Туманы Серенгети (ЛП) - Аттэр Лейла - Страница 36

— Ладно! Давайте начнем эту вечеринку! — сказала фигура, опустив капюшон и разворачиваясь к аудитории в стиле Майкла Джексона.

— Сумуни! Сумуни! Сумуни! — скандировали дети, поднимая свои руки вверх к нему.

— Ну, будь я проклят, — сказал Джек. — Сумуни — грёбаная суперзвезда.

Сумуни выскочил на сцену, бледный полубог с пылающими апельсиновыми волосами, читающий лирические тексты, которые были наполовину на английском, наполовину на суахили. У него не было микрофона, но его голос легко разносился, притягивая окружающих местных жителей к цене. Они смеялись над его движениями, его словами, но, прежде всего, над его слишком «звёздным» поведением. Не имело значения, что музыка была выключена, или что обувная коробка с грязными резиновыми лентами была героическим вариантом, но не могла заменить отсутствие гитары.

Все зааплодировали ему в конце выступления. Сумуни и его группа поклонились. Некоторые из взрослых клали манго и апельсины в коробку на сцене, прежде чем уйти.

— Я должен был знать, — сказал Джек, качая головой разочаровано.

— Знать что?

— Сумуни. Это означает «пятьдесят центов» на суахили. Наверное, он назвал себя в честь рэппера 5 °Cent.

Он вытащил из своего кошелька несколько купюр и передал их Сумуни.

— Спасибо, — Сумуни положил деньги в шляпу, прежде чем надеть её. — Вы туристы?

Наше присутствие, похоже, не вызывало большого любопытства. Маймоси, очевидно, было местом, которое получало свою долю посетителей.

— На самом деле, мы здесь ради тебя. Чтобы отвезти тебя в Ванзу, — сказал Джек. — Твои родители рядом?

Сумуни остановился и прищурился, глядя на Джека. Ему, должно быть, было двенадцать или тринадцать, но его глаза были глазами старой души. Они отличались от Схоластики — были скорее розовыми, чем голубыми.

— Да, но, должно быть, это какая-то ошибка. Мы ожидаем Габриэля.

Он привёл нас к себе домой и попросил подождать во дворе, пока он пошел за родителями. Они тепло поприветствовали нас, хотя они сразу же спросили о Габриэле.

— Мы не знаем, где он, — сказала я. — Я нашла имя Сумуни в заметках, которые сделала моя сестра, и мы решили приехать за ним.

Они кивнули, когда я объяснила ситуацию, но я могла сказать, что они были заняты оценкой Джека и меня.

— Мы очень благодарны, что вы совершили эту поездку, но дело в том, что мы ничего не знаем о вас. Мы не можем просто передать нашего сына вам. Отец Сумуни говорил с решительностью, которая не оставляла места для спора. И всё же, он обращался за поддержкой к матери Сумуни, пока говорил. Очевидно, она всем руководила.

— Мы не спешим отправлять Сумуни в Ванцу. В основном, это из-за школы, — сказала она. — Здесь нет средней школы, и скоро она ему понадобится, но мы будем ждать Габриэля — когда бы он не появился. Ситуация с Сумуни не похожа на ситуацию с большинством других детей-альбиносов. Его любят и защищают здесь. Вся деревня поднимется, если кто-нибудь попытается навредить ему.

— Мы понимаем, — сказала я, несмотря на то, что это было похоже на анти-кульминацию, пройти весь этот путь, только чтобы получить отказ. — Это вам решать.

— И если Габриэль не появится в ближайшее время? — вмешался Джек.

— Тогда никакой школы для меня! — Сумуни сделал жест кулаком. — Я становлюсь звездой Бонго Флавы.

— Посмотрим, — сказала его мать, подталкивая. — Если Габриэль не появится, нам нужно будет сэкономить деньги для поездки на поезде в Ванцу частным рейсом. Везти Сумуни туда на автобусе слишком рискованно. Никогда не знаешь, с кем путешествуешь.

— Мы надеемся, что было не слишком затруднительно добраться сюда, — отец Сумуни поёрзал на своём стуле. — Куда вы направляетесь дальше?

— В Магесу, но у нас есть пара дней, прежде чем доберемся туда, нас там ждут. Вернее, до того, как там ожидают Габриэля.

