Мы, монстры. Книга 3: Зверь (СИ) - Вернер Тим - Страница 62

       Гномы наконец заметили его, бросились врассыпную, но не убегали — заняли позицию, чтобы, как только спрыгнет, взять в кольцо.

       “Ладно, — подумал Йен. — Давайте по-вашему”.

       Скользнул со стены.

       Глубоко вдохнул, дал им время: пусть окружат. Пусть достанут секиры. Может, так будет хоть немного интереснее.

       И на выдохе пошел вперед.

       И на выдохе все стало просто и ясно, как прозрачный морозный воздух даарских предгорий.

       Ему не нужно считать противников, не нужно искать их взглядом, не нужно даже — как любит наставлять Нивен — чувствовать их. Нужно просто прекратить держаться. Отпустить себя. Отпустить Затхэ.

       Легко увернулся, пропуская первый удар мимо себя — тяжелая секира рассекла воздух совсем рядом. Перехватил не раскрывшийся до конца замах еще одного. Рванул вверх, ударил древком не ожидавшего такого движения гнома в лицо. И ногой — по секире, которая пронеслась рядом. Разворот на опорной, подсечка — уронить того, что продолжал бессмысленно сжимать оружие вместо того, чтобы зажать разбитый нос и рвануть прочь.

       Еще один рывок — выдрать секиру из рук: упал, зараза, а все равно держит.

       И — взмах! В последний момент, но успел — отбил два удара по касательной, отпугнул остальных. Да, так интереснее. Даже есть легкое, обманчивое ощущение реальной опасности.

       Йен прокрутил секиру в руке, раз, еще раз. Гномы, двинувшие было к нему новым плотным полукругом, замешкались. Продолжая вращать ее, двуручную для этих недоростков, сам шагнул навстречу. И те подались назад.

       Ну совсем скучно же! У него-то руки длиннее…

       Йен тяжело вздохнул и легко отшвырнул оружие куда-то за спину. Секира упала на землю позади с глухим стуком. Гномы растерянно переглянулись. Один даже, кажется, открыл рот. Йен ухмыльнулся им в ответ и развел руки в стороны: давайте.

       Они бросились разом. Все так же удивительно тихо — не гномы, а самые настоящие гномьи призраки, только больно вонючие. Хорошо, что руки сквозь них не проваливаются.

       Йен увернулся, ударил, рукой — наотмашь, коленом — в грудь, прямой — в ближайшую голову. И снова секира пронеслась рядом, и снова пришлось перехватить . И — раз, два, три — удара. Раскидал. Бил наотмашь — не лезвием же сразу. Чтоб успеть поиграть. А когда они снова отступили перегруппироваться — прочь и это оружие. Зачем оно ему, когда он сам — оружие?

       Смешно было наблюдать за выражениями на лицах: те вытянулись во второй раз за последние несколько мгновений. И хотелось смеяться. И дышалось легко.

       Только на мгновение дыхание сбилось.

       Когда вдруг вспомнил, что смеяться не время. Он больше не шут. Он больше не слаб. Он стал собой.

       И вырос.

       “Хватит, — напомнил себе тем самым, не своим голосом. — Пора заканчивать. Даар ждет”.

       А потом он снова вдохнул и снова шагнул на выдохе, и вместе с его шагом бросились они. Но Йен больше не уворачивался. Его попытались ударить на этот раз не сверху — дошло наконец, что он слишком высок для таких ударов и легко перехватывает их — ударили разом с двух сторон, косыми, рубящими. Лезвия рассекли бы его — “а это — убило бы?”, успел подумать Йен — но шагнул шире, быстрее, на опережение. Лезвия едва не ударились друг о друга за его спиной, но не успели. Он схватился теперь сразу за два древка, ногой — выбил оружие, выброшенное в его сторону противником впереди. Крутанулся. Одного гнома отбросил вместе с секирой, у второго — вырвал. И больше не размахивал, не крутил демонстративно в руках.

       Действовал спокойно, твердо, уверенно. Шаг с разворотом, и пока разворачиваются они, короткий скупой удар: острием — одного, древком — другого. Еще разворот, блок, и теперь — его очередь бить. И на один удар он отвечает тремя. И движение. И удар. Скрежет, хруст. И удар.

       Нивен был прав: вращаться действительно удобно. Сейчас, конечно, даже если бы он ходил прямо, даже если бы на одной ноге прыгал — все равно перебил бы этих одного за другим. Слишком они медлительны. Но с разворотами выходит быстрее. А ему — пора заканчивать.

       Кровь на секире. Кровь на руках. Хруст, удар, еще один. Слабый стон снизу — кого-то не добил. С силой наступил, не глядя под ноги. Попал: хрустнуло и под ногой, стон оборвался. Жаль, сапог хороших так и не нашел. Сапогом было бы лучше…

       — Шаайенн! — крикнули вдруг издалека, и дыхание снова сбилось.

       Красная пелена, плывшая перед глазами, рассыпалась, растворилась в ночной тьме.

       Мышка стояла в десятке шагов, у стены.

       “Как перебралась?” — почему-то удивился он. И только потом вспомнил, что там, кажется, ворота. А потом увидел, что она держит меч наперевес. И что за ее спиной — мужчины и женщины из селения. Кто с вилами, кто с палками…

       “Зря”, — коротко определил он. Сейчас ему только народа с палками не хватало. Он очень не любит все эти палки…

       Швырнул секиру в сторону. Та свистнула в воздухе — и воткнулась в грудь еще одного противника. Сам кувыркнулся уходят от удара, подхватил на выходе из кувырка одну из окровавленных секир из-под ног, вышел на колено, блокировал, не глядя, следующий удар. Поднялся с разворотом, подсекая нападавшего под ноги. Коротким рубящим ударом — завершил.

       Снова развернулся было к Мышке, но вдруг услышал — кто-то хрипит.

       Живучие какие гномы попались…

       Круто развернулся, двинулся на звук, присел над противником, который уже давно должен был быть мертв, но почему-то дышал. Точно живучий. Впрочем, до Нивена ему далеко… Да и не в живучести, как оказалось, дело. Йен рванул на себя секиру, торчавшую из его груди — крови на ней не было. Хмыкнул и приложил руку к гному — туда, где должна была быть рана.

       “Если это бессмертные гномы, — подумал, — будет веселее. Можно будет их попробовать и пополам разрубить, и со скалы. Проверять свои идеи на гномах — куда удобнее, чем на себе…”

       И снова сам себя незнакомо, строго оборвал: хватит!

       И подумал, что Рэй, наконец, гордился бы им — научился быть таким же строгим. Осталось ботинок какой-нибудь грязной тряпкой перемотать и…

       Да хватит же!

       Он сразу нащупал на груди у гнома вогнутую, вмятую его ударом металлическую пластину. Хитрый гном. Но жаль — не бессмертный.

       Сразу нащупал — но слишком задумался о Рэе и его ботинке. Потому заговорил гном. Ну, как заговорил… Невнятно прохрипел:

       — Ты… уснул… что ли... — и даже вяло взмахнул рукой, будто привлекал внимание.