Вернуться (СИ) - Валин Юрий Павлович - Страница 73

— Не спит, — пробурчал Квазимодо. — Видать, на ужин съел что-то не то.

Жо во все глаза смотрел на часового. Настоящий воин: тусклый шлем-барбют, кольчужная, на кожаной основе, рубашка. Меч на поясе, обшитые бляхами штаны. Видно, не весь мир здесь пустой-безлюдный.

— Что это вояка здесь с таким огромным вужем торчит? — недовольно пробормотала Катрин.

— Они здесь абордажный вуж для форсу держат, — объяснил Квазимодо. — "Желткам" должное уважение внушают. Кроме того, если такую жердь без надзору оставить — никто не стащит. Кому такая тяжесть нужна? Значит, часовому можно отлучаться по личным надобностям.

Жо с уважением посмотрел на огромный острый наконечник, торчащий на уровне второго этажа, и спросил:

— Какой у нас план?

— Известно какой — на живца берем, — раздраженно пробурчала Катрин и принялась расстегивать пояс с оружием. — Пойдешь со мной. Ква ростом для кавалера не вышел.

Жо не без сомнения передал свое копье вору. Катрин, присев на камни, разувалась. Связав башмаки шнурками, грозно взглянула на одноглазого.

— Не забуду, — заверил Квазимодо.

Мужские потрепанные башмаки, добытые вором в Каннуте, предводительница очень ценила. Большущего труда стоило их разносить, а добыть иную обувь в ближайшем будущем Катрин не надеялась. Сбрасывая широкие штаны, взглянула на Жо:

— Смелее, кадет. Не на пулемет идешь.

Жо, стараясь не обращать внимания на длинные загорелые ноги наставницы, кивнул.

Когда они, обнявшись, вышли на площадь, Катрин прошептала:

— Покачивайся в меру. И облапь меня покрепче. Что ты меня как труп облеванный ведешь?

Талия у наставницы была тонкая и гибкая. Рука Катрин, обнимающая шею мальчика, жгла, как печка. Жо было жутко неудобно. Лучше бы Ква пошел, неважно, что он на полторы головы ниже полуголой красавицы.

Катрин замурлыкала что-то непонятное на славянском:

— Нас утро встречает прохладой...

От комендатуры на покачивающуюся парочку смотрел часовой. Рассвет разгонял остатки темноты. С близкой гавани ветер нес прохладу, забавлялся, смешивая соленый воздух с дымком — "желтки", еще сохранившие слабый интерес к жизни, разводили огонь в очагах, собираясь печь лепешки и готовить завтрак.

— Не спи, кадет, — зашипела Катрин.

— Эй, — громко и хрипловато сказал Жо часовому, — видал, какие бабы у героев Глора водятся? Король-то у себя? Сколько король Иддиг за такую смачную телку серебра отсыплет? Со скидкой сторгуем.

— Слушай, она правда беловолосая? — с интересом спросил страж. — Вот это кобылка. Вы откуда взялись? Кораблей уже месяц не было. А героев Глора в нашей таверне аж с весны не видели.

Жо почувствовал, как Катрин выпятила грудь: упругие возвышенности едва не выпрыгнули из развязанного ворота рубашки. Часовой засмотрелся:

— Откуда такая? Ух, я бы ей...

Резкое движение наставницы едва не опрокинуло мальчика. Вырвавшись из объятий, Катрин мгновенно оказалась рядом со стражем. Тот попытался отшатнуться, но красавица мигом переставшая быть соблазнительной, безжалостно врезала коленом в пах и одновременно зажала рот.

Часовой захрипел, оседая на землю. Жо успел подхватить начавший падать вуж. Часовой все хрипел, ерзая спиной по пыльным камням. Катрин надавила ему коленом на грудь, прошипела, грозя ножом:

— Заткнись, баран, прирежу!

Глаза воина под низким срезом барбюта выкатились, и солдат захрипел еще отчаяннее, пытаясь нащупать рукоять своего меча. Катрин коротко ткнула ножом ему под подбородок. Хрип перешел в иную тональность. Женщина убрала руку со рта стража, вытерла ладонь о рубашку:

— Жо, не будь идиотом. Поставь эту дуру на место.

Мальчик машинально прислонил к стене тяжелый вуж. Катрин выпрямилась — в руках пояс часового с мечом и кинжалом. Невысокой тенью рядом возник вор, протянул госпоже башмаки.

— Быстро вы. Уверенно.

Катрин сравнила свой башмак с сапогом стража, вздохнула:

— И что у меня за размер? Только туфельки бабские подходят.

