Дочь дьявола (ЛП) - Клейпас Лиза - Страница 18

Мальчик продолжил носиться по комнате на своей лошадке.

Услышав, как металлические колёса задели ножку стола, Фиби поморщилась и предостерегла:

– Джастин, дорогой, будь осторожен.

– Это не я, – запротестовал сын. – Это всё Осколок. В нём слишком много энергии. И им трудно управлять.

– Скажи ему, что если он не угомонится, тебе придётся запереть его в кладовке с мётлами.

– Не могу, – печально проговорил Джастин. – У него в ушах нет дырочек и словам некуда залетать.

– Надеюсь, Осколок не собьёт с ног горничную и не опрокинет вазу, – сказала Фиби, глядя, как сын шумно выбегает из комнаты в прихожую.

– Скоро должен появиться Рэвенел.

Фиби кивнула, беспокойно теребя потёртую обивку на подлокотнике кресла.

– Что тебя беспокоит, Жарптичка? – участливо спросил Себастьян, мягким голосом.

– Ну... – Фиби пожала плечами и несколько раз разгладила ниточки, торчащие из обивки. – В последние два года я предоставила Эдварду Ларсону полную свободу действий в управлении поместьем Клэр. Теперь жалею, что не интересовалась делами раньше. Мне нужно начать мыслить как деловая женщина, что для меня так же естественно, как петь оперу. Надеюсь, я справлюсь.

– Конечно, справишься. Ты же моя дочь.

Она улыбнулась ему, почувствовав себя увереннее.

В комнату вошёл Уэст Рэвенел, на нём были надеты: простой пиджак, поношенные брюки и рубашка без воротничка. Кожаные ботинки казались настолько потёртыми и поцарапанными, что никакое количество воска не смогло бы это исправить. При виде такого крупного и красивого мужчины в грубом повседневном наряде, у Фиби перехватило дыхание.

Теперь тот долгий, роскошный, странным образом, интимный ужин казался сном. Она была такой воодушевлённой, такой болтливой, по-видимому, причина крылась в вине. Фиби помнила, как глупо себя вела. Слишком много смеялась. Припоминала, как сообщила мистеру Рэвенелу, что больше не получает удовольствия от пищи, после чего принялась поглощать ужин из двенадцати блюд, словно изголодавшаяся лондонская извозчичья лошадь. Боже, почему она не вела себя, как обычно, сдержанно? Почему не придержала язык?

Её лицо вспыхнуло, щёки начало пощипывать.

– Миледи, – пробормотал он, и поклонился. Затем повернулся к её отцу. – Кингстон.

– Вы уже приступили к работе? – спросил Себастьян.

– Нет, я ездил в восточную часть поместья посмотреть на каменоломню. Мы разрабатываем редкое месторождение гематитовой руды, и... – Мистер Рэвенел замолчал, заметив Джастина с его лошадкой, прячущегося за диваном. – Кто-то пустил в дом коня, – сказал он с притворным сожалением, перенеся большую часть своего веса на одну ногу и принимая расслабленную позу. – Какая досада. Когда животные оказываются внутри, их невозможно выгнать. Придётся сказать экономке, чтобы та расставила ловушки и выманила их при помощи морковки.

Деревянный конь выглянул из-за спинки дивана и покачал головой.

– Морковка не пойдёт? – спросил мистер Рэвенел, украдкой подбираясь к дивану. – А как насчёт яблок?

Конь снова помотал головой.

– Кусочек сахара?

– Сливочные пирожные, – послышался тихий, невнятный голосок.

– Сливовые пирожные, – по-злодейски удовлетворённо повторил мистер Рэвенел. – Самая большая лошадиная слабость. Скоро он попадётся в мою ловушку... а потом... – Он нырнул за диван и набросился на прячущегося там сына Фиби.

Комнату пронзил визг, а за ним послышалось хихиканье Джастина и звуки притворной борьбы.

Фиби тревожно двинулась вперёд, чтобы вмешаться. Джастин не привык общаться со взрослыми мужчинами, за исключением её отца и братьев. Но папа остановил Фиби лёгким прикосновением к руке и слабой улыбкой.

Из-за дивана показался взъерошенный и помятый мистер Рэвенел.

– Прошу прощения, – проговорил он с небольшим беспокойством, – мне кажется или что-то зацепилось за мой пиджак?

Он изогнулся и повернулся посмотреть через плечо, обнаружив Джастина, который уцепился за его спину, как обезьянка, обхватив короткими ножками худощавую талию Рэвенела.

