Мэй vs Хорн (СИ) - Хитч Джулиан - Страница 30

Наверняка думает, что я не справляюсь с мыслями, что не хочу замуж, а я не могу свыкнуться с тем, что разобью его сердце. Он проводит пальцами по лицу, убирая волосы и стирая дорожки воды и слёз. Его губы оказываются как раз кстати. Мне отчаянно хочется промолчать. Но я скидываю полотенце с плечей, разворачиваясь к нему всем телом и усаживаясь сверху.

— Лукас, — произношу это так, словно включаю определённый режим в нём. — Ты… мне нравишься.

Его губы сливаются с моими в одно целое. Я хватаюсь за пуговицы на его рубашке, пока он спускается к шее и ниже, расстёгивая платье и спуская лямки вниз. Но потом резко собирается и мягко отодвигает меня.

— Лорин… не здесь. У меня такое чувство, что тут даже у стен есть уши и глаза. Я хочу тебя, всю тебя, — он снова накидывает полотенце на плечи, прикрывая открывающийся вид. — Но не хочу вспоминать наш первый раз и знать, что он был здесь. Иди помойся и согрейся, я принесу тебе сухие вещи.

Я так и сижу на полу, пока стекает вода с волос, лица и одежды, осознавая то, что почти что сама набросилась на Лукаса. Он смог прочитать все чувства и понять, что сейчас я нуждаюсь просто в переключении внимания, а он не хотел быть лишь этим. Я усмехаюсь тому, как он снова и снова удивляет меня, оставаясь тем, кого я не могу понять до конца.

— Вставай, простудишься. Я с сопливыми не целуюсь! — говорит он, стоя рядом и намереваясь уйти.

Мнётся с пару секунд, но делает шаги, всё же придерживаясь того своего решения. Но наверняка это даётся не так и просто.

— Спасибо, Лукас, — я смотрю на его спину в дверях.

— Просто запомни: я это делаю не только ради семьи. А ещё… кажется, я вижу твой сосок, — быстро прикрываюсь, а он хохочет, закрывая дверь.

— Дурак, — шепчу я, касаясь губ и вспоминая его ласку.

Реальность намного хуже воспоминаний. Она возвращает меня обратно возгласом мамы.

— Лорин, ты прекрасна! — комментирует она, прыгая вокруг меня. — Какое оно нежное и воздушное, ты словно… зефирка.

Смотрю на себя в зеркало, стоя на небольших ступеньках, и мечтаю, чтобы эти круги ада закончились. Да побыстрее. Чтобы родители не крутились рядом, чтобы я могла снова закрыться в комнате у Лукаса и жить там себе весело и припеваючи, заедая своё горе и неволю. Хотя теперь неволя выглядела довольно сладко и приветливо, иногда переходя на подколы и смешки.

Мой взгляд находит в отражении сестру. Она грустно смотрит на меня, но практически сразу натягивает улыбку, когда мы замечаем то, как на нас смотрит Валери. Только мы вдвоём знаем, зачем эта девушка здесь, так Кеннет контролирует всё, что происходит между мной и Патрисией. Это девушка якобы организатор свадьбы, которая занимается: меню, платьем, гостями, фуршетом, гостиницей и прочей лабудой. Но в первую очередь — нянька Патрисии, которая незамедлительно доложит всё, что та делает и с кем общается. А держит он её подальше именно от меня, боясь, что я надавлю на сестру и смогу что-то изменить. Какой же Кеннет ублюдок!

Перевожу взгляд, чтобы Валери ничего не увидела, но синяки, плохо замазанные на теле сестры, вызывают во мне приступ раздражения, ненависти и рвоты. Я умоляю сестру посмотреть на меня и плевать на эти мнимые запреты, осталось недолго потерпеть — я всё исправлю. Наконец, сделаю то, что должна. Мне хочется сказать ей взглядом, что всё будет в порядке, пусть только поверит. Но она скрывает лицо за журналом, а я почти готова подбежать к ней и просить прощение за то, что всё это тянется. Но с другой стороны — в капкан завела нас не я, это она выбрала его, ей как всегда застелила пелена глаза, и не увидела то, что по-настоящему из себя представляет этот Кеннет.