Шлем с головы покойника свалился. Редкая бороденка торчала вверх, левый глаз прикрыт, правый мутнел, недоверчиво следя за голубеющим небом.

— Терпеть не могу босиком бегать, — сказала Катрин, завязывая шнурок башмака. — А парень был бы жив, если бы соображал чуть быстрее.

— Ясное дело, — нетерпеливо пробормотал вор. — Идем, что ли?

— Что ты топчешься? — злобно поинтересовалась Катрин. — Отмычку забыл?

Квазимодо немедленно присел у двери, завозился с куском проволоки. Жо заставил себя выдохнуть полностью, схватил мертвеца за ворот кольчуги и отволок в сторону. Посадил к стене рядом с длинным оружием, нахлобучил на голову шлем. Ничего, — тело не такое уж и тяжелое. Только противно к теплой коже прикасаться. И кровь, натекшая на камни, тошнотворно пахнет.

Катрин пристально смотрела из-под взъерошенной челки.

Жо с трудом улыбнулся:

— Мама не поверит, что я тебя со скидкой пытался продать.

Катрин улыбнулась одними губами:

— Ну, если только для короля.

Отмычка тихо заскрежетала, окованная железными полосами дверь открылась.

— Прошу в королевские апартаменты, — вор настороженно прислушался. — Идемте, пока ночные горшки не загремели.

На лестнице было темно. Откуда-то сверху падал свет масляного светильника, но после улицы Жо почти ничего не видел. Вор уже скользнул куда-то вниз. Ноги мальчика с трудом нащупывали ступеньки. Катрин ухватила за рукав, направила. Коридор раздваивался.

— Справа оружейка, слева камера, — прошептал Квазимодо.

— Сначала люди, — приказала Катрин.

Вор снова принялся возиться своей примитивной отмычкой. Жо с копьем охранял тыл. Пахло сыростью и крысиным пометом. Сверху не доносилось ни звука. Странно думать, что там спит пусть и не очень могущественный, но самый настоящий король.

Квазимодо едва слышно выругался.

— Жо, тащи светильник, — приказала наставница.

Светильник — это значит, наверх. Жо прислонил копье (еще не хватало наконечником стены скрести) и двинулся по лестнице. Мимо входной двери — сквозь щель приятно дохнуло свежим утренним воздухом. Ступени лестницы деревянные — здесь осторожнее. Стертые подметки башмаков тщательно нащупывали ступени. Шаг за шагом — плавно, но не медля. В середине лестницы ступенька издала едва слышный скрип — мальчик болезненно сморщился. Есть наверху стража? Ох, опозоришься. Кэт не так учила. Ноги не напрягай. Нож в правой руке — клинок спрятан за телом, блеск может выдать. Нам лишнего сияния да фанфар не нужно.

В коридоре второго этажа огонек светильника болезненным мотыльком трепетал на стене. Снять одной рукой было сложно — мальчик сунул нож в ножны. Косясь, на фигуру, свернувшуюся на куче тряпья под стеной — девушка-"желтушка" спала беспокойно, посапывая перебитым и криво сросшимся носом, — Жо снял веревку с чашкой светильника. Скользнул вниз по лестнице. Все тихо, все спокойно, в такое утро обитателям дома торопиться некуда.

Внизу натолкнулся на фигуру в смутно-светлом.

— Я чуть не шмякнулась через твое дурацкое копье, — с привычной ворчливостью прошептала Катрин. — Ква с замком уже справился. Да, ты светильник давай, давай, пригодится. На местных уркаганов не мешало бы взглянуть до официального объявления амнистии.

Квазимодо сидел под дверью с обнаженным мечом в руках.

— Хм, вы готовы? Очень я не люблю камеры да подземелья всякие. Почти так же не люблю, как наша леди босиком щеголять не любит. Открываем? Кэт, тебя не затруднит подсветить?

Катрин подняла плошку светильника выше. Вор поковырялся отмычкой и толкнул дверь. В нос Жо ударила вонь испражнений и сырого тесного пространства. Мальчик с трудом разглядел фигуры, сидящие на гнилом тростнике.

— Не помешаем? — осведомился вор. — Мы тут человечка ищем знакомого.

— Чего в такую рань? — гнусаво поинтересовался человек, сидящий ближе к двери.

— Не выспались? — удивился Квазимодо. — Ну, извините.

— Ничего страшного, — вежливо сказал плотный мужчина, щурясь на свет светильника. — Кого разыскивать изволите?