Сталин против военных преступников и поджигателей войны - Стариков Николай - Страница 20

Ссылки на недопустимость установления цензуры неправильны и лицемерны. Неправильны – потому, что установление правил, регулирующих общественные отношения в интересах общества, народа, во имя общего блага, есть священное право народа. Лицемерны – потому, что законодательная практика разных стран, и в том числе США, доказывает, что такое регулирование, как бы его ни называли, – контролем, цензурой и т. п., – хорошо известно разным странам, и в том числе Соединенным Штатам Америки.

Вот почему должен сказать, что нельзя принимать всерьез заявления г-на Макнейла и г-на Остина о верности политике мира, наряду с выражением того попустительства пропаганде против мира, о котором говорил Макнейл, защищая право свободно выражать преступные мысли и разливать яд ненависти к другим народам и государствам, призывая к новой человеческой бойне. Одно не вяжется с другим. И это верно тем более, что в действительности запрет пропаганды войны и преследование такой пропаганды государственным законом не имеет никакого отношения к свободе печати и слова, как и к другим свободам и демократическим правам. Ведь никому же не придет в голову, разрешая гражданам свободно, по их усмотрению, пользоваться огнем, оставаться пассивными зрителями и тем более попустительствовать совершению поджогов. Свобода печати во всех цивилизованных и демократических государствах не исключает известных ограничений в интересах общества, общественной морали или общественной дисциплины. Если верно, – а это безусловно верно, – что свобода есть познанная необходимость, – то не может быть никакой речи о противопоставлении свободе печати необходимости не допускать в печати подстрекательства и поощрений того, что противоречит общественной нравственности или государственным законам страны.

4. ПРИКРЫВАЮТСЯ «СВОБОДОЙ ПЕЧАТИ»

Мы слышали со стороны США, Великобритании, Франции и некоторых других стран возражения против предложения СССР об установлении ответственности в уголовном порядке за ведение в любой форме пропаганды войны. Можно подумать, что в этих странах не существует никаких ограничений свободы печати. Между тем это далеко не так. Во всех этих странах под страхом уголовного наказания запрещено, например, распространение непристойных печатных произведений и изображений, пересылка их по почте, имеется даже запрещение «непристойного языка в радиопередачах». Можно было бы сослаться в этом отношении на кодекс Соединенных Штатов, главу 18, раздел 335, где говорится, что все материалы (конверты, почтовые карточки, оберточные материалы и т. д.), на которых могут быть написаны или напечатаны, или другим образом воспроизведены любые изображения, эпитеты, выражения, или язык неприличного, непристойного, похотливого, порнографического, клеветнического, угрожающего характера и т. д., не подлежат пересылке по почте и не должны доставляться по почте, и что всякий, кто сознательно передает или является причиной передачи или пересылки по почте подобного рода материалов и распространяет или оказывает помощь в распространении таких материалов, подвергается штрафу до 5 тысяч долларов, или тюремному заключению до пяти лет, или тому и другому вместе. Аналогичный закон имеется во Франции, хотя здесь эти преступления караются небольшими сроками тюремного заключения и небольшими штрафами.

В Великобритании также действуют законы против непристойной литературы и изображений, причем английский закон допускает арест за непристойное поведение и изображение в печати даже простым полицейским распоряжением. Известно, что в Великобритании действует специальная театральная цензура, осуществляющая предварительный просмотр спектаклей и фильмов, обращающая особое внимание на борьбу с порнографией. Известна также законодательная борьба в разных странах против торговли женщинами, детьми, против проституции, причем в Великобритании введено добавочное наказание в виде заключения в тюрьме. В таких случаях в Великобритании при рецидивах применяется даже непубличное наказание плетьми.

К сказанному следует добавить, что всякая публичная пропаганда подобного рода преступных действий сама составляет преступление, наказуемое в уголовном порядке.