Фиби одновременно озадачило и обезоружило, с какой лёгкостью её сын играл с незнакомцем. Она не могла не сравнить общение Джастина с Эдвардом Ларсоном, которому спонтанное ребячество было не свойственно.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

– Ну что, отправимся на экскурсию? – спросил мистер Рэвенел её отца.

– Я с вами, – сказала Фиби. – Если не возражаете.

Выражение лица мистера Рэвенела стало непроницаемым.

– Вы окажете нам честь, миледи.

– Джастин, – позвал Себастьян внука, – пойдём, прогуляемся вместе. Позволим мистеру Рэвенелу сопровождать маму.

Фиби бросила раздражённый взгляд в сторону отца, который сделал вид, будто ничего не заметил.

Мистер Рэвенел присел, чтобы Джастин мог слезть с его спины, а затем подошёл к Фиби.

Она смутно расслышала, как отец сказал, что выведет Джастина на улицу.

Сквозь барабанную дробь её сердцебиения прорезался тихий голос мистера Рэвенела:

– Надеюсь, вас не принудили к прогулке.

– Нет... Я хочу пойти.

Его хриплый смех взбудоражил приятные ощущения внутри.

– Вы сказали это с энтузиазмом овцы на её первой стрижке.

Видя, что его лицо приняло скорее дружелюбное, нежели насмешливое выражение, Фиби немного расслабилась.

– Мне стыдно, что вы узнали, как мало я понимаю во всех этих делах, – призналась она. – Вы будете думать обо мне плохо. Будто моё невежество умышленное.

Мистер Рэвенел какое-то время молчал. Но когда ответил, его голос был очень ласковым.

Фиби удивлённо моргнула, почувствовав, как он коснулся подбородка и приподнял её лицо вверх. Его пальцы были сухими и тёплыми, по ощущениям, словно наждачная бумага и шёлк. Их прикосновение отдалось пульсацией во всём теле. Костяшки двух пальцев с неимоверной лёгкостью прижались спереди к её шее. Она посмотрела в его тёмно-синие глаза, и между ней и Рэвенелом проскользнула таинственная искра.

– На вашем попечении находился больной муж и маленький сын, – мягко проговорил он. – Вам было чем заняться. Думали, я этого не пойму?

Фиби была уверена, что Рэвенел почувствовал, как она сглотнула, перед тем как медленно отстраниться.

– Спасибо, – выдавила она.

– За что? – Он предложил ей руку, и она приняла её, обхватив пальцами рукав его льняного пиджака без подкладки.

– За то, что не критикуете при удачной возможности.

– При моей-то репутации? Я может и подлец, но не лицемер.

– Вы очень строги к себе. Что такого непростительного вы сотворили?

Они вышли из дома и направились за особняк по широкой гравийной дорожке.

– Ничего особенного, – ответил он. – Всего лишь годами предавался обычному разврату.

– Но вы же поменяли привычки?

На его лице появилась насмешливая улыбка.

– На первый взгляд.

На улице быстро теплело, воздух наполнялся сладкими ароматами клевера, травы и пастбищ. Лесная завирушка заливалась трелью, сидя на живой изгороди, а малиновки чирикали с верхушек деревьев.

Отец и Джастин уже ушли далеко вперёд, они свернули с тропинки, чтобы рассмотреть ряд из четырёх оранжерей за регулярным садом6. Вдалеке над скотными дворами и ангарами вырисовывались фермерские постройки.

Фиби попыталась представить, о чём могла бы спросить деловая женщина.

– Ваш подход к управлению землёй... внедрение современных методов, техники... Эдвард Ларсон сказал, что это называется "интенсивным земледелием". Он говорит, оно связано с большими расходами и высоким риском, и некоторые землевладельцы разорились, применяя данную тактику.

– Многие разорились, – удивил её признанием мистер Рэвенел. – В основном потому, что они глупо рисковали или проводили ненужные улучшения. Но интенсивное земледелие заключается не в этом. Тут требуются научные методы и здравый смысл.

– Мистер Ларсон считает, что фермеру-джентльмену достаточно знать методы, проверенные временем. Говорит, что науку нельзя смешивать с природой.

Мистер Рэвенел остановился как вкопанный, заставив Фиби повернуться и посмотреть ему в лицо. Его рот приоткрылся, как будто он собирался сказать что-то резкое, затем закрылся и снова открылся.