Нелюбимый (СИ) - Кармазина Александра - Страница 80

— А ты — мужик со вкусом, — хохотнул Кларк, одобряя выбор «Лоренса». — Николь бесподобна.

— Если…

— Что ты! — замахал на него руками бизнесмен. — Конечно, она хороша, — хлопнул он девушку по пятой точке, когда та проходила мимо, — но сегодня она твоя.

Обняв усевшуюся на подлокотник девушку за бедро, Рей коротко наклонил голову в знак благодарности. Уж он-то хорошо знал, насколько она могла нравиться Кларку. Подобный финт он проворачивал с каждым, кто когда-либо сидел на этом диване. И Реймонд не помнил ни одного не довольного. Выпивка, стройные ножки, зовущие взгляды и томное закусывание губ и — клиент готов подписать все что угодно, лишь бы его оставили наедине в Николь.

Сегодняшний вечер обречен стать исключением, поскольку только Реймонд Кларк знал, в чем заключался главный секрет блондинки. Он сам когда-то привел ее под крыло Кларков, научил обращаться с клиентами, подсказал, как вести себя, чтобы не пришлось делать того, что не хочется или не позволяют моральные принципы.

Обнимая льнувшую к нему женщину, «Лоренс» все ждал, когда же Тайлер решит, что с него хватит и уберется восвояси. Сегодня Кларк не торопился. Он мариновал гостя в горячем соке ожидания, предвкушения и вожделения. Поставив все на Николь, бизнесмен соизволил удалиться только тогда, когда был уверен, что все предрешено. Сославшись на усталость, Тайлер покинул VIP-кабинет, оставив Лоренса Максвелла на растерзание собственной страсти и похоти.

— Ита-ак, — томно протянула Николь, когда они остались одни. — Мистер Кларк уже не вернется сегодня. У нас куча времени, — она явно была не против развлечься, что польстило Реймонду.

Взяв девушку за руку, он не спеша поднялся, вынуждая ее сделать тоже самое. Оказавшись совсем близко от него, Николь опустила вниз правую руку, касаясь пальцами внутренней стороны своего бедра.

— Не понадобится, — тихо сказал Рей.

— Не поняла, — вскинула она изящные брови.

— Сегодня тебе клофелин не понадобится, — повторил «Максвелл», сомкнув пальцы на запястье девушки.

Реймонд знал, что отнюдь ни желание заставило ее шарить у себя под платьем. За резинкой ажурного чулка прятался крохотный флакончик, чье содержимое легко свалило бы лошадь. Этому трюку ее научил все тот же Реймонд Кларк, чтобы избавить девушку от нежелательных домогательств и неприятных случайностей.

— О чем вы, мистер Максвелл? — вполне правдоподобно удивилась Николь. — Какой клофелин? — хорошенькое личико побледнело, губы задрожали. И только во взгляде не читалось абсолютно никаких эмоций, поскольку их надежно скрывали зеленовато-голубые линзы. Но Рей точно знал, что ее взгляд имеет несколько другой оттенок: насыщенный синий…

Губы «Лоренса» дрогнули в улыбке, когда девушка попятилась. Теперь на ее лице появилось нечто новое, не похожее ни на страх, ни на растерянность. Она словно отчаянно пыталась что-то вспомнить. На мгновение отведя взгляд, Николь облизала накрашенные ярко-алой помадой губы.

— Только один человек знал про клофелин, — прошептала она. — Только один…

— Здравствуй, Элейн, — шагнул к ней Реймонд, аккуратно снимая с головы женщины парик, чтобы освободить темные волосы из плена искусственных платиново-белых локонов.

Несколько лет она весьма успешно изображала знойную блондинку Николь, выведывая у Тайлера самые смелые планы и желания. Никто лучше нее не знал, как следует повести себя в той или иной ситуации, что сказать или сделать, чтобы изворотливый и хитрый бизнесмен не почувствовал подвоха. Именно поэтому для осуществления своего замысла, будучи Лоренсом Максвеллом, Рей выбрал именно ее. Только Элейн он мог доверить такое серьезное дело, потому что не сомневался в том, что она сделает все, как надо. Конечно, был определенный риск, но выбора не оставалось.

— Не может быть, — прошептала она, закрывая глаза.

— Только спокойно, прошу тебя, — попросил Реймонд, чувствуя, что еще немного — и несчастная мисс Дарлинг лишится чувств.

