Улица Америки (СИ) - Лейтон Виктория - Страница 38

— И кто из нас начнет разговор? — я соврала бы себе, если б сказала, что в тот момент не хотела переложить на него ответственность.

— Я сам, — Алекс повернулся ко мне. — В конце концов, я живу с ними дольше, чем ты, — он немного неуклюже улыбнулся.

У меня сводило желудок, и потели ладони. Чем меньше времени оставалось времени, тем страшнее становилось.

— Им все равно, так или иначе, придется это принять, — продолжил он.

Ночью я никак не могла уснуть. Ворочалась с боку на бок в попытках устроиться, но ничего не выходило: то подушка казалась слишком жесткой, то матрас слишком мягким… В конце концов у меня заболела шея, и я решила спуститься на кухню а заодно размяться. И как назло нос к носу столкнулась там с Агнесс.

— Почему не спишь? — заботливо спросила она.

— Волнуюсь, — честно ответила я, избегая ее взгляда.

Агнесс улыбнулась и ласково потрепала меня по плечу:

— Понятное дело. Но знаешь, иногда перемены даже к лучшему.

«Знала бы ты, в чем дело, убила бы меня на месте», мрачно подумала я. В этот момент в прихожей зазвонил телефон. Мы одновременно посмотрели на часы: половина четвертого. Лично меня ночные звонки всегда тревожили – ну кто станет звонить в такое время без веской причины? Кроме того, они ассоциировались у меня со смертью мамы: она умерла ночью в больнице, и звонок ее лечащего врача разбудил нас в два часа.

— Пойду, отвечу, — Агнесс, судя по ее лицу, тоже заволновалась.

Она вышла в коридор, а я осталась на кухне и напряженно вслушивалась в звуки.

— Да, привет, Майкл. Нет, не спим.

Я выдохнула с облегчением. Раз папа звонит сам, значит, с ним ничего не случилось. Правда, оставались еще Марси и Стивен. Я поднялась из-за стола и встала в дверном проеме.

— Тэсса? — уточнила Агнесс в трубку. — Да, сейчас позову. — Она повернулась ко мне и поманила жестом. — А что случилось? Ладно, ладно, она уже идет. — Тетя передала мне телефон. — Держи, папа хочет тебе что-то сказать.

Все еще чувствуя напряжение, я взяла у нее трубку.

— Да, пап? Привет! В чем дело?

Разница во времени составляла шесть часов, а, значит, в Нью-Йорке сейчас половина десятого. В принципе, совсем не поздно.

— Тут в общем такое дело, — папа закашлялся. — Мне только что звонила сестра Брайана. Он попал в аварию. Серьезную. — На том конце воцарилась тишина, а мое сердце рухнуло куда-то в район желудка. Ноги сделались ватными. — Очень серьезную, Тэсса.

Комментарий к Глава 22. Планы и их крушение

группа в контакте - https://vk.com/lena_habenskaya

========== Глава 23. Реабилитация ==========

Конечно, я поехала. Не могла не поехать. Той же ночью выкупила билет, а к обеду следующего дня уже сидела в самолете. Алекс вызвался отвезти меня в аэропорт. По дороге мы почти не говорили, но я видела, что он не хотел меня отпускать. Но не осуждал и не пытался остановить.

— Ты все делаешь правильно, — сказал он, когда мы въезжали на парковку. — Я бы сам поступил так же.

— Я вернусь. Не знаю, как скоро, но вернусь.

Алекс проводил меня до терминала, дождался начала регистрации и крепко обнял уже на подходе к стойке. В тот момент я почувствовала, что мы прощаемся если не навсегда, то очень надолго. Не знаю почему, но это просто вспыхнуло в моей голове как тревожная красная лампочка.

— Мне жаль, что с ним такое случилось. — Я видела, Алекс говорил искренне.

— Знаю.

Женщина за стойкой нетерпеливо закашлялась, давая понять, что я задерживаю очередь. Пришла пора расстаться.

В самолете я не находила себе места. Отец ничего толком не сказал, кроме того, что с Брайаном все очень плохо. Я не знала даже, будет ли он жив, к моменту моего прибытия. А еще поняла вдруг, что Брайан значил для меня больше, чем я считала. Не просто кто-то из разряда друг-любовник-коллега – нет, все оказалось глубже. Я не любила его и уж точно не ставила в один ряд с Алексом, но и потерять тоже боялась. Не в плане того, что Брайан мог однажды исчезнуть из моей жизни, а в плане того, что его может просто не стать.

В Нью-Йорке меня встретила Марси, и мы сразу поехали в больницу. Как назло, угодили в несколько пробок и «поймали» все светофоры. Шел дождь, тяжелые капли стучали по стеклам, и их звук дико раздражал, как и радио, по которому шла какая-то дурацкая юмористическая передача, одна из тех, с придурочным и неестественным смехом за кадром. Минут через пятнадцать я не выдержала и злобно ткнула пальцем в кнопку, сломав при этом ноготь. Мачеха посмотрела на меня с пониманием и ничего не сказала.

Больницы я ненавидела всегда, а после смерти мамы особенно. С тех пор от одного только их запаха – смеси лекарств и моющих средств, на меня накатывала тошнота. Белые стены, белый свет флуоресцентных ламп: по задумке светлые оттенки должны успокаивать, но я видела в них тревогу и напряжение.

Мы поднялись на одиннадцатый этаж, в отделение интенсивной терапии. Над дверями зловеще горела красная лампочка.

— У вас десять минут, не больше, — предупредил доктор. — Состояние пациента тяжелое.

Я стиснула зубы и глубоко вдохнула. Пальцы рефлекторно сжались в кулаки. Надо было собраться с силами, и я приказала себе сделать это. В памяти снова ожило воспоминание, когда мы с отцом приехали в эту же самую больницу (будь она неладна), чтобы забрать мамино тело. Я мысленно отругала себя. Брайан жив и надо надеяться на лучшее.

Выглядел он ужасно. С правой стороны лица чернел огромный синяк, так что глаз почти не был виден; левую расчертили глубокие неровные порезы, судя по всему от осколков лобового стекла; голову охватывал бинт, а из горла и носа, как жуткий апофеоз, торчали какие-то трубки. Слева от кровати горел монитор, показывающий неровную линию пульса и цифры: сердечный ритм и давление.

— Политравма, — сказал врач. — Ему повезло, что он остался жив.

В саму палату меня не пустили, и я смотрела на Брайана сквозь начищенное до блеска стекло.

— И какие прогнозы? — я приложила к стеклу ладонь, не в силах оторвать взгляд от страшной картины.

— Жить будет. Ходить, возможно, тоже, но потребуется длительная реабилитация. К счастью, страховка ее покроет.

— А… сознание? Рассудок, я имею виду?.. — в горле у меня пересохло.

Когда я заканчивала школу, моя одноклассница попала в аварию, катаясь на мотоцикле с капитаном из бейсбольной команды. Парень погиб, а ее саму врачи буквально вытащили с того света. Вот только утешения от этого было немного: когда она, наконец, пришла в себя (если это можно так назвать), выяснилось, что из-за длительного отека, мозг почти полностью утратил свои функции. Она могла видеть, слышать и дышать, но не могла говорить и даже осознавать происходящее вокруг – только лежала на кровати и издавала какие-то хрипяще-воющие звуки. Жуткое зрелище.

— Мозг не пострадал к счастью. — Узел в груди немного ослаб, но в следующую секунду врач продолжил. — Меня беспокоит его позвоночник.

— Перелом? — Я сглотнула. Пить хотелось неимоверно.

— Трещина. Глубокая. Подобные травмы иногда приводят к частичной или полной парализации.

Я вспомнила друга Алекса. Того самого, который вылетел через лобовое стекло.

— И когда это будет ясно?

— Как только мы сможем отключить его от аппарата искусственной вентиляции.

Брайан находился в искусственной коме, ему кололи сильные обезболивающие, которые вