Вне времени (ЛП) - Флинн Бет - Страница 58

контейнер позади «Лулу», ни секунды не сомневаясь, что этот парень выполнит свои

угрозы.

Делия оказалась перед необходимостью позволить ему забрать Джинни.

Опуская оставшееся пиво, она стукнула бутылкой по столу с большей силой, чем

рассчитывала. Отлично. Просто здорово. Мало того, что она лишилась дочери, так еще и

оказалась перед необходимостью начинать заботиться о доме, готовке, обо всем этом.

Черт возьми!

И Делия справилась. Это оказалось не так сложно, как она первоначально думала.

Винс был слишком пьян, чтобы заметить в первую ночь, что Джинни не пришла домой.

Когда он спросил, не нужно ли отвезти дочь на автобусную остановку следующим утром, Делия сочинила что-то о ее желании добраться до школы пораньше.

— Она уехала? Мэтью забрал ее? — спросил Винс.

Женщина не знала, как ответить. Если Мэтью допросят позже, она не хотела быть

изобличенной во лжи. Однако отвечать не пришлось.

— Черт возьми, Делия! Одна из твоих мерзких кошек нассала в мой ботинок!

Только в воскресенье вечером Винс понял, что что-то не так.

— Где Джин? Я не видел ее все выходные, — спросил он в пьяном оцепенении.

По привычке он был навеселе, но не в стельку, поэтому заметил, что раковина

полна грязной посуды, кошки завывают от голода, а у него нет чистых рубашек на завтра.

Именно тогда Делия разыграла спектакль, после которого Винс поинтересовался:

— Разве мы не должны позвонить в полицию? Сообщить, что она сбежала?

— Что они могут сделать? — возразила Делия. — Она придет домой, когда будет

готова. Джин — умная девочка, и, вероятно, планировала это какое-то время.

Он не сопротивлялся.

Делия сказала себе: «Это легче, чем я воображала. Возможно, ей будет лучше с тем

парнем. Удачи, Джинни, где бы ты ни была».

Она забила косячок, глотнула остатки теплого пива из банки, которую держала в

руках, и решила, что с утра первым делом отвезет кошек в приют. Ей не улыбалось

заботиться о них.

Глава 46

2000

Томми наблюдал за тем, как Джинни переваривает все, что он рассказал. По

крайней мере, то, что ему стало известно. Он был не в курсе всего, но знал достаточно.

— И ты не сказал мне все в воскресенье, — пробормотала она, опустив взгляд на

свои колени.

— Нет, детка. У меня не было возможности поговорить. Ты так разозлилась.

— Я имею в виду, что могла бы поверить, когда ты рассказал о том, как Гризз

сообщил Делии, что собирается забрать меня. Ты знаешь, это же Гризз. Он никогда не

спрашивал. Просто делал то, что хотел. Но остальное, — она снова взглянула на Томми, ее голос зазвучал очень тихо. — Делия и Винс знали, что в тот вечер Джонни Тиллман

приедет в дом? Они знали и ушли нарочно? Почему? — ее глаза начали наполняться

слезами.

Томми глубоко вздохнул. Он обещал, что расскажет ей все. Это действительно

будет больно.

— Это было связано с тем полицейским отчетом, Джин. Помнишь, примерно за два

месяца до того, как пришел Джонни Тиллман? Когда полиция была в вашем доме?

— Да, это я позвонила им. Из-за Донни Маркуса, маленького мальчика, у которого

была няней. Делия велела мне не лезть не в свое дело, но я не могла. Мне просто

невыносимо было знать, что отец делает с ним, а затем надевает эту свою маску для

общественности. «Стивен Маркус. Честное и заслуживающее доверия лицо города», —

процитировала она насмешливым тоном. — Он оказался самой низшей формой

человеческого существа.

Джинни вспомнила, что мистер Маркус выглядел прекрасным мужем и отцом, истинным джентльменом. Он всегда настаивал на том, чтобы забирать ее и отвозить

домой, даже при том, что она предложила ездить на велосипеде. Маркусы производили

впечатление хорошей семьи и всегда неплохо платили ей за заботу о сыне. Донни

неизменно был в пижаме, когда приходила Джинни. В ее обязанности входило играть с

ним и читать. Они вместе готовили специальный десерт, и после того, как он чистил зубы, она укладывала его в кроватку и целовала в лоб. Джинни даже учила его читать вечернюю

молитву. Ей нравилось работать няней. Донни являлся частью семьи ее мечты. Она

лелеяла перепадавшие ей крупицы любви и внимания, которые никогда не получала в

детстве. Джинни все чаще задавалась вопросом, сможет ли однажды стать хорошей

матерью.