— Ты не можешь быть им, — отрицательно качнула она головой, прикрывая рот ладонью. — Не можешь быть тем, кого я любила.

— Мы познакомились в январе две тысячи тринадцатого, — тихо сказал бывший Кларк. — В тот день мы оба решили покататься на велосипедах в парке и столкнулись на берегу пруда. Ты разбила колено…

— Замолчи, — прошептала она, закрывая уши.

— Твоя мама умерла почти пятнадцатого июля три года назад, — взял ее за запястье Рей, вынуждая отнять ладонь от головы. — Это я, кошечка.

Медленно высвободив руку, Элейн сделала пару шагов назад. Несколько секунд она просто внимательно смотрела ему в лицо, а затем размахнулась и наотмашь ударила Реймонда.

— Все это время ты был жив. Проклятых десять месяцев, почти десять… Ты был жив, пока я тут умирала каждую секунду без тебя!

Реймонд промолчал, тяжело переводя дыхание. Что он мог сказать в свое оправдание? Она была права, во всем права, как и всегда. Элейн редко закатывала истерики, точнее, не делала этого почти никогда, если не было на то весомых причин. Сегодняшний вечер был как раз тем случаем, когда она не смогла справиться с собой. И кто бы стал винить ее в этом?

— Я знаю, нет таких слов, которые смогли бы выразить, как мне жаль, но…

— Жаль? — потрясенно переспросила она, подходя ближе. — Тебе жаль? Знаешь, как это? — приложила она ладонь к левой стороне его груди. — Знаешь это чувство, когда вот отсюда вынимают все, что делало тебя живым?

— Знаю, — тихо ответил «Максвелл». — Я провел год в таком состоянии, а потом еще «проклятых десять месяцев» без вас — это хуже. Поверь, я знаю, о чем говорю.

Закрыв глаза, она плотнее прижала руку к грудной клетке человека, которого видела впервые, но знала долгие годы. То, чего ей так не хватало последнее время, воспоминания о чем не давали сойти с ума окончательно — она чувствовала снова — это билось его сердце. Сделав прерывистый вдох, Элейн подалась вперед, обнимая его за пояс. В эти мгновения ей было плевать, что перед ней мужчина, чье лицо она видит впервые. Прижимаясь ухом к груди Реймонда, она с наслаждением слушала и слушала, не веря в реальность происходящего. И, когда его руки коснулись ее, Элейн узнала их. Узнала тепло, надежность и чувство покоя, которое давал ей только он — Реймонд Кларк. Она ощутила все то, чего ей так не хватало, без чего не могла жить. И Элейн простила ему все: свои слезы, страдания, беспощадные ночи агонии от утраты, безысходность, что раздирала ее, по живому кромсая и без того истерзанную душу. Простила только потому, что он был жив. Не важно какой, в каком состоянии или облике, главное — жив.

— Ты только живи, — прошептала она. — Я все вытерплю, все смогу выдержать, но только не твою смерть.

— Прости меня, — прошептал он, зарываясь носом в волосы на ее макушке. — Если бы ты только знала, как я ненавижу себя за то, что заставил тебя пройти через это.

— Так было нужно?

— Так было нужно, — обнимая ее, Реймонд впервые почувствовал себя прежним. Она словно вернула его в настоящее, наполнила душу чем-то еще, кроме жажды мести и обиды, чем-то новым — живым и важным.

— Ты должен был сказать мне, — прошептала Элейн, все еще не отнимая лица от его груди. — Мне ты можешь доверять, ты же знаешь.

— Знаю, потому и обратился к тебе, когда нужно было провернуть аферу с безумной дамочкой на улице.

— Я должна была почувствовать, что это ты, — покачала она головой. — Где же было мое сердце?

— Откуда ты могла знать. Ведь ты имела дело с Лоренсом Максвеллом. Я сделал все, чтобы не вызвать подозрений — это могло выбить тебя из колеи, а так оставался главный стимул.

— Я и сейчас готова разорвать его на куски, — горячо проговорила молодая женщина. — Кларк должен ответить за то, что сделал с тобой.

— Еще не время, — возразил Рей. — А теперь скажи мне кое-что, кошечка, — взял он ее за подбородок, заставляя взглянуть себе в глаза. — Где она? Ты знаешь, где Марисса? Она жива?

— Хотела бы знать…

— Элейн, — прервал ее «Максвелл». — Если ты…