Бераника. Медвежье счастье (СИ) - Дэвлин Джейд - Страница 43

Кто бы мог подумать, что моя внезапная, как в прорубь с разбега, любовь нальется плотью и объемом тогда, когда у нас с Вежем не будет даже возможности поговорить по-человечески. Не говоря уже о большем… Что можно научиться читать друг друга по малейшему выражению глаз, по движениям, по дрожанию эфира. Сердцем чувствовать и узнавать друг друга.

Веж вот, например, уже медведем узнал, как я люблю вечерами стоять на крыльце и смотреть на колючие звезды в морозном небе. И что мороженая клюква для меня лучшее лакомство. И что иногда, если выдался трудный день, мне надо тихонько поплакать, когда никто-никто не видит. Ну, кроме него… Он всегда появлялся именно в тот момент, когда нужда в одиночестве пропадала и мне хотелось, чтобы хоть кто-нибудь на свете меня обнял и просто посидел рядом.

А я поняла, что засыпается мне слаще и спокойнее всего, когда опущенная с лавки рука путается в густой шубе и чувствует его живое тепло. А еще узнала, что любимый мой упрям, как еще ни один осел в моей жизни упрям не был. И что спорить с ним совершенно бесполезно, но можно сделать жалобное лицо, устало опустить руки, и тогда большой и неуклюжий мишка сначала оббурчит меня с головы до ног недовольным голосом, а потом вздохнет и станет искать компромисс.

Мы эту зиму прожили как муж с женой больше, чем если бы просто спали вместе. И сейчас его поддержка мне была нужна как никогда.

— Бераника — медвежье счастье, — сказал вдруг старый князь, и я вздрогнула, очнувшись от своих мыслей.

— Что? — за столом даже детские шепотки стихли, все смотрели на князя, ожидая пояснения.

— Имя твое. С древневеды переводится как «медвежье счастье».

Глава 45

В моем старом мире, на Земле, эта ночь называлась по-разному. Вальпургиева ночь, Бельтайн, а у древних славян — ночь перед Живиным днем, ночь костров.

С тридцатого апреля на первое мая.

Здесь эта дата тоже была отмечена местными поверьями. Храмовые праздники с земными не совпадали — здесь Спаситель родился в другой день и Новый год отмечали не зимой, а в первый день весны.

Ну а ночь перед первым майским днем считалась ведовской. Когда сила веды полнее всего, когда природа уже проснулась, но еще полна нерастраченных сил. Когда пращуры подходят ближе всего к явному миру, чтобы посмотреть на потомков — все ли в порядке? Не нужна ли помощь?

Вот на эту дату и назначил старый князь нашу попытку вернуть Вежеславу человеческий облик. Тем более что времени осталось не так много — уже пошла третья седьмица апреля, и весна разыгралась вовсю, растапливая зимнюю лесную шубу и заливая округу половодьями.

Князь Борислав остался жить с нами, на заимке, а отец Симеон регулярно навещал. И мы с детьми разок показались в селе, сходили в храм на богослужение, прошлись по ярмарке. Закупились всеми необходимыми припасами. Точнее, я только озвучивала, что нам нужно, а покупал все князь.

Я заикнулась было, что мы вполне способны обеспечить себя сами и вымениваем нужное на собственное рукоделье. Но Борислав так на меня глянул, что я мгновенно прикусила язык. И еще Веж, предатель мохнатый, деду подрыкнул-поддакнул.

А старший Агренев веско и безапелляционно заявил, что невеста его внука никогда не будет ни в чем нуждаться, как и ее дети. Если мне нравится рукодельничать — дело хорошее, могу хоть миллионами ворочать, но это деньги женские, на женские же развлечения. А кормит всех старший мужчина в семье. Это не обсуждается, и разговору конец.

С одной стороны, вроде и обидно, что всерьез мои старания не приняли, мол, женское развлечение. А с другой… спокойно так вдруг стало. Этого словами не объяснишь. Про «каменную стену» и «мужчина отвечает за внешнюю оборону, женщина за внутреннюю» все слышали. Да только это всего лишь слова.

Мало ли я в жизни видела «защитников», которые сначала много обещают, а потом бросают в трудный момент? Мало мужиков было, кто свою женщину гнобит до уровня «твое дело сковородки», только чтобы властушку свою мелочную потешить?

