Гарри Поттер и новая семья. Последний курс (СИ) - "DVolk67" - Страница 32

Не любовь

Короткие сцены, не вошедшие в основной фанфик по причине излишней откровенности, публикуются отдельно.

Фемслэш-БДСМ-интермедия о том, как Элин и Панси не любили друг друга.

Фанфикс: http://fanfics.me/read.php?id=122617&chapter=6

Фикбук: https://ficbook.net/readfic/7473848/21159148

(Осторожно, сцены сексуального характера. Пожалуйста, обратите внимание на предупреждения).

1) Тут почти дословно цитируется учебник П.П. Гуреева «Основы советского государства и права» 1980 года издания.

2) Учитывая некоторые комментарии, считаю необходимым сразу пояснить, что мотивы Панси намного сложнее, чем кажутся на первый взгляд. Полностью они будут раскрыты далее по ходу повествования.

Комментарий к Глава 7. Самостоятельность Панси Паркинсон:

https://fanfics.me/images/fanart_o/2019/10/17/4042611571263848.png

========== Глава 8. Лекарство от любви ==========

5 октября 1995 года

В среду Элин твердо решила, что секс с Панси был большой ошибкой и никогда не должен повториться. В четверг она несколько раз порывалась подойти к Панси, чтобы сказать, что между ними все кончено (хотя, в общем-то, ничего и не начиналось). В пятницу уверенность Элин поколебалась. В субботу она зашла в больничное крыло и попросила мадам Помфри проверить ее на приворот. В воскресенье — поняла, что сопротивляться желанию она не может и не хочет. А в понедельник решила, что секс — это приятный физиологический процесс, который вовсе не обязательно усложнять какими-то чувствами и взаимоотношениями.

То есть, конечно, если бы на месте Панси была Гермиона... Но если ты не можешь получить весь пирог целиком, разве это повод отказываться от одного маленького кусочка? Тем более что кусочек-то оказался довольно вкусным...

Когда во вторник ночью Элин зашла в ванную старост, Панси набросилась на нее, не дав даже снять одежду.

— Неделя — это слишком долго, — произнесла она, прижав Элин к стене и тиская ее грудь.

— Неделя — это слишком долго, — согласилась Элин спустя час, когда они вдвоем расслаблялись в бассейне, лежа друг напротив друга. — Но нам нельзя встречаться тут в другие дни. Нас могут поймать.

— Знаешь хорошее место? — спросила Панси, лениво пуская к потолку кольца табачного дыма.

Как ни странно, место для встреч действительно было проблемой. Среди студентов ходили слухи о старых комнатах для семейных пар, когда-то построенных возле каждого общежития, но ныне надежно запечатанных. Элин видела их на Карте разбойников, но совершенно не представляла, как открыть. Эта задача в свое время оказалась не по зубам даже близнецам.

Другие же помещения без портретов были известны наперечет и, как выяснилось, регулярно проверялись. Элин лишь став старостой узнала, что профессора чуть ли не каждую неделю отлавливают очередную влюбленную парочку, решившую, что никто не увидит наложенную на класс защиту. Правда, на публику такие случаи обычно не выносились, но Элин вовсе не была уверена, что поимка «в компрометирующем положении» сразу двух старост, да еще и одного пола, не станет исключением из правил. Нет, настолько рисковать ради секса она не хотела.

Решение пришло лишь пятого октября, когда Элин, проснувшись рано утром, обнаружила у своей кровати делегацию из четырех домовиков во главе с Добби.

— У мисс Элин сегодня день рождения, — произнес тот, протягивая ей пару вязаных разноцветных носков.

— Спасибо, милые, — улыбнулась Элин. — Обязательно буду носить их, когда наступит зима... О, тут еще что-то написано!

На одном из носков действительно при желании можно было разобрать буквы Э и О, а на другом — нечто похожее на число 16.

— Мы все их делали! — просияли эльфы. — Шерсть купил Добби на свои деньги, Минни придумала надписи, а Юкки научил Лакки вязать узор как буквы... Мисс Элин не нравится? Почему мисс Элин плачет?

— Потому что я горжусь вами, — Элин опустилась на корточки и обняла всех четверых эльфов. — Вы не представляете, что значит для меня ваш подарок.

Наблюдавшие за этой сценой Ханна Аббот и Сьюзен Боунс захихикали.

— Ты как будто своих детей хвалишь, — сказала Ханна, когда домовики ушли.

— В каком-то смысле так и есть, — ответила Элин. — Я ведь их учу. И только что получила первое доказательство того, что мои старания не напрасны.