Нервничаю из-за всего так сильно, что дёргаю какую-то оборку на этом маскарадном костюме, потому что по-другому я не могу назвать это платье — почему меня не мог одеть Чарли, уж он бы точно не сделал такую безвкусицу, но, видимо, он не прошёл фейсконтроль Кеннета — и она трескается. Мама в панике носится вокруг и чуть ли не падает в обморок:

— Лорин! Лорин, что же делать? — на её призыв подбегает швея и уверяет, что это исправимо. Ничего страшного. Мама как будто успокаивается, но всё равно продолжает причитать:

— Нельзя поаккуратнее? Оно так не доживёт до церемонии! Где мы купим такое же? — я опускаю взгляд, как будто это она оплачивает все счета. Как будто наша семья вообще что-либо делает в процессе мероприятия. Единственная обязанность, стоящая перед нами — сказать «да».

Порой дома перед зеркалом я пытаюсь выдавить это простое согласие, но вместо выходит кряхтение. Ни с кем этим не делюсь, даже с Лукасом, мы практически не разговариваем с того момента, как вернулись из особняка. А если и говорим, то по каким-то мелочам. Не могу смотреть на него долго и вспоминать всё, что произошло между нами, но никто так и не поднимает тему, боясь того, что сейчас наименее важное. Хотя по-хорошему я уже готова схватить его за футболку, рубашку и пиджак — в чём бы он не появился передо мной — и решить это, обсудить, понять друг друга. Только каждый раз я говорю глупость или обзываю его.

Опять боюсь всех этих чувств и обязательств, боюсь говорить и спрашивать его о вещах, которые я легко бы спросила у любого. Ладно, не у любого. По привычке хочу залезть в сумку и посмотреть, что пришло на телефон, но вместо этого вспоминаю — я его выключила. Раз и навсегда, и так я ещё больше теряю связь с реальностью.

Количество сообщений и звонков от всех, кто приглашен, или тех, кто узнал об этом событии, зашкаливало допустимую отметку. Тоби так и не писал, и не звонил с того момента, как я к нему приезжала домой. Что ж, моё сердце болит, но я готова перетерпеть.

С меня снимают это розовое наказания, и я наконец могу дышать полной грудью, уже мечтаю о том, чтобы побыстрее оказаться дома и завершить начатое. Ведь практически не остаётся времени. Сегодня мы летим на остров, а уже завтра… Завтра я стану женой.

<center>*** ***</center>

Кажется, что катастрофически не хватает времени на план. Часики тикают. Тик-так. Тик. Так.

— Лорин, машина будет через пять минут. Может, пора уже спускаться? — кричит через весь дом Лукас. Я дописываю последнюю строчку и убираю все свои секреты в чемодан, в дальний карман. И теперь, когда осталось всего ничего, я хочу оттянуть этот момент, даже более того — не иметь сил на то, чтобы это сделать.

— Лорин! — продолжает призывать Лукас.

Оглядываю комнату и запоминаю, какой тёплой она стала для меня и столько таит в себе событий, уже важных для меня. Выхожу в коридор, бросаю взгляд через плечо. Вспоминается картина, как Лукас курил на лоджии в тот вечер и как прекрасен он был. Такое чувство, что с того момента прошла целая вечность, а на самом деле — меньше недели. Спускаюсь по лестнице, внизу которой ждёт Лукас и протягивает руку, чтобы забрать чемодан.

— Ты там кирпичи что ли везёшь? Будем закладывать свой будущий дом? — на его лице настоящая улыбка, которую больно стирать, поэтому я делаю тоже самое.

— Только если на твою будку, — поднимаю руку, касаюсь его щеки и щекочу за ухом. Лукас придерживает немного руку своей ладонью, отчего сердце сжимается. А потом подаёт её, чтобы идти за руки. Я дарю ему эту радость, получая его тепло, чувствую себя прекрасно. Только если убрать всё это, всех людей и все неприятности, я всё ещё не знаю, кто я на самом деле — окончательно и бесповоротно запуталась в происходящем. Такое чувство, что я бежала всё это время от себя и теперь не знаю дорогу обратно.

Выходим из дома, пока Лукас запихивает наши чемоданы в машину, я оглядываюсь на спящий дом и почти готова заплакать. Как же всё же легко иногда меняются взгляды за короткий срок. Мне полюбился этот красивый дом и его хозяин. Не так и плохо было пожить с ним вместе.

— Лорин, чего залипла? Пойдём! — говорит он, захлопывая крышку — назад дороги нет.

Мы садимся в такси, и Лукас снова отрубается. Видимо, его укачивает каждый раз, когда он не за рулём. Я рассматриваю его спящего: светлые волосы, длинные ресницы, пухлые губы, от которых каждый раз сводит живот. Ловлю себя на мысли, что глажу его по голове, пропуская пряди волос между пальцев, он улыбается во сне. Интересно, что ему снится?