Она поняла, что что-то не так, той ночью, когда Донни пролил часть горячего

шоколада на пижаму и не позволил Джинни переодеть себя. Он начал корчиться и

говорить, что может спать в шоколадной пижаме, и что мама переоденет его, когда

вернется домой.

Именно тогда Джинни поняла, что ее никогда не просили купать мальчика или

готовить ко сну. Донни всегда был в пижаме с длинными рукавами, когда она приезжала, независимо от времени. Он что-то скрывал?

Она не должна была этого делать. Не стоило совать нос в чужие дела, но

подозрения не давали покоя. Она знала, что Донни крепко спит. Его мать настояла, чтобы

он надел подгузник на ночь, потому что никогда не просыпался, даже если мочился под

себя. Поэтому после того, как мальчик заснул той ночью, она осторожно расстегнула

пуговицы его пижамной рубашки. И съежилась, увидев синяки. Некоторые совсем свежие, другие более давние. Джинни медленно вытащила его руку из рукава, перекатив

крошечное тельце на один бок. Она задохнулась и зажала рот, когда увидела спину

мальчика. Никаких синяков. Скорее шрамы. От ударов плетью. Одни поблекшие, остальные все еще красные. Этот ребенок подвергался ужасному насилию.

Она переодела Донни в другую рубашку, и когда, перевернув, застегивала

пуговицы, посмотрела на лицо мальчика. С широко открытыми глазами он наблюдал за

ней.

— Кто причиняет тебе боль? — спросила она шепотом.

Донни ответил не сразу, и Джинни повторила вопрос.

— Папа, — сказал он.

— Мама тоже обижает тебя?

— Нет. Ей не нравится, когда он делает это. Сначала она плакала, и папочка тоже

сделал ей больно. Она больше не плачет, — после паузы ребенок добавил: — Он

рассердится, если я не буду носить ту же пижаму, когда придет домой.

Ей была невыносима сама мысль о том, что ребенка еще раз изобьют. Она быстро

застирала пятна на его пижаме и стояла перед сушилкой, в нетерпении постукивая ногой

по кафельному полу и ожидая, когда одежда высохнет. Джинни одела малыша в старую

пижаму за десять минут до того, как его родители переступили порог.

У Джинни побежали мурашки от воспоминаний. Она покачала головой.

— Итак, — продолжил Томми. — Гризз знал о твоем звонке в полицию. Он

проверил этого парня, Маркуса. Тот оказался политиком. У него, должно быть, имелся

какой-то серьезный компромат на твою мать или Винса. Скорее всего, он угрожал. Твоя

мать и отчим знали Джонни Тиллмана из «Смитти». Делия не смогла заставить тебя

прекратить давление, поэтому она убедила Джонни прийти в ваш дом, чтобы преподать

тебе урок. Полагаю, она решила, что ты забыла бы о Маркусе, если бы у тебя была своя

собственная травма. Ты же помнишь, какой была тогда, Джин. Зная тебя, становилось

ясно, что ты не оставишь это просто так.

— Я и не оставила, — ее глаза сверкнули. — Я доставляла столько неприятностей, сколько могла. Я говорила с учителем Донни. Я сообщила директору его школы. Я

разговаривала с его соседями. Никто ничего не сделал. Я продолжала звонить в полицию, чтобы узнать, проверил ли кто-либо мое заявление. Они палец о палец не ударили, Томми.

Всем было наплевать! — Джинни снова взглянула на него. — Я даже угрожала обратиться

к газетчикам. — Она откинулась на спинку стула и вздохнула. — Я собралась пойти в

газету, и Делия безумно рассердилась на меня. Сказала, что вышвырнет из дома, если из-

за меня будут проблемы. У меня просто не было шанса, — она уронила голову на руки, вспомнив все это сейчас. — Джонни Тиллман появился спустя день-другой и попытался