Почему же не противоречит принципу свободы печати законодательство, преследующее указанные выше преступления и подвергающее суровой ответственности в уголовном порядке те органы печати, которые нарушают установленные на этот счет запреты? Почему же в этих случаях применение уголовных законов и суровых наказаний, допускаемое по отношению к печати, не рассматривается в качестве нарушения принципа свободы печати и соответствующих демократических прав? Да потому, что во всех этих случаях идет речь об оскорблении общественной нравственности, о таких действиях, которые растлевают нравственную жизнь людей, с чем не может мириться государство, заинтересованное в укреплении добрых нравов и моральных устоев общества. Это, кажется, простая истина и к тому же записанная уже сотни лет назад во всех прописях морали. Но почему же в таком случае появляются возражения против предложения о запрещении под страхом уголовного наказания пропаганды войны, подстрекательства к войне, являющихся в тысячу крат более опасным и тяжким преступлением против человечности? Логичного и разумного ответа на этот вопрос дать нельзя. Ведь в Соединенных Штагах Америки, например, имеются ограничения свободы печати в отношении публикации ложных, вводящих в заблуждение торговых объявлений. Согласно уголовному законодательству, например, штата Нью-Йорк (раздел 421), любое лицо, фирма, корпорация или ассоциация, агент или служащий, которые публикуют, распространяют, рассылают, предлагают населению или являются причиной прямого или косвенного опубликования, распространения, рассылки, или предложения населению в газете, журнале или другом издании или в виде книги, заметки, циркуляра, публикации, письма, аннотации, плаката, афиши, оповещения, карточки, надписи или ярлыка, по радиостанции или другому виду рекламы, или заявление любым путем относительно товаров, ценных бумаг, услуг и т. д., которые содержат любое утверждение, являющееся неправильным, обманным или вводящим в заблуждение, будут признаны виновными в совершении уголовно наказуемого преступления.

Таким образом, американское уголовное законодательство преследует использование печати в мошеннических и обманных целях, не допуская в этом отношении неограниченной свободы печати.

Если можно запретить органам печати публикацию обманных, мошеннических, жульнических, лживых торговых объявлений, почему же в таком случае нельзя запретить печатать призывы к войне и лживые обвинения в том, что СССР хочет поглотить весь мир? Почему нельзя запретить на таком же основании распространение провокационных слухов, разжигание ненависти к соседним народам, подстрекательство к войне, подстрекательство к нападению на миролюбивые народы? Почему? Я спрашиваю: почему? Я не получаю ответа на это, как уже не получал ответов не раз на законные вопросы. Я призываю в свидетели американское законодательство штата Нью-Йорк. Прислушайтесь к голосу хотя бы нью-йоркских законодателей теперь, в момент, когда перед нами встают несомненно более важные вопросы, затрагивающие интересы гораздо более высокие, которые влекут за собой гораздо более ужасные последствия, чем те, с которыми имеют дело, когда идет речь о ложных торговых объявлениях, могущих причинить расстройство желудка неосторожным приобретением вещей, которые в рекламах описываются безвредными, а в действительности содержат вредные для здоровья примеси. Я говорю: нет разумного и логичного ответа на вопрос о том, почему же вы видите в этих требованиях запретить преступную пропаганду нарушение основных прав человека.

Можно было бы привести таких примеров немало. Безусловно прав был член верховного суда США Холмс, который почти 30 лет тому назад, 3 марта 1919 г., при разборе дела Чарльза Скенка заявил:

«Самая строгая защита свободы слова не защитила бы человека, ложно кричащего «пожар» в театре и вызывающего панику. Она даже не защитила бы человека от обвинения против произнесения слов, которые могли бы вызвать те же последствия, что и применение силы. Вопрос в каждом случае заключается в том, применяются ли слова при таких обстоятельствах и являются ли они по своей природе такими, что создают явную и непосредственную опасность того, что они вызовут материальное зло, которое конгресс имеет право предупредить».