Хорт – сын викинга - Гладкий Виталий Дмитриевич - Страница 58

Купца звали Горм. Он жил в доме, одной стороной примыкавшем к торговому складу. Комнат в жилище купца (длиной не менее шестидесяти локтей, как мысленно прикинул Морав) было две: одна – общая и вторая – дальняя, отделенная тяжелой бархатной занавесью от прислуги, которую занимал сам Горм с женой. Обложенный крупными камнями округлый очаг на каменном основании располагался ближе к занавеси. Над ним висел большой котел, где, судя по запаху, явно томилась мясная похлебка.

Вдоль стен, увешанных красивыми ткаными гобеленами, стояли сундуки, служившие, кроме своего прямого назначения, еще и мебелью, а также широкие лавки, покрытые меховыми шкурами; на них спала прислуга. Небольшие оконца были забраны прозрачной слюдой, что указывало на состоятельность купца, однако покрытый соломой пол был сделан из хорошо утрамбованной глины, как у бедных простолюдинов. Кроме гобеленов и навесных полок по стенам было развешано разнообразное оружие, явно трофейное. Это подсказало наблюдательному Мораву, что до того, как стать купцом, Горм немало лет разбойничал в составе дружины варягов. Похоже, именно благодаря пиратскому промыслу он приобрел свое богатство. Судя по рассказам Ходоты, купец принадлежал к старинной династии знаменитого викинга Олава, поэтому пользовался большим влиянием в Данмарке – стране данов.

Жилище освещалось жировыми лампами из бронзы, но и оконца, и светильники давали мало света, поэтому помещение выглядело мрачновато. Лишь мягкое свечение от горящих углей очага придавало общей картине уют и навевало приятные мысли. Под стеной, слева от входа, стоял длинный, тщательно выскобленный стол. Кроме него в помещении находились с десяток табуретов на трех ножках, ручная мельница, два корыта, несколько бочонков с пивом и вином, а также четыре бадейки для хранения продуктов и воды.

Занавесь на господскую половину была приоткрыта, и Морав мог видеть ткацкий станок, за которым трудилась женщина, скорее всего, супруга купца. Компанию ей составлял сам хозяин дома. Он работал у низенького верстака, вырезая из кости какое-то украшение. Так он убивал время до обеда, ждал, пока не сварится похлебка и не испечется несколько больших рыбин, нанизанных на вертела. И Горм, и его жена Асфрид (ее имя Морав узнал от Ходоты) были с детства привычны к тяжелому домашнему труду и, несмотря на богатство, именитость и десяток слуг, не забывали ремесло и получали от своего занятия большое удовольствие.

– Ходота! – изумленно воскликнул купец, рассмотрев, кто пожаловал к нему в дом.

– Рад видеть тебя, многоуважаемый Горм! – Ходота широко осклабился.

– Ух ты, какой гость! – Горм облапил своими ручищами худого и жилистого кормчего так, что у того ребра затрещали. – Эка радость! Три года тебя не видел.

– Пять, – ответил Ходота, морщась – купец и выглядел, как медведь, и сила у него была медвежья.

– Надо же… Как время быстро бежит. А это кто с тобой?

– Мой стирэсман.

– Больно юн… – Горм внимательно осмотрел Морава-Хорта с ног до головы, заметил науз, который даны называли «кнутр», и нахмурился.

Но лишь на миг. На его лицо вновь вернулась приветливая улыбка, хотя время от времени он бросал на Морава короткие взгляды, в которых явно читалась настороженность. Несомненно, купец знал, что и у русов есть ульфхеднары, и имел представление, что собой означает кнутр на голове юноши. А поссориться с волком-оборотнем, тем более обидеть его, и врагу не пожелаешь.

– Прошу за стол! – пригласил Горм. – Асфрид, где ты там? У нас желанные гости. Поприветствуй Ходоту, моего старого доброго друга.

Асфрид церемонно поклонилась, приветливо улыбнулась Ходоте, которого хорошо знала, и начала подгонять слуг, чтобы те быстрее накрыли на стол. Была она высокой, стройной и очень симпатичной. При взгляде на жену на грубоватом лице Горма появлялось мимолетное выражение нежности, которая была нехарактерна для мужчин-викингов.

