Верховный Главнокомандующий (СИ) - Зеленин Сергей - Страница 52

— Не извольте беспокоиться, Государь! Умерла она, почитай — года два, как уже…

Я выразил своё самое искреннее соболезнование и, мы в полной тишине допили чай.

— Разрешите Вас покинуть, Ваше…

— Разрешаю покинуть меня, но только после завтрака, — посмотрел на часы, — это будет очень скоро, не волнуйтесь!

Внезапно — как обычно, озарило:

— А Вы хорошо юриспруденцию знаете, господин коллежский секретарь?

— Достаточно хорошо, — слегка поклонился тот.

— Тогда, я принимаю Вас на работу в мою Свиту в качестве моего юридического консультанта… Пока, дальше — посмотрим. В ближайшее время, мне предстоит издать целый ряд законов и потребуется помощь опытного юриста.

Любые реформы, любые политические подвижки в любой стране, начинаются с бумаготворчества — с издания соответствующих законов. Это, любой попаданец должен калённым железом у себя на лбу выжечь! А написать и затем издать «работоспособный» закон, невозможно без знающего специалиста — это, как дважды два.

— Ваше Имп…, — прижал руки к груди тот, видимо никак не ожидая такого результата своего «собеседования» с Императором.

Тон мой, становится ледяным:

— Отказ не принимается, господин коллежский секретарь! Время сейчас военное — считайте себя мобилизованным в действующую армию. Теперь, идите в Имперскую Канцелярию, пишите заявление… До сегодняшнего вечера устаиваете все свои дела — связанные с увольнение с предыдущей службы и, завтра с утра — как штык здесь! У нас с Вами очень много работы…

Перед завтраком, я представил «ближнему кругу» их нового коллегу:

— Коллежский секретарь Ястржембский Феликс Николаевич — прошу любить и жаловать, господа!

Приветственные возгласы, ревнивые или вообще — неприязненные взгляды… Придворная жизнь!

— Феликса Николаевича следует величать поручиком Свиты, Ваше Величество! — поправил меня Мосолов, уже успевший оформить принятие того на «работу».

— Да?

Что-то как-то несолидно…

— Пожалуй, Феликс Николаевич, заслуживает следующего звания — штабс-капитана Свиты! — слегка учтиво поклонившись, подсказал Генеральный Секретарь Мордвинов.

— Да, будет так! — повелел я.

— Ну, что ж, — вздохнул мой Имперский Канцлер, — заново, переписать недолго…

Всё-таки, хорошее и полезное дело я замутил — Генеральный Секретариат! Спихнув туда всю «текучку» я после завтрака заперся в своём купе-кабинете и, на сытый желудок, принялся переписывать письмо моей дражайшей Гемофилии. Она, «строчила» мне каждый — через день и, дальше помалкивать — уже было просто «моветон» с моей стороны!

Достаю недописанное царское письмо, ещё раз читаю:

«Моя возлюбленная душка-Солнышко,

Благодарение Богу, все прошло, и вот я опять с этой новой ответственностью на моих плечах. Но да исполнится воля Божия! — Я испытываю такое спокойствие, как после св. Причастия.

Все утро этого памятного дня 23 августа, прибывши сюда, я много молился и без конца перечитывал твое первое письмо…»

И, сверяясь с черновиком, решительно дописываю:

«…и думал весь в слезах: как не повезло тебе мое возлюбленное сокровище, стать супругой не простого сметного, а Императора — долгом обязующегося прежде всего думать не об семье — а об вверенном ему самим Господом, государстве!

Тебя же, мой Солнечный Луч, долг Императрицы и супруги обязывает слушаться во всём своего мужа и Государя и самое главное… Самое главное, Душа Моя, ты должна сберечь для России Наследника Престола! В этом, Душа Моя, твоё наивысшее предназначение перед Господом Богом и Историей.

