Улица Америки (СИ) - Лейтон Виктория - Страница 39

— Тэсса?.. — он слабо пошевелил растрескавшимися губами. — Это ты?..

— Ну, а кто же еще, глупый? — Я была готова поклясться, что не хотела плакать, но слезы полились как-то сами собой. — Ты здорово меня напугал.

Взгляд у него был расфокусированный, но осмысленный. На протяжении этих семи дней я жутко боялась, что медикаментозная кома может сказаться на мозговой деятельности – вычитала в интернете, хоть лечащий врач и не советовал мне этого делать.

— Больше не буду, — Брайан слабо улыбнулся.

Начался тяжелый и одновременно вселяющий надежду период. Врачи сделали ему еще одну операцию и через две недели Брайан смог встать на ноги. Ходить еще не получалось, да ему и не разрешали – разве что несколько шагов под руку с кем-то, но даже это можно было считать победой. Предстояла длительная и болезненная реабилитация.

По настоянию Брайана и родителей я вернулась домой, но каждый день приезжала в больницу и помогала, чем могла. Брайан фыркал, отнекивался, но было видно, что ему приятна моя забота.

— Я не хочу, чтобы ты водила меня в туалет и душ, — отпирался он. — Мне от этого некомфортно.

Отчасти я, конечно, понимала его, но уход за ним меня не напрягал и уж точно не был неприятен.

— Я хочу заботиться о тебе.

Мы сидели в больничном сквере у пруда. После целой череды дождей наконец выглянуло солнце, и я решила, что грех коротать день в четырех стенах. Спускаться во двор самостоятельно Брайану еще не разрешали, и пришлось вывозить его на коляске, а до этого полчаса уговаривать в нее сесть.

— Почему?

Вопрос поставил меня в тупик. Я боялась, что рано или поздно он задаст его, продумывала ответы, но в голову так ничего и не приходило. Я знала, что чувствую к нему, но не могла выразить это словами. Да уж, а еще журналист…

— Потому что я переживаю за тебя и очень благодарна. Ты не мне не чужой.

Брайан грустно улыбнулся. Конечно, он все понимал.

— Ты тоже дорога мне, Тэсса, — он крепко сжал мою руку.

Все это время я была на связи с Алексом. Он спрашивал о том, как идет реабилитация Брайана, рассказывал о происходящем дома и в Шердинге: Агнесс, наконец, купила машину, у Фанни появился «долгосрочный» бойфренд, и дядя Ирвин превратился в грозного папашу, Элиза и Виктор объявили о помолвке… А вот о нашем будущем мы почти не говорили. Вернее, не строили планов. Жизнь показала, что делать это чревато. Возможно, он ждал, что я позову его Нью-Йорк и, поначалу я так и собиралась сделать, но что-то остановило меня. Брайан только-только пошел на поправку, и я знала, что приезд Алекса расстроит его, а лишние переживания явно не пошли бы ему на пользу. Все снова застопорилось.

Я никогда не была суеверной, но мне все чаще казалось, что сама Вселенная возводит между нами стену и словно ограждает от ошибок. По ночам, лежа в постели, я много думала о том, правильно ли мы поступаем. И как бы все сложилось, если бы Брайан не попал в аварию. Где бы мы были сейчас и что бы происходило в наших семьях? Тогда, в Зальцбурге я была готова принять любые обстоятельства, броситься грудью на амбразуру, но теперь, размышляя на холодную голову, понимала, что нам бы пришлось столкнуться с гораздо бòльшими проблемами, нежели я предполагала. Принятое нами решение требовало не столько смелости, сколько детального расчета.

Через месяц Брайана, наконец, выписали домой. Он хотел как можно скорее вернуться в Тенесси и приступить к работе, но лечащий врач пресек это на корню, сказав, что для полноценного восстановления необходима длительная терапия и проходить ее лучше здесь, в Нью-Йорке.

Он снял двухкомнатную квартиру в Куинсборо, и на это время я решила переехать к нему. Ходил он все еще с трудом, но, хвала небесам, мог передвигаться без коляски. Кстати, о небесах… До аварии я не была религиозной, в церковь ходила в основном за компанию с родственниками и едва помнила наизусть «Отче Наш», но пока Брайан находился в больнице стала периодически захаживать в костел. Я не молилась, просто пастор оказался очень приятным человеком и вдобавок хорошим психологом. Мы много говорили и, когда я на эмоциях рассказала ему обо всем, что происходит в моей жизни, он, к великому моему удивлению, не набросился на меня с осуждениями, пугая вечными муками в преисподней, и сказал лишь, что мне надо «навести порядок в своей голове, а там уж и душа на место встанет».

Душа на тот момент у меня и в самом деле была где-то не на своем месте. Я по-прежнему сидела без работы, оставшиеся деньги таяли на глазах, и просить их у кого-то со стороны не хотелось. Зато я научилась экономить и обходиться без вещей, которые раньше казались жизненно необходимыми. Впрочем, все это отходило на второй план, и главным было вновь поставить Брайана на ноги. В прямом смысле.

Трижды в неделю я ездила с ним на физиотерапию, ждала после лечебных занятий и процедур и каждый день вытаскивала на прогулку. Маршрут был заурядным: дойти до сквера в конце квартала, сделать пару кругов по дорожкам у пруда и пешком вернуться в квартиру. Жизнь превратилась в день сурка, но меня подбадривала мысль о том, что рано или поздно это даст свои плоды. В итоге так оно и случилось, и «плоды» эти оказались даже больше, чем я предполагала.

В тот день мы гуляли дольше обычного – Брайан чувствовал себя хорошо, и дистанцию решено было растянуть. Через пару часов, изрядно вымотавшись, мы присели на скамейку.

— Не помешаем? — спросила я у мужчины, читавшего газету на этой самой скамейке.

В обеденный час в парке по обыкновению было полно народа, и свободных лавок не хватало.

— Ничуть, — он поднял голову, глядя на меня из-под дорогих темных очков. — Присаживайтесь. — Мужчина подвинулся.

Мы сели, и я достала из рюкзака термос с кофе. Сосед по скамейке вернулся к чтению, но то и дело бросал в нашу сторону короткие взгляды. Через несколько минут настойчивое внимание стало меня раздражать и, Брайана, судя по всему, тоже.

— Простите, мы знакомы? — спросил он, наконец.

Мужчина снял очки и улыбнулся. Глаза его при этом смотрели на меня, а Брайана он словно и не замечал.

— Вы ведь Тэсса Блумвуд?

— Да, — я немного растерялась. Лицо мужчины было мне незнакомо, а на визуальную память я никогда не жаловалась. — Откуда вы знаете меня?

— Лично не знаю, — он сложил газету и развернулся ко мне, — но я читал вашу статью о жизни на «Эль Комачи». — Незнакомец улыбнулся, демонстрируя идеальные зубы, что на фоне загорелой кожи казались особенно белыми. — И, конечно, смотрел видеорепортаж. Собственно, благодаря ему я вас и запомнил. — Он протянул руку. — Я Майкл. Майкл Шеффилд, издатель.

Я улыбнулась и пожала ему ладонь. Кожа была мягкой и гладкой – совершенно очевидно, что с физическим трудом эти руки незнакомы.

— Я часто бываю здесь, — Шеффилд огляделся, — люблю это место. — Он снова посмотрел на меня. — И вас тоже вижу часто.

Под его взглядом я чувствовала себя не в своей тарелке. Шеффилд глядел дружелюбно, но с хитроватым прищуром и при этом оценивающе. Точно так же смотрел на меня Стефан – я удивилась, что вспомнила о нем спустя столько лет.

— Что ж, — я улыбнулась ему в ответ. — Приятно, что вы меня знаете.

Наблюдавший за нашей беседой Брайан, хмыкнул. Шеффилд удостоил его коротким равнодушным взглядом и снова обратился ко мне.

— Вы перспективный журналист, Тэсса.

— У меня были хорошие учителя, — я посмотрела на Брайана, и он улыбнулся краешками губ.

— А где сейчас обретаетесь? — Шеффилд достал из кармана пачку сигарет. — Надеюсь, у вас аллергии на сигаретный дым? — Он закурил, не дожидаясь ответа.

— Я сейчас в отпуске.

Шеффилд был хорош собой: стильный, ухоженный, в самом расцвете сил, но в то же время было в его облике нечто отталкивающе. Слишком уж лощеным он выглядел – как выставочный кот, которому можно заглянуть в рот и пальцем пересчитать все зубы.

— Творческий поиск? — в карих глазах блеснули лукавые огоньки.

— Отпуск, — повторила я.

Мне не хотелось заигрывать с ним и, тем более, рассказывать о реальном положении вещей. Но он видел меня насквозь.