Нелюбимый (СИ) - Кармазина Александра - Страница 78

— Да, это так, — кивнул он. — Мы хорошо провели время, но это закончилось. Я не могу дать ей то, что она ищет.

— И что же она ищет?

— Любви, — пожал плечами Зак. — Причем, любви неиссякаемой. Джин, она как тяжелаяболезнь, понимаешь?

— Нет, не понимаю, — отрицательно покачала головой Марисса.

— Ей всегда мало, — пояснил мужчина. — Всего мало, по всем фронтам. Она, словно суккуб, высасывает жизнь. Мне плохо рядом с ней, я задыхаюсь, когда долго нахожусь возле нее.

— Тогда зачем? Зачем ты начинал эти отношения? Зачем дал ей надежду? — спросила Марисса.

— Ты не понимаешь, — вздохнул Брайсон, хватаясь за голову.

— Так объясни!

— Это все Бетси, то есть — Меган.

— Причем здесь она? — удивилась Марисса.

— А ты думала она, не интересовалась тобой? — вскинул брови мужчина. — Меган всегда все знала о тебе. Думаешь, откуда?

— Ты, — потрясенно прошептала девушка. — Ты был ее человеком.

— Одним из многих, — кивнул Зак.

— Поверить не могу, — запустила она пальцы в распущенные волосы. Пройдясь по спальне, Марисса села на край постели.

Присев перед ней, Брайсон взял девушку за руку.

— Ты никогда не была одна.

— А Джин? Она знала, что ты работаешь на нее? А отец?

— Что ты, — покачал головой Зак. — Я бы не доверил ей подобное. Джин не умеет держать язык за зубами, она мигом бы разболтала все тебе. Что касается отца, если ты имеешь в виду Тайлера Кларка, то…

— Нет! — отняла руку Марисса. — Мне нет дела до него. Я говорю о том, кто воспитал меня.

— Итан знал, что Меган жива, но лишь последние пару лет, насколько мне известно.

— Ты прав, — поднялась миссис Кларк. — Я никогда не была одна. Я была окружена толпой лжецов, которым плевать на меня! — толкнула она его в грудь, когда мужчина тоже выпрямился.

— Ты не справедлива, — проговорил Зак. — Не можешь же ты винить меня в том, что…

— …ты зарабатывал на мне?

— Марисса!

— Что? Разве не так? Это мерзко, Зак. Ты врал мне столько времени. Тебе лучше всех было известно, как я страдала от того, что ничего не знаю о матери, но ты мочал, — Марисса отошла к окну и оперлась руками на подоконник. — Столько лет… Столько лет я жила во лжи.

— Никто не желал тебе зла. Просто тебя пытались уберечь.

— Уберечь? — повернулась к нему девушка. — От чего, Зак? Где это видано, чтобы ребенка берегли от общения с родной матерью?!

— Я не знаю всех подробностей, — вздохнул Брайсон. — Видимо, у Меган были на то свои причины.

— Никакие причины не оправдывают те двадцать лет, что я носила цветы на ее могилу, — она закрыла глаза, позволяя прозрачным крупным каплям скатиться по щекам.

Сказать, что Марисса была раздавлена — не сказать ничего. Все, во что она верила, чем жила — все разлетелось вдребезги. Это словно и не ее жизнь была вовсе. Теперь, когда все выяснилось, Марисса не знала, что с этим делать.

— Да, тебя обманывали, но… — Зак замолчал, пытаясь собраться с мыслями. — Теперь ты все знаешь.

— Я считала, что уж ты-то никогда не станешь лгать мне, — в глазах Мариссы снова заблестели слезы. — А теперь выходит, что лишь один человек был честен со мной — Рей. Он никогда не обманывал меня.

— Пусть так…

— Уходи, — прошептала Марисса, сжимая пальцами виски.

— Но…

— Уходи, прошу тебя! — повторила она. — Я не хочу тебя видеть, Зак.

Когда двери за Брайсоном закрылись, девушка судорожно выдохнула. Продолжая растирать виски, она села на пол возле кровати. Где-то в области сердца образовалась сосущая пустота. Она затягивала в себя все сильнее и сильнее, лишая возможности двигаться. Обняв ебя за плечи, Марисса попыталась контролировать подступающую истерику.

— Только не сейчас, — прошептала девушка, чувствуя, как липкая паническая атака уже тянет к ней свои длинные цепкие лапы.

Сделав над собой невероятное усилие, миссис Кларк поднялась, чтобы дойти до стола, где лежал ее дневник. Открыв его, девушка сделала короткую запись, надеясь, что это поможет. Последнее время ведение дневника здорово отвлекало Мариссу от происходящего в ее организме. Стоило взять ручку, как беспочвенные тревоги и страхи отступали. Так было всегда, но не сегодня.

Выронив ручку, Марисса едва не упала. Девушка опустилась на колени, чтобы избежать случайных травм. Так плохо ей не было уже достаточно давно. Обычно такие приступы повторялись один или два раза в месяц, но за последние несколько дней их было уже четыре. Об этом никто не знал, но Марисса чувствовала, что ей все сложнее справляться с ними в одиночку. Предательство Зака подорвало душевное равновесие и очень сильно.

Занятая собой, миссис Кларк не сразу заметила, что не одна. Распахнувшаяся дверь впустила в комнату миссис Ройс. Меган бросилась к дочери, падая возле нее на колени.

— Что? Что, моя девочка?

— Ничего, — выдохнула Марисса. — Сейчас пройдет.

— Что мне сделать? Как помочь тебе? Вызвать Миллза?

— Не надо, — прошептала в ответ дочь, ложась на пол. — Ничего не надо. Я сама… сама справлюсь.

— Ты только держись, милая, — попросила Меган, устраивая девушку у себя на коленях. — Все хорошо. Мама рядом, — погладила ее по голове.

Удерживая Мариссу за плечи, миссис Ройс с трудом сдерживала слезы. Она бы охотно прошла все круги ада, приняла на себя всю боль, терзающую ее дочь, лишь бы облегчить страдания девушки. Что может быть хуже, чем наблюдать, как мучается твой ребенок? Наблюдать, но не иметь возможности помочь.

— Это меня Господь наказывает, — прошептала Меган, убирая волосы с лица Мариссы, — за то, чо я тебя бросила.

— Ты сама себя давно уже наказала, — отстранившись от матери, девушка доползла до кровати, чтобы лечь.

Миссис Ройс так и осталась сидеть на полу, со слезами на глазах глядя на дочь. Она понимала, что мариссе понадобится время, чтобы принять ее. Понимала умом, но каждый раз сердце разрывалось, когда дочь отталкивала ее при малейшей попытке начать разговор.

Несмотря на все время, что они провели под одной крышей, Марисса не сказала ей и сотни слов. Она не хотела даже попробовать наладить отношения с матерью.

— Ты не простишь меня никогда, верно?

— Уйди, Меган, — тихо сказала девушка, ложась на живот. Ей стало немного легче, но на смену изматывающей тревоге пришла такая слабость, что начало подташнивать.

Мысли путались и терялись в лабиринтах воспаленного сознания. Бродили там разорванные в клочья…

— Ты не можешь быть такой жестокой, — прошептала Меган. — Ты похожа на меня. На меня! Я сделала все, чтобы от него тебе не досталось ничего.

— Все она сделала, — проворчала Марисса. — Все, если не больше.

— Ты всегда была доброй девочкой.

— Теперь вся вышла. Уйди, Меган, не вынуждай меня сказать тебе все, что я думаю.

— Скажи, — тронула мать ее за плечо. — ты за эти пять минут сказала мне больше, чем за всю жизнь.

— Чего ты ждешь? — приподнялась марисса. — Ты думала, я брошусь тебе на шею, все прощу и стану рисовать глупые открытки?

— Ты помнишь? — удивилась мать. — Они не глупые, милая. Они милые. Ты рисовала их для меня каждый праздник.

— Для тебя? Не помню, чтобы я рисовала их для тебя. Я рисовала для матери, но она умерла. Умерла очень-очень давно.

Не выдержав, Меган ринулась прочь.

Швырнув ей вслед подушку, Марисса поджала синеватые губы. Глаза девушки снова наполнились слезами, что лишний раз доказывало, что не так уж и сильна ее обида на мать, как хотелось думать. Она все еще скучала по теплым рукам, благоухающим сладковатым ароматом дорогого крема, все еще вспоминала обрывки тех чудных сказок, что были рассказаны на ночь. Как и двадцать лет назад, ей все еще нужна была мать — ее мать, а не эта чужая женщина, которая пыталась стать ею.

Глава 11

Почти час пополуночи.

В ночном клубе самый аншлаг. Огни светомузыки шарят по танцующим, по полу стелется искусственный сизый туман. Терпкий и слегка горьковатый, он кружит головы и смешивает сознание — хозяин заведения не чурается использовать запрещенные приемы, ловя на крючок падкую на кайф молодежь.