Неприятности по обмену (СИ) - Бахтиярова Анна - Страница 35

Обсудить жуткое происшествие с магистром и подругой удалось лишь к ночи. Вика не рискнула заговаривать о Доминике в присутствии хозяина замка, а, тем более, леди мегеры. Но ни Томас Франк, ни Риа, которых девочка позвала к себе в спальню на «военный совет», не восприняли её слова всерьез.

— Ты пережила шок, чуть не утонула, — сделал вывод учитель, на всякий случай потрогав лоб девочки. — Вот тебе и померещилась Доминика. Неудивительно, после её вчерашней выходки.

— Но я увидела маму прежде, чем мы упали! — возмутилась Вика.

— Микаэла, это была молния, — магистр начал говорить медленнее, словно общался с душевнобольной. — Молния ударила в звездную дорогу, и та растаяла. Вот и всё.

— Не всё! — девочка вскочила на ноги. — Мама пыталась меня убить!

Томас Франк и Риа переглянулись. Для Вики это стало последней каплей. Она в сердцах затрясла кулаками.

— Прекратите! — потребовала гневно. — Вы сплетничаете обо мне. Думаете, я ничего не замечаю?!

Риа растерялась. Щеки магистра порозовели.

— Хорошо, — проговорил он сурово. — Нам пора поговорить, Микаэла.

Мужчина кивнул на стул, но Вика упрямо мотнула головой. Ни к чему располагаться с удобством. Разговор-то не из приятных.

— С тобой творится неладное в последнее время, — начал Томас Франк, не отрывая взгляда от пылающего лица ученицы. — Дело не в потере памяти. Что-то произошло внутри картины Руди Флоренса. Ты отлично помнишь, что именно, но не хочешь рассказывать.

— Вы ошибаетесь, — соврала Вика, не моргнув глазом. После обвинений Доминики она боялась довериться отцовскому названному брату. Пусть сначала сам признается, как и когда подвёл Николаса.

Магистр шагнул ближе.

— Ты перестала контролировать колдовской дар, Микаэла. А сегодня едва не утонула, потому что вдруг разучилась плавать. Хочешь сказать, ты забыла, как это делается?

— Не забыла. Просто… просто… на меня медузы напали!

— Ты лжёшь.

— Вы тоже! — от криков болело пострадавшее горло, но говорить тише Вика не могла. Эмоции зашкаливали. — Почему мама назвала вас предателем?

Томас Франк стушевался.

— Доминика всегда меня ненавидела, — проговорил он хрипло. — Я не одобрял брак Ника и никогда не доверял этой женщине. Она нарочно меня оговаривает.

— Неправда! — Вика нутром почувствовала ложь. — Вы предали папу! Он доверял вам, а вы…

Магистр всплеснул руками. Обвинение ударило в самое сердце.

— Ты не понимаешь, о чём говоришь, Микаэла! — серые глаза мужчины потемнели. — Мать бросила тебя, бабушка не заботилась по-настоящему. Ты всю жизнь идеализировала погибшего отца. Однако Ник не был совершенством. Он….

Но у Вики закончились душевные силы.

— Прекратите! — потребовала она. — Не смейте поливать грязью папу!

Представился отец. Небритый, со спутанными волосами и пятнами на одежде, от которых не избавляли никакие средства из телевизионной рекламы. Беспомощный. Но такой родной!

— Ты не знала Ника, — проговорил магистр, вытирая взмокший лоб.

— А вы не знаете меня! — не сдержалась Вика.

Томас Франк смерил ученицу хмурым взглядом, ища признаки слабости.

— Твоя правда. Я перестал узнавать тебя, Микаэла, — он нервно взлохматил пятернёй густые светлые волосы. — Вижу, сегодня разговора по душам не получится. Вернёмся к нему позже, когда ты будешь в миролюбивом настроении.

Магистр расправил плечи и растворился в ночи, а Вика переключилась на подругу.

— Предательница, — прошипела она.

Риа обиженно всхлипнула.

— Это не так. Я о тебе беспокоюсь. Тебя околдовали в картине, а ты не замечаешь.

У Вики едва пар из ушей не шел.

— Я тебе доверяла!

— Я тебя не предавала, — Риа вытерла заслезившиеся глаза. — Сказала магистру, что волнуюсь. Но секреты не раскрыла. Он не знает о подслушанном разговоре бабушки и огненных листах. Хотя мне и не нравится, что ты тайно с кем-то переписываешься.

В голове Вики взорвался настоящий фейерверк.

Стоп! Последний огненный лист! Он лежал в тайном кармане под платьем, когда карета рухнула в море!

— Где лист? — задохнулась девочка от ужаса.

Риа вытаращила глаза.

— Одежду забрали слуги, чтобы просушить, — оповестила она паническим шепотом.

Вика сжала зубы, чтобы не закричать.

— Идём. Нужно найти платье.

Риа схватила её за руку.

— Может, не стоит? — спросила она, дрожа, как деревце в ураган. — Зачем общаться с духом картины? Он опасен, Мика.

Вика застонала и, ничего больше не сказав, потянула белокурую девочку за собой.

Увы, самозванку ждало новое потрясение. Платье, как и остальная промокшая одежда горе-путешественников, нашлось в большом зале напротив кухни. Сушилось на веревке рядом с камином во всю стену. В тайном кармане на груди отыскался и лист. Точнее, то, что от него осталось: влажные бумажные катышки.

— Нет! — Вика чуть не плакала, не веря глазам. С Микой теперь не связаться!

Риа, в отличие от подруги, не видела трагедии.

— Это к лучшему, — изрекла она учительским тоном. — Теперь картина будет меньше на тебя влиять.

От расправы девочку спасло появление хозяина замка-призрака Вилли Бурмистра.

— Я услышал голоса, — улыбнулся он, увидев подруг. — У вас всё в порядке, леди?

— Да, господин, — Риа сделала реверанс. — Мы с леди Ларье проверяли, высохла ли одежда.

Бурмистр не поверил. Отлично понял, что держала в руках Вика.

— Не переживайте, леди, — он весело подмигнул девочке. — Для тайной переписки не обязательно пользоваться огненными листами. Есть и другие способы.

— Какие? — Вика подалась вперёд, не реагируя на предостерегающий шепот подруги.

— Вы — будущий мастер фантазий, — ответил Бурмистр загадкой.

— И что с того? — девочка нахмурилась, не понимая, почему ей напоминают о незавидной участи клоуна.

— Это не только работа, но и масса возможностей. Научитесь создавать посланников. Это фантазии, способные принимать облик колдунов, разыскивать нужных адресатов и передавать сообщения.

— Ого! — у Вики загорелись глаза. — Думаете, у меня получится?

— Леди Ларье, — хозяин многозначительно приподнял брови. — Вас везут в королевский дворец, а, значит, вы талантливая колдунья.

Глава 15

Илюшины страхи

Воскресным утром Мика проснулась разбитая. Всю ночь мучили кошмары. Сначала явилась дама в мужском костюме. Шла на девочку, криво ухмыляясь. Стянула галстук и сделала петлю, чтобы накинуть на шею жертве. Затем приснился лежащий на земле отец и ликующий над ним отчим, а перед пробуждением Мика увидела сестру. Вика захлёбывалась в воде, отбиваясь от стаи медуз.

— Уф… — выдохнула Мика, проснувшись, и потёрла лодыжку. Нога ныла, словно после ожога, оставленного ядовитыми щупальцами.

День предстоял длинный и невыносимо скучный. Бабушка Анфиса решила временно не давать поручений горе-внучке, предоставила Мику самой себе. Сегодня самозванка с радостью облачилась бы в шутовской костюм. Лишь бы не киснуть в одиночестве. Но начальница Тамара Ильинична строго-настрого запретила трем друзьям появляться в торговом центре в субботу и воскресенье. Мол, подросткам в выходные работать не положено.

Чтобы скоротать резиновое время, Мика провела новую ревизию Викиных вещей. С ненавистью посмотрела на перевязанные лентой письма. Полистала учебники, испытав лёгкую зависть. В компании других детей учиться, наверняка, интереснее, чем в одиночестве. Магистр Том — замечательный педагог, но Мике всегда не хватало ещё пары девочек или мальчиков в учебной комнате.

В завершении самозванка перебрала одежду сестры и обнаружила две свободные рубашки — серого и голубого цвета. То есть, не рубашки, а эти… мут… флут… футболки. Примерив обновки, Мика осталась довольна: струятся по телу, нигде ничего не обтягивая. Решено, в них она пойдёт на работу в ближайшие дни.

Голову не оставляли тревожные мысли. О бедняжке Ольге Дубиной, о Павле Юрьевиче Коновалове с желто-черными искрами в глазах, и, конечно же, о похищенной Полине. Хоть бы девушку вернули целой и невредимой! Не навредили, как Илюшиной маме! Да, это не исправит Микин трусливый поступок, но жить без презрения к себе станет чуточку легче. Беспокоили и родственники. Отец с утра пораньше умчался на улицу, не доев завтрак. Едва дочка вошла в кухню, вскочил из-за стола и уронил табурет. Обнаружив накануне на её шее кулон с зачарованной водой, Николас шарахался, как от морского чёрта. А Вика снова играла в молчанку, продолжала дуться.