Мы, монстры. Книга 3: Зверь (СИ) - Вернер Тим - Страница 24

       Йен наклонил голову набок — даже не бросился убивать сразу: интересно же посмотреть, до какого размера они могут дорасти.

       Глаза наконец остановились в росте, зато начал движение сам Гонтар. Медленно поднялся из-за стола, медленно вынул из-за пояса меч.

       — Всё? — уточнил Йен.

       — Ч-что… — начал тот.

       — Ты закончил? Теперь можно?

       Гонтар растерянно открыл и закрыл рот, и Йен решил, что можно. Прыжком оказался рядом со столом, перемахнул через столешницу, схватил Гонтара за горло, второй рукой — перехватил запястье, сжал, как умел — и тот, вскрикнув, выронил меч.

       — Обидно да? — доверительно спросил Йен. — Так долго доставал, старался… С другой стороны, хорошая новость: глаза у тебя все еще на месте, можешь делать их большими, когда захочется. Пока. Кто еще?

       — Что?! — прохрипел тот, вытаращившись вроде как испуганно, но немного возмущенно: очевидно, понимал, что на него напал монстр, но все равно хотел спросить у монстра: “Что ты несешь?!”

       — Кто еще знает о вашем маленьком заговоре? — объяснил Йен. — Я знаешь ли, нервничаю сейчас. Мне надо как-то, понимаешь… — повел головой, разминая шею, — напряжение сбросить…

       — У меня не было выбо…

       Йен сжал горло сильнее, встряхнул. Повторил почти равнодушно:

       — Кто еще?

       И подумал, что похож сейчас на Нивена, наверное. Нет, не внешне, внешне это надо сильно постараться, чтобы таким же чучелом стать… Но голос — такой же. И наверное, скоро таким станет взгляд. Так удобнее: если прикинуться мертвым, то как будто бы и не умираешь.

       Тебя как будто не разрывает на части все, что чувствуешь.

       У Нивена это сработало: ему нужно было как-то продержаться в борьбе с мертвым богом, и он продержался. А Йен — не продержится. Ему не с кем бороться. Да и оно его не разорвет, не сможет, потому что оно — это он. И он — бессмертен. Он будет жить вечно. Нет, не это тело, удобное и привычное, но всего лишь тело. Не тело — он будет жить вечно.

       Он, который выбрался когда-то на скалу из самого небытия, выбраться откуда даже Мертвым оказалось не под силу.

       Он, сгусток боли, злости, сдавленного смеха.

       И в третий раз повторил, уже сквозь зубы:

       — Кто. Еще?

       — Никого, — ответил Гонтар, слишком поспешно, как показалось Йену, если, конечно, можно сказать “поспешно” в случае, когда из человека приходится вытряхивать ответ в прямом смысле этого слова. — Никого больше не было!

       — Врешь? — спросил Йен.

       Гонтар, как смог, помотал головой. В светлых глазах стоял темный отчаянный ужас.

       Да, ему страшно. Да, больно. Но так упрямо сжал губы, будто боится, что скажет что-то не то. Что случайно вылетит чье-то имя. Защищает кого-то.

       А, плевать.

       Короткое, стремительное движение — отпустить запястье, вскинуть руку — и рывок, чтобы свернуть шею.

       Гонтар попытался ударить в последний момент. Глупый, ненужный выпад, короткий удар в грудь кулаком.

       Тело валилось на пол. Йен прижал ладонь к груди, почувствовал, как бухнуло сердце и вдруг понял: пора остановиться. Да, он бессмертен. Но если бы Гонтар ударил не кулаком — ножом? Йену нельзя погибнуть сейчас во время глупой драки, поддавшись глупым чувствам. Да, навалилось. Но придется потерпеть. Собраться с силами.

       Ему нельзя погибнуть сейчас.

       Не когда готов такой хороший план.

       И да, он может всё, но, черт побери, осторожнее надо!

       Сердце толкнулось в ребра еще раз. Живое и бьющееся. Таким его и стоит сохранить.

       Йен опустил руку. Тело, падавшее мучительно долго, свалилось наконец мешком к его ногам. Йен легко переступил его, прошагал к столу, открыл и закрыл ящик, второй, третий. Бросил взгляд на Гонтара, вернулся, присел над ним.

       — Нет… — пробормотал обшаривая его пояс, карманы. — Нет, чтобы положить все свои сбережения на какое-нибудь видное место… Вот не поверю, — ткнул пальцем ему под нос, будто мертвец мог увидеть, — не поверю, что у тебя тут не спрятаны кучи золота! Ты же владелец здоровенной таверны на Белом острове!

       Везде пусто.

       Как Нивен постоянно крадет кошельки, если эти скряги их всегда прячут?

       — Если бы я был кучей золота, где бы я лежал? — пробормотал Йен, оглядываясь по сторонам.

       Но в голове крутилось совсем другое. Теперь такое же звонкое и чеканное, как давешняя считалка.

       “Собраться с силами. Потерпеть…”

       Ладно, можно обойтись и без ворованных кошельков. Лучше поспешить убраться отсюда, пока не пришли еще желающие подраться. Он может быть хоть самым сильным богом — даже его могут ранить. Он должен быть — как всегда — самым умным богом.

       Йен усмехнулся и легко поднялся. Дыхание вернулось в норму.

       Он вышел из комнаты так же быстро, потому девчонку, которая собиралась зайти, спасла лишь отличная реакция — могла бы и дверью в лоб получить. Кажется, та самая, которая с неизвестного перепугу заинтересовалась Нивеном. Она отскочила, вскинула голову и… Да, теперь он понял, с какого перепугу. И нет, тут ее уже ничто не могло спасти: Йен увидел в широко распахнутых глазах изумление пополам с ужасом.

       — Что, детка? — почти ласково спросил он, осторожно прикрывая за собой дверь, шагая к ней мягко, тихо. — Призрака увидела?

       Она точно не ожидала, что он вернется живым. А значит, знала, куда он ушел утром. А значит, была в деле. Это ее так старательно прикрывал покойный ныне Гонтар? Или был еще кто-то?

       Может, все они? Людям это свойственно — собираться в звериные стаи. Уж он-то знает.

       Но ему уже надоело с ними играть. Ему нельзя с ними играть — есть дела поважнее.

       — Нивен тоже в порядке, если ты о нем переживаешь, — доверительно улыбнулся ей Йен, помолчал, а потом будто между прочим добавил. — В отличие от Гонтара и зеленого парня. А в твои обязанности что входило? Соблазнять новоприбывших? Утомлять, выматывать? Проверять, насколько человек… ну, или нечеловек... одинок? Можно ли его сожрать так, чтоб никто не узнал?

       Она набрала было воздуха, чтоб ответить, а может, закричать, но он успел первым. Зажал ей рот, круто развернулся, удерживая ее второй рукой, втолкнул в комнату. Шагнул было следом, но замер в дверях. Она как упала — так и замерла, спиной к нему, уперевшись ладонями в пол.