Тем же вечером Элин, надев подаренные носки, пришла на кухню.

— Вы ведь убираетесь во всем замке? — спросила она эльфов. — А в закрытые комнаты, что рядом с общежитиями, вы тоже заходите? Знаете, как туда попасть?

— Мы не знаем, — Добби понурился. — Эти комнаты закрыты для учеников, совсем закрыты. Добби может туда попасть, но Добби не может открыть дверь для мисс Элин...

Он огляделся, отыскивая твердый предмет для наказания, затем вспомнил, что свободному эльфу наказывать себя не положено, и тяжело вздохнул.

— А мисс Элин хочет найти тайное убежище? — спросила вдруг стоявшая рядом молодая домовушка (Минни — вспомнила Элин).

— Ты знаешь такое?

— Да, да! — та расплылась в улыбке. — На восьмом этаже есть секретная комната, ее никто не видит, но она появляется сама, если мимо нее три раза пройдет кто-то, кому она очень нужна. В ней всегда есть все, что требуется. У мистера Филча однажды закончился всеволшебный очиститель, и он нашел там целый склад. А мистеры Уизли прятались в ней от профессора Снейпа, а потом никак не могли отыскать эту комнату снова.

— А господин директор однажды нашел на восьмом этаже комнату с ночными горшками, — добавила Элин, вспомнив рассказ Дамблдора во время рождественского ужина перед балом. — И, наверное, если кто-то очень хочет спать, в комнате появится кровать?

Минни вдруг покраснела и заковыряла носком пол.

Комната действительно нашлась, но приводить туда Панси Элин не спешила. Она прекрасно понимала, что наличие в замке помещения, способного принимать практически любой облик, следует держать в секрете, и еще совсем недавно ей бы и в голову не пришло выдавать тайну кому-то кроме Гарри и Гермионы. Но теперь они с Гермионой, несмотря на все усилия сохранить дружбу, были уже не так близки, а Гарри... Элин вовсе не была уверена в том, что ее брат, узнав про комнату, не начнет ее использовать для тех же целей, для которых ее хотела использовать сама Элин.

Это заставило ее задуматься. Неужели секс для нее стал настолько важен? Притом не просто секс, но секс с той, кого она не только не любила, но даже не могла назвать своим другом.

У них с Панси действительно не было почти ничего общего. Они не болтали о женских пустяках, не делали вместе задания, не расспрашивали друг друга о жизни. Первый приступ откровенности Панси оказался и последним, после этого они разговаривали очень мало. Более того, они не сразу начали даже целоваться в губы, считая это действие слишком интимным (при том, что целовать все остальные места ни Элин, ни Панси совершенно не стеснялись).

И все же, промучившись несколько дней, Элин решилась. «В конце концов, — утешала она себя, — зачем еще может понадобиться выручай-комната, кроме как для секса? Ну не армию же для захвата Министерства в ней тренировать?» Правда, в последний момент она все же решила, что раскрывать Панси все особенности комнаты не обязательно, и не стала упоминать о том, что комната может быть чем-то еще, кроме маленькой спальни с большой кроватью. Впрочем, до остального Панси додумалась сама, она ведь была достаточно сообразительна и любила эксперименты... О чем Элин узнала, лишь когда их уютная спаленка вдруг сама собой дополнилась свисающими с потолка цепями, деревянными козлами с зажимами и набором юного садомазохиста.

Как ни странно, но именно то, что Элин позволила с собой проделать (и то, что она сама сделала с Панси пару недель спустя), позволило ей наконец-то понять суть их отношений. Дело действительно было не в любви. И даже не в том, что обе девушки считали секс просто способом получения физического удовольствия, а не каким-то грехом, или наоборот, сакральным действием. Нет, главным являлось то, что Элин было совершенно плевать на мнение Панси о ней, а Панси — точно так же плевать на мнение Элин, и это взаимное равнодушие давало совершенно восхитительное ощущение свободы. Элин позволяла Панси делать с собой практически все, что угодно, но и сама в свою очередь могла выкинуть такое, что никогда в жизни не позволила бы себе сделать с кем-то, кто был для нее важен. Единственным ограничением было заключенное после пары неприятных инцидентов соглашение: никаких подчиняющих зелий, никакого членовредительства, любое действие прекращается по стоп-слову «Флюгегехаймен», и их отношения сохраняются в строжайшей тайне. И главное: секс всегда должен был оставаться только сексом, и ничем более.