Я спас СССР! том 1 (СИ) - Вязовский Алексей - Страница 2

Я допил воду, поставил стакан в специальный шкафчик.

— Трофим Денисович, а как же Игра Престолов? — дружный вопрос застал меня в дверях.

— Я сериал не смотрел и не собираюсь. Но если вас интересует мое мнение…

— Интересует!

— Финал слили специально. Чтобы хорошо раскупали последнюю книгу Мартина. Ведь он тоже пишет заключительную часть. Вот ее то и будут читать. Бизнес и ничего лично.

Я вышел в коридор и прошел в туалет. Встал возле умывальника, посмотрел в зеркало. На меня глядело морщинистое лицо старика с большой проплешиной на голове. Усталые глаза, седые волосы… Я стал умываться. Пока фыркал под водой, в туалете раздался шум, девичий крик. В распахнутую дверь заходила компания парней. Впереди шел Савченко, тащивший за руку визжащую девушку. Это была Предтеченская.

— …говорил тебе не крутить хвостом! Ведь говорил, сучка?! — позади Савченко шло несколько чернявых парней не из нашей школы.

— А ну отпусти ее! — я вышел из закутка с умывальниками и схватил хулигана за руку. Дернул его прочь от девушки, впрочем, не особо успешно. Амбал был на голову меня выше.

— Пацаны, тут Трофимыч! — Савченко толкнул Предтеченскую, начал вырывать руку. К нему на помощь пришли дружки. Один ударил меня вскользь по лицу, а другой, с расширенными зрачками, не размышляя выхватил из кармана нож и ткнул им меня в грудь. Раздался еще один громкий крик девушки. На чернявого брызнула красная кровь. Я почувствовал резкую боль в районе сердца.

— Бежим, пацаны! — Савченко толкнул меня и я упал на холодный кафель туалета. Кровь продолжала хлестать, разливаясь огромной лужей. Сначала я почувствовал холод в руках и ногах, потом стало меркнуть сознание. Глаза закрылись и накатила тьма.

Боже, как глупо… Неужели это все?

Внезапно, чернота отступила. Моя душа рванулась вверх, отделилась от лежащего на полу тела и воспарила над Землей. Я поднимался все выше и выше. Сначала Земля превратилась в маленькую голубую горошинку, а потом вообще в точку. Еще мгновение и родная планета затерялась среди бесчисленных сверкающих звезд. Сначала я не очень испугался, но чем быстрее Космос засасывал мою душу, тем страшнее становилось. Ужас вползал в меня постепенно. Вокруг меня был только черный вакуум. Полет прервался и я завис в мертвящей пустоте."…и была земля безвидна и пуста, и тьма над бездною…" — всплыли в моей памяти строчки из Библии. Вот такое оно посмертие?

Спустя вечность вокруг меня то тут, то там стали появляться и исчезать искры. Ежесекундно рождались и умирали тысячи, сотни тысяч, нет миллионы оранжевых огоньков. Я присмотрелся и поразился — вакуум кипел! И я кипел вместе с ним. Мое движение возобновилось, но это уже было не полет вверх, а падение вниз. Глупо, конечно про Космос говорить в терминах вверх и низ, но именно так я и ощущал весь процесс. Я мчался как комета, как болид все ускоряясь и ускоряясь. Позади меня сформировался хвост из искр. Я набрал такую скорость, что звезды смазались в светящиеся полосы, сформировав вокруг меня туннель. Туннель мерцал и пульсировал. А вот и свет в конце виден. Судя по всему, мое путешествие заканчивается.

Свет становился все ярче, а потом и вовсе стал ослепительным. Словно из пушки я вылетел из туннеля и увидел. Бога!. Как я узнал, что это Бог? В его глазах была вечность, телом — Млечный путь, а голосом — звук рождения Галактик. Моя душа рванулась к Творцу, но что-то мешало.

Я хотел слиться с Абсолютом, раствориться в нем. И не мог. Внутри постепенно рождалось Слово. Оно набухало, разрасталось. У Слова была музыка. Своя, божественная. Я весь дрожал в такт ей. И я ее понимал! Я просил о втором шансе и мне его дали. А еще я получил особый Дар. Вселенная толкнула меня и душа, ускоряясь, полетела обратно в туннель. Звезды опять смазались, завертелись в хороводе. Я закричал от восторга! Спасибо, Господи.

… в светлое коммунистическое будущее. Под руководством "первого ленинца" и "великого борца за мир" Никиты Сергеевича Хрущева!

Аплодисменты.

— Русин, проснись! — кто-то ткнул меня под ребра и я открыл глаза. Свет ударил по зрачкам, я глубоко вздохнул. И чуть не застонал от наслаждения. Спасибо Господи! Я жив!! Ничего не хрустит, не болит. Дышится легко, тело полно энергией. А какие краски вокруг! Запахи… Мне захотелось подскочить, закричать во весь голос.

— Леха, да что с тобой??

Я обернулся и увидел рядом мелкого, черноглазого брюнета в очках. Одет он был в темный костюм с галстуком, на отвороте пламенел комсомольский значок. Глянул влево. Тут сидел другой парень. Массивный, в белой рубашке с большим отворотом. Рукава бугрились мускулами, лицо было простое, крестьянское. Нос картошкой, румянец во всю щеку. А находимся мы… в одной из лекционных аудиторий МГУ. Я учился в такой на историческом факультете. Ряды идут уступом вниз, в центре кафедра, за которой размахивает рукой какой-то седой старик. Позади мужчины на стене три портрета основоположников. Две бороды окладистые, одна клинышком.

«…победы Коммунистической партии СССР это и есть марксизм-ленинизм в действии…» — лектор срывает очередные аплодисменты. Аудитория битком набита студентами и студентками. Свободных мест нет. Мое внимание невольно привлекают девушки. Они какие-то… не такие. Все в платьях. Ни одной в брючном костюме. Туфли лодочки, юбки-колокольчики в крупный горошек… Ретро.

— Русин, ты как? — чернявый парень справа озабоченно смотрит на меня — На тебе лица нет.

Я же разглядываю свои руки. Они совсем не мои. Массивные, с рабочими мозолями. Левый товарищ наклоняется ко мне, шепчет:

— Леха, давай мы Сыча попросим тебя вывести в медупункт.

Сыч, это судя по всему, лектор. Сычев?

— Не надо. Я нормально.

Голос тоже не мой, бас с хрипотцой. На нас оборачиваются, лектор кидает на меня раздраженный взгляд.

— Нормально? — брюнет шипит на ухо — Да ты головой об парту ударился!

Я трогаю лоб. Действительно, шишка.

— Переучился, наш Леха! — хмыкает левый сосед.

Я откидываю голову, закрываю глаза. В голове сумбур. Ясно одно. Я это не я. В том смысле, что тело не мое. А чье? И тут на меня обрушивается водопад информации. Вон он божественный ДАР! Я помню все. Всю свою жизнь. По дням, по минутам. И всю жизнь Алексея Русина. В чье тело меня отправили. Сирота, воспитывался в детском доме, служил в пограничных войсках. Благодаря протекции старого сослуживца погибшего в войне отца — поступил в МГУ. Почему-то на журналистику. Ах, да. Я вглядываюсь в прошлое парня и вижу, что в части он увлекся написание заметок в армейскую газету. Некоторые очерки, после правок цензора, даже опубликовали. Эти вырезки теперь хранятся в специальной папке, которую пришлось даже показывать приемной комиссии.

Русин, как отслуживший, и без протекции мог сдать вступительные экзамены. Но фронтовой друг отца настоял. Сделал звонок ректору. Судя по первому впечатлению, Русин парень умный и волевой. Комсомолец. Служил справно, даже имеет медаль "За отличие в охране государственной границы". Участвовал в задержании нарушителя. Со стрельбой! Вот это да… Я разглядываю этот эпизод в памяти парня и чувствую, как начинает кружиться и гудеть голова. А где же сам Алексей? Его личности я не чувствую.

— Товарищ Сычов! — мой массивный левый сосед поднимает руку, после чего встает.

— Что тебе, Кузнецов? — в голосе лектора слышится уже неподдельное раздражение.

— Русину плохо. У него вон кровь из носа идет.

Я открываю глаза и вижу красные лужицы на парте. На меня все оборачиваются. Большинство студентов смотрят сочувствующе.

— Хорошо, отведите его в медпункт — преподаватель машет рукой в сторону выхода. Оба моих соседа подхватывают меня под руки, сводят вниз. Прислоняют к стене в коридоре. Кузнецов бежит обратно и приносит черный портфель. В ней, судя по всему, мои учебники и конспекты.

Второй товарищ тем временем достает платок из кармана, прижимает к носу. Я благодарно хлопаю его по плечу и откидываю голову назад. Похоже подробный просмотр памяти — это не такое уж безопасное дело. Плата за знания берется кровью.