Несмотря на то что женщины данов пользовались особым уважением и обладали особыми правами, о любви и влюбленности по большей части речь не шла. Главным достоинством хозяйки дома считалась правильность поведения, соединенная со здравым умом, чувством собственного достоинства и твердым духом. Викинги верили, что у мужественных женщин будут такие же дети. Ведь мужчины надолго покидали свои дома и усадьбы, отправляясь в дальние походы, и воспитывать будущих воинов приходилось их матерям.

Но и девушки весьма придирчиво выбирали себе женихов. Для них было важно, чтобы будущий муж проявил себя на поле брани, доказав свою храбрость. Причем молодость часто считалась недостатком жениха. В неписаных правилах сватовства зрелого мужчину и молодого сравнивали с двумя деревьями: одно уже дало прекрасные плоды, а другое едва выпустило весенние листочки. Поэтому глупо выбирать неясное будущее. Остававшиеся дома и никогда не ходившие в военные походы мужчины, будучи даже богатыми и красивыми, никогда не пользовались у знатных и гордых девиц успехом. Похоже, Горм вполне оправдал надежды и чаяния Асфрид. Мало того, он любил свою жену, а она отвечала взаимностью.

Асфрид была одета в рубаху с длинными широкими рукавами. Поверх нее она надела платье-сарафан с незашитыми боками из дорогой заморской ткани, бретели которого крепились на плечах серебряными застежками. На плечи Асфрид накинула цветастую ромейскую шаль, заколотую брошью, а ее голова была покрыта платком, как у всех замужних женщин.

По ходу дела она успела показать не только свою мягкость и гостеприимство, приязненно улыбаясь гостям, но еще и проявила неожиданную жесткость, резко приказав слугам убрать со стола деревянную и глиняную посуду, которой семья пользовалась каждодневно, и поставить праздничную, из олова и серебра. Как-никак муж встречает дорогих гостей. Конечно, она чувствовала некий холодок в разговорах, но пока не могла сообразить, по какой причине Горм держится несколько скованно, хотя с Ходотой они давно были дружны и выпили не одну кружку доброго пива.

Похлебка и впрямь оказалась мясной, что не могло не порадовать Морава и Ходоту. К Слисторпу они добирались восемь дней и все это время питались всухомятку, чтобы на привалах не тратить времени, положенного для отдыха, на приготовление горячей пищи. А уж рыба на вертеле и вовсе была выше всяких похвал. К удивлению Морава, им предложили не привычную для данов сельдь, а лаксов. Эту рыбу у викингов обычно подавали только по праздникам или на пирах знати. Видать, Горм и впрямь был весьма состоятельным купчиной, как утверждал Ходота.

Хитрый кормчий настоял, чтобы они шли к купцу прямо домой, а не искали его на торжище. Он точно знал, что Горм завтракает в своем жилище вместе с женой (викинги обычно ограничивались двумя приемами пищи в день – завтраком и ужином); это у них был своеобразный любовный ритуал, неизменный с тех пор, когда купец был варягом. После долгой разлуки он не мог отказать себе в удовольствии вместо ежедневных пирушек с товарищами лицезреть свою ненаглядную Асфрид. Многим это не нравилось, но высказать Горму свое недовольство никто не решался – поломает. В ярости он был почти как берсерк.

– В этом году на торжище много купцов приехало, и не только из Бирки и Каупанга, но и заморских. – Горм с удовлетворением отрыгнул и одним махом осушил довольно вместительный серебряный кубок. – Гости из Булгара привезли много серебра, и их очень интересует «солнечный камень»… – Тут он стрельнул глазами в сторону Ходоты, и кормчий многозначительно прикрыл веки: мол, все на мази, товар нужный имеется, чай, не с пустыми руками в гости явились.

Горм весело заулыбался, мигнул Асфрид, и она снова наполнила кубки. Хитрый дан знал, что когда купцы в хорошем настроении, которое приносит доброе фряжское вино, торговля идет куда как лучше, с доброй прибылью, поэтому на угощение не поскупился, хотя франки за свои вина драли три шкуры.

– А если вам требуется оружие, так это мы можем устроить, – продолжил Горм. – Вчера в Слисторп приехали торговцы из Йомсборга, у них этого добра сколько хочешь. Видать, славно погуляли йомсвикинги… Хе-хе… Меч франков у них можно купить за полмарки[103], копье за пятьдесят пеннингов[104], а нож стоит всего один дирхем. Можно выменять его и на шкуру куницы.