И поговорки в ходу у таких гаденькие про «у бабы волос долог, да ум короток», про «не бабского ума дело», про «бей бабу молотом, будет баба золотом» и так далее. Этим гнидам не ответственность за семью нужна, а возможность свою мелкую душонку потешить, повладычить над тем, кто ему доверится.

Далеко ходить не надо — Бераникин покойный муженек из подобных гаденышей. И как же я рада, что по всем признакам Лисандр не в отца пошел! Может, и к лучшему, что разом исчезли из нашей судьбы и папенька его тухлый, и жизнь без забот и ответственности. Теперь у парня перед глазами другой пример будет.

Настоящий.

Жаль только, что так много женщин отравлено вот этими золотоголосыми гнильцами. Доверять себя и детей, насмотревшись, как мелкие тираны над семьей куражатся, — это ли легко? Просто так в деревнях перед свадьбой принято над девкой рыдать — прощаться с вольной жизнью? Все понимают — лотерея. По-всякому повернуться может.

Выбрать сразу достойного, на девичьих-то гормонах и наивных мечтах, — просто ли? Когда ни опыта своего, ни шишек набитых, ни рентгена в голове, чтобы нутро такого петуха сразу высветить. А маменькины слова не пересилят поцелуя украдкой за овином. Эх…

Мне везло. Вот везло в жизни всегда — несмотря на то, как она меня била и швыряла, мужчин давала всегда таких, за которыми действительно как за каменной стеной. И за что я природе и Богу благодарна — так это за чуйку свою, за сердце, которое всегда подсказывало правильно и ни разу не ошиблось. Ну и за мозги. Которые даже при гормональном шторме умудрялись соображать маленько и глупостей не творить.

Я всегда понимала, что это Божья милость и гордиться тут нечем. Никогда не осуждала женщин, которым не так повезло и попался в мужья козел.

Ну вот сейчас интуиция и разум в один голос подтвердили: показывай пальчиком, что тебе надобно, и не чирикай. Мужчины все обеспечат. А рукоделье свое потом расторгуешь, любые деньги лишними не бывают, запас карман не тянет.

И все на лад у нас шло, я поверила, что еще немного — и Веж вернется ко мне уже человеком. И он сам поверил. Дети и вовсе не сомневались, а потому пользовались каждым удобным случаем потискать «мишку», пока он еще в шкуре и на нем можно покататься верхом.

Лес звенел от просыпающейся в нем жизни и словно пел на все лады: «Все будет хорошо!»

На этом фоне немного странное состояние Лисандра я пропустила. Ну дура же! Только откуда я могла знать, что он так радостно возбужден не просто потому, что весна, не просто потому, что тоже привык к Вежу — они с медведем даже уходили почти каждый день посекретничать по-мужски, гуляя дозором вокруг заимки, — не только потому, что мы все чувствовали этот прилив сил и жизни…

А ведь вообразила себя опытным педагогом, прямо психологом, чтецом человеческих душ.

Когда Лис стал вечерами уходить в одиночку «погулять», я даже не встревожилась. Во-первых, сын за прошедший с моего попадания сюда год успел показать себя взрослым ответственным парнем. Во-вторых, я и сама бы не прочь пройтись по просыпающемуся лесу, послушать его дыхание, побыть с ним наедине.

В доме и во дворе у нас все время шумно, хотя и весело. А на Лисандре младшие с недавних пор завели привычку постоянно виснуть, им было интересно с ним. Особенно Шону, который смотрел на брата с восхищением и, судя по всему, считал его эталоном мужественности. И это несмотря на то, что Лис был с мелким бескомпромиссно строг и воспитывал его всю дорогу.

Понятно же, что парню иногда хочется побыть одному.

Да мне вон самой все чаще хотелось сбежать за плетень, одной или в компании моего медведя. И нам даже не мешало, что он все еще в звериной шкуре, — посидеть на солнышке и посмотреть, как в проталинке зеленеет первая травка, можно и в обнимку с топтыгиным. До смешного — мне даже целовать его здоровенную мохнатую ряху нравилось, за уши его таскать, зарываться пальцами в густую шерсть. Молчать рядышком…