К сожалению, на месте дела обстоят совсем не так — как они виделись нам с тобой, Свет Очей Моих, из Царского Села… Кругом измена, и трусость, и обман! Боюсь, нас ждут очень тяжёлые времена, моя бесценная душка-женушка, и поэтому, я — властью данной мне самим Господом — как Императору и твоему законному супругу, повелеваю в точности выполнить то, про что я сейчас напишу…»

Далее, ещё страницы три «инструкций» мелким почерком и, наконец:

«…Эти три дня я пощусь и постараюсь сходить в церковь до воскресенья и истово помолиться за Россию и нас с детьми. Прощай, моя драгоценная женушка! Береги нашего бэби и девочек! Всех вас нежно целую.

Неизменно твой старый муженек

Ники.

Передай, пожалуйста, нашему Другу другое моё письмецо, что я передам тебе с Н.»

Фффуууффф… Как вагон цемента грузил! А, ведь ещё надо написать письмо «нашему Другу» — Распутину, то есть: чтоб его, как можно высоко приподняло — да как следует, об что-нибудь твёрдое, приложило! Письмо названной матушке — вдовствующей Императрице Марии Фёдоровне… Послания да указы Правительству, Государственной Думе… Чтоб, их всех…

Но, это всё на потом — на завтра. Сегодня, пойду-ка я с «железячками» повозюсь — соскучился, страсть как! Займусь-ка я — до обеда да ночного отдыха, «заклёпко-творчеством» — руки так и зудятся…

Глава 10. Пулемёт! Полцарства за пулемёт!

После «пятичасового чая» с придворными, встретился с капитаном-артиллеристом Смысловым Александром Яковлевичем. Поговорили с ним у меня в кабинете, сделали несколько предварительных эскизов модернизации той «игрушки» в орудие пехотной поддержки.

— Господин капитан! — предельно серьёзно говорю, применив все свои психологические штучки-дрючки — чтоб «запрограммировать» на успех, — следующий год будет годом решающих событий для России. Или, мы победим и останемся великой державой — или победят нас и, наше с Вами славное Отечество скатится в разряд африканских бантустанов.

Походив по купе-кабинету, дополнил:

— То же самое могу сказать про Вас, Александр Яковлевич! Или, Вы за три месяца выполните этот проект и станете генералом и родоначальником российской артиллерии непосредственной поддержки пехоты — а вполне возможно и, «русским Круппом»… Или, так и останетесь — вполне обыкновенным артиллерийским офицером, в гарнизоне где-нибудь на «чёртовых куличках».

Посмотрел Смыслову в глаза, типа: а я уж постараюсь — чтоб, тебе ничего хорошего не светило! Думаю, он и сам всё прекрасно понял…

После чего, уже — подполковнику Смыслову Александру Яковлевичу, была вручена грамотно составленная мною и Мордвиновым и, всемерно одобренная Мосоловым бумага с моей личной печатью и подписью, в коей — всем без исключения инстанциям Российской Империи, предписывалось оказывать господину капитану всемерное содействие.

К этой «бумаге», прилагалась ещё одна — с броским заголовком «Отстранить от должности за служебное несоответствие и отдать под суд». В ней, те — кто «всемерное содействие» подполковнику оказать так или иначе не мог, должны были записать причину отказа. Ну и, третья бумажка — куда самому Смыслову, вменялось вписывать тех — кто отказывался написать во второй бумажке, причины отказа «содействовать» по первой… Это, «расстрельный список» — как на нём и, было написано крупными буквами:

«ПОВЕСИТЬ БЕЗ ВСЯКОГО СЛЕДСТВИЯ И СУДА, КАК ИЗМЕННИКОВ И САБОТАЖНИКОВ!»

— Зная медлительность нашей бюрократии, такие «сопроводительные» документы Вам будут совершенно нелишними, господин подполковник!

— Преклоняюсь перед вашей государственной мудростью и решительностью, Ваше Императорское Величество! — в совершеннейшем восторге воскликнул тот.

С помощью нескольких солдат и казаков Конвоя, закатили «противоштурмовую» трёхдюймовку в вагон-гараж — где имелась мастерская с необходимым инструментом и, при участии Адольфа Кегресса, до последнего винтика разобрали на её на составляющие. При этом, я чувствовал себя как бы ребёнком — вдоволь наигравшийся с дорогой игрушкой и, теперь ломающий её — чтоб посмотреть «что внутри». Невообразимый, прямо-таки щенячий восторг!