— Почему бы вам не остаться на ужин? — спросила мать Сумуни. — Мы планировали большой ужин. Мы думали, что это будет последняя ночь Сумуни, которую он проведёт с нами, прежде чем он уедет в Ванзу с Габриэлем. Мы пригласили некоторых из наших друзей и членов семьи. Считайте это знаком благодарности, небольшим вознаграждением за то, что вам вот так приходится уезжать отсюда. Для нас была бы честь, если бы вы поели вместе с нами.

***

Что-то маленькое превратилось в большой праздник. Половина деревни собралась под высоким деревом баобаба. Кастрюли, наполненные тушеной курицей, и горох в кокосовом орехе кипели над огнём. Картофель, запеченный на горячих углях, и аромат молочного чая разносились до поздней ночи.

Сумуни и его маленькая группа показали ещё одно шоу для всех. Его отец смотрел с гордостью, пучок табака был засунут за его ухо, в то время как его мать нанизывала резные бусинки на длинные волокна из баобаба.

— Что случилось? — спросил Джек. — Похоже, ты где-то в другом месте.

Мы сидели плечом к плечу теплым пятном возле костра.

— Я просто… Я чувствую, что подвожу Мо. У меня ничего не выйдет с этими детьми. Мы приехали за Джумой слишком поздно и теперь…

— Что теперь? — он повернулся, чтобы изучить моё лицо.

Когда Джек смотрел на меня, не имело значения, где я была или о чём я думала. Я возвращалась к настоящему. К его глазам. К его голосу. Я могла тонуть в муках, и всё, что он должен был сделать, это смотреть на меня, как и теперь.

— Ты видишь это? — он наклонил голову в сторону Сумуни. — Взгляни на него. Посмотри на его родителей. Это любовь. Это счастье. Они горят этим. Как это может заставить тебя чувствовать, что ты подвела Мо? Кроме того, она не доверяла тебе что-нибудь. Ты сама взяла это на себя. Это твоё решение. Твоя миссия.

— Это глупая миссия, — сказала я. — Я хотела почтить её память, я хотела изменить ситуацию, но чувствую, что это всё было впустую.

Холодный бриз дул вокруг нас и бросал сухие листья на угли. Мы сидели, наблюдая, как женщины подметают землю вениками, сделанными из трав и веточек, пока большинство гостей не разошлись.

— Ты действительно изменила ситуацию, — сказал Джек, когда они начали тушить костры один за другим. — Для меня.

Он встал, расправил сапоги и протянул мне руку.

Вокруг нас ночное небо было окутано увеличивающимися клубами дыма и пыли, но тот момент, тот момент сиял с ясностью, такой резкой и острой, и я знала, что он надолго останется в моём сердце, как алмаз.

«Ты действительно изменила ситуацию. Для меня».

Глава 14

В Маймоси не было отелей, но один из богатых жителей сдавал комнаты на своей частной вилле. Мы с Джеком провели ночь в смежных комнатах, которые были скудно, но функционально обставлены. Стены были толщиной с бумагу, поэтому я знала, что большую часть ночи он не спал. Утром он был таким же сонным, как и я.

«Хорошо, что я была не единственной, кто ворочался всю ночь», — подумала я.

Становилось всё сложнее поддерживать платонические отношения между нами. Я задавалась вопросом, такие же ли мысли проносились в его голове — прорваться сквозь хрупкую перегородку, которая отделяла нас, поддаться безумной тяге между нами и заснуть под звуки размеренных дыханий.

Мы оба были спокойны, когда выехали из деревни Сумуни, потерявшись в собственных мыслях. Я держала в руках последнюю заметку Мо:

1 сентября — Фураха (Магеса).

Края были свернуты ещё с тех времён, когда я просматривала её стикеры. Фураха означает «счастье». Я задавалась вопросом, назвали ли её родители так, чтобы оно всегда оставалась с ней… счастье… независимо от того, что мир обрушил на неё. Я понимала, что ситуация с детьми-альбиносами в Танзании была сложной: Джума на одном конце, принесенный в жертву своей собственной семьёй, а Сумуни — на другой, чьи родители и друзья сделают всё, чтобы защитить его. Я всё думала, в какую часть спектра вписывается Фураха.