой. Что ж, он успел подготовиться. Пообщался с Сергеевым, договорился с Турком. Пригодились старые связи…

Ровно без двух минут десять он уже входил в кабинет Строева. Правда, перед этим пришлось миновать два кордона охраны, пройти тщательный досмотр и преодолеть немаленькое расстояние от забора до трехэтажного особняка, но это ничего. Лишний раз огляделся. Просчитал варианты. Периметр охраняют волки, на четырех вышках стоят вооруженные бойцы, вокруг особняка — еще один круг охраны. Такое ощущение, что старик к войне готовится.

Стас окинул взглядом желтый фасад и усмехнулся. Чего-то подобного он и ожидал!

Домик московского альфы выглядел в лучших традициях современных нуворишей: большой, аляповатый, с нелепыми балюстрадами и фальшивыми колоннами. Стас невольно вспомнил Брагино. Хорошо, что его предки оставили после себя нормальное жилище, а не такой вот паноптикум.

— Все чисто, — кивнул охране один из его сопровождающих, и Стас вошел в распахнутые неприветливым оборотнем двери.

Внутри дом был таким же уродливым, как и снаружи. Огромный холл, с белым роялем в центре, мраморная лестница, позолоченные люстры, слуги в ливреях. Ни дать, ни взять, поместье аристократа двадцать первого века.

— Сюда, — кивком указал один из его провожатых, сворачивая в боковой коридор.

Здесь все было еще хуже. Яркие абстрактные картины, хрустальные бра, темно-красный мрамор пола, потолки с лепниной. Вся эта кричащая пестрота бросалась в глаза, отвлекая внимание от того, что за ней скрывалось. Стас быстро вычислил и новейшую сигнализацию, и противопожарную и вентиляционную системы высшего уровня, и незаметные камеры под потолком. Сто пудов, стены тоже напичканы электроникой. Что ж, все, как он и думал. С «теремком» Строева поработали профессионалы высокого класса, просто так к нему и на сотню метров не подобраться.

Секьюрити остановились у одной из комнат, рядом с которой застыли четверо охранников.

— Входите, — провожатый открыл перед ним дверь. Бронированную, сделанную на заказ в Лейпциге. Стас сам не раз пользовался услугами узкоизвестной фирмы, поэтому сразу узнал «почерк» Дитриха.

В кабинете было сумрачно. Несмотря на непогоду, высокие окна закрывали наполовину спущенные жалюзи. Толстый ковер на полу гасил звуки шагов. В воздухе отчетливо ощущался запах табака. Ага. А вот и коллекция трубок — дорогих, блестящих, на любой вкус. И подставочка именная, с дарственной надписью. «Дорогому папе в день его семидесятилетия», — прочитал он золотые буквы. От сыночка, значит.

Внутри плеснулась едкая горечь. Словно душу желчь окатило, и снова поднялась ярость — черная, не разбирающая времени и места. Но он сумел отрезать эмоции. Не время. Они пригодятся потом, когда все основные шаги будут сделаны.

— Станислав Андреевич, рад видеть, — из-за стола поднялся высокий седовласый мужик. В возрасте, но еще достаточно крепкий, чтобы держать в руках и клан, и немалые финансовые потоки, и никчемного наследничка. У Строева было добродушное лицо, прячущиеся в складках отечных век серые глаза, коротко стриженные седые волосы. И улыбался он точно так же, как на своих предвыборных плакатах — приветливо и по-отечески. Депутат, млин… Слуга народа…