Солдатская верность - Потехин Яков Филиппович - Страница 18

— Вот вам, гады, партизанский подарок, — приговаривал Кулагин после каждой автоматной очереди, замертво валившей врага.

— Молодец, Костя, — говорил лежавший рядом Василий Пекарчук. — Так их, так…

Фашисты несли большие потери. Но и бойцов-партизан находили вражеские пули и осколки. Тяжело было видеть смерть боевых друзей. Но партизаны не падали духом. Они с еще большей силой обрушивали свой огонь на противника.

На какое-то время бой затих. Пользуясь этим, партизаны заняли новую, более выгодную позицию. В это время противник открыл сильный минометный огонь. И опять поднялись фашисты, рассредоточенными группами двинулись вперед, намереваясь атаковать партизан, укрывшихся от минометного огня. Но и на этот раз их встретил организованный огонь. А когда наши артиллеристы нащупали огневые позиции вражеских минометов и ударили по ним из-за озера, гитлеровцы вынуждены были залечь.

Внимательно наблюдая за полем боя, Костя заметил, что справа по мелкорослому кустарнику перебегают немецкие солдаты. Там, на правом фланге, находилось всего одно отделение с ручным пулеметом. Неужели товарищи не заметят фашистов? Ведь могут зайти в тыл…

— Справа немцы обходят, — сообщил Костя Пекарчуку. — Я мигом…

Кулагин пополз на правый фланг. Через какую-нибудь сотню метров у него от усталости часто забилось сердце, руки и ноги словно одеревенели. Передохнуть бы малость. Но сейчас каждая минута дорога, может обойтись во много жизней. И Костя ползет, напрягая последние силы. Он как будто бы не слышит обстрела, не замечает, как вражеские пули во многих местах прочерчивают короткие прямые линии на земле.

Наконец он около ручных пулеметчиков. С трудом переводя дыхание, проговорил:

— Немцы справа. Заходят в тыл… Бейте по кустарнику. Длинными очередями.

И пополз дальше. Увидел трех замаскировавшихся партизан.

— Вы что ж, у себя под носом противника не видите? — срывающимся голосом спросил Костя. — Давайте их гранатами…

Теперь уже вчетвером поползли к кустарнику, где скрывались фашисты. Вражеский пулеметчик выпускал одну очередь за другой. Небольшие деревца, срезанные пулями, как подкошенная трава, валились на землю.

— Вот они, — чуть слышно сказал Кулагин, смахивая рукавом обильный пот со лба и бровей.

Почти одновременно полетели в кустарник четыре гранаты, потом еще. Для верности партизаны прошлись по кустарнику очередями автоматов.

Прояснившийся день клонился к концу, а бой не затихал. Фашисты, очевидно, догадались, что партизаны пробиваются к своим войскам, и решили не допустить этого, прижать их к озеру и уничтожить. Но одного желания мало. Поддержанные артиллерией, партизаны отбивали все атаки гитлеровцев, нанося им большой урон. Здесь, у деревни Белка, было уничтожено более четырехсот вражеских солдат и офицеров.

Специально выделенные подразделения готовили подручные переправочные средства, чтобы с наступлением темноты начать форсирование озера. Их прикрывали, сдерживали натиск врага остальные бойцы отряда. Среди них был и Костя. Все они дрались с исключительной стойкостью.

Косте Кулагину не довелось переправиться в расположение наших войск. Когда форсирование озера подходило к концу, очередь вражеского пулемета прошила тело комсомольца.

Произошло это 22 сентября 1941 года. Боевые друзья похоронили Костю Кулагина на берегу озера Стерж близ деревни Белка.

Подвиги юного партизана не забыты — к 20-й годовщине Победы над фашистской Германией Указом Президиума Верховного Совета СССР Константин Кулагин посмертно награжден орденом Отечественной войны II степени. Боевые друзья юного партизана рассказывают молодым ленинградцам о его подвигах.

В школе № 335 Невского района создан музей боевой славы партизанского отряда, которым командовал Валентин Савченко. Один из стендов музея посвящен Косте Кулагину. Имя юного партизана, отдавшего свою жизнь за честь, свободу и независимость нашей Отчизны, носит пионерский отряд.

В деревне Белка установлена мемориальная доска, на которой высечены имена погибших здесь партизан.

У ЛЕМБОЛОВСКОГО ОЗЕРА

На рубеже обороны 23-й армии не велись такие ожесточенные бои, как на других участках Ленинградского фронта. Но войска этой армии изо дня в день своим огнем наносили противнику урон в живой силе и боевой технике, надежно прикрывая Ленинград с севера. От Сестрорецка до Верхних Никуляс враг не продвинулся ни на шаг.

Летом и осенью 1942 года мне довелось командовать 62-м полком 10-й стрелковой дивизии, занимавшим оборону восточнее Лемболовского озера.

На участке обороны полка изобиловали леса и небольшие высотки, а кое-где и заболоченные места. Передний край проходил по берегу небольшой речки Тайполенйоки. Все это требовало от командиров подразделений умелой организации обороны, и в первую очередь организации такой системы огня, при которой противник ни днем ни ночью не смог бы приблизиться к нашей траншее. Днем и ночью, то усиливаясь, то затихая, велась ружейно-пулеметная перестрелка. Иногда противник совершал огневые артиллерийские налеты. Наши же артиллеристы открывали огонь лишь тогда, когда в этом появлялась крайняя необходимость, — лимит на снаряды был жестким. Зато пулеметного огня, особенно ночью, было предостаточно.

В нашем полку да и в других частях серьезной проблемой был захват пленных. К каким бы хитростям ни прибегали наши разведчики, противник всякий раз обнаруживал их и им приходилось возвращаться без «языка».

Как-то лейтенант Александр Блоков, мой адъютант, доложил, что командир отделения левофланговой роты Николай Пушкин просит разрешения на проведение ночного поиска своим отделением. Я хорошо знал сержанта. Это был толковый младший командир. Он болезненно переживал неудачи разведчиков и все чаще подумывал о том, чтобы хорошенько подготовиться и сходить самому в разведку. Своей думкой поделился с бойцами. Все они поддержали командира и с этого дня с особым вниманием стали изучать местность, поведение противника. Много беседовали между собой, советовались, что и как будут делать в различных условиях обстановки.

Поговорив с командиром батальона старшим лейтенантом Гвоздевым, мы решили провести с отделением несколько тренировочных занятий на специально оборудованном учебном поле и только после этого дать разрешение на поиск.

С большим вниманием следил я за тренировками, которые проводил комбат. Солдаты с особой прилежностью занимались маскировкой и наблюдением, переползанием. Много времени отводилось плаванию в обмундировании и с оружием. Вызвано это было тем, что передний край нашей обороны и обороны противника, как уже говорилось, разделяла небольшая, но глубокая речка.

На участке полка имелось небольшое озеро. Там и проводились занятия. Первый день не обошелся без происшествия. В воду бойцы вошли тихо, но когда поплыли, вода забурлила, запенилась. Я понимал состояние солдат, которым впервые в своей жизни пришлось плыть в снаряжении. Набравшаяся в сапоги вода, намокшее обмундирование тянут ко дну. Автомат, патроны и гранаты — тоже не пробковый пояс. Вот и стараются бойцы энергичнее работать руками и ногами, позабыв о требовании комбата соблюдать тишину.

Послышался захлебывающийся голос о помощи. На самой середине озера тонул рядовой Литвинов.

— Николай! Быстро на помощь, — приказал комбат своему ординарцу Казакову, только что спустившему на воду надувную лодку.

Первым подоспел к тонувшему боец Михайлов, а потом подплыл и Казаков, подал конец веревки и отбуксировал обоих к противоположному берегу.

Через несколько минут все собрались на пригорке. Переправились туда на лодке и мы с командиром батальона. Кое-кто разулся и отжимал портянки. Другие просто поднимали ноги, чтобы вылилась вода из сапог: зачем переобуваться, ведь скоро снова в воду. Сначала все это делалось молча, а потом рослый боец Григорий Барабанов спросил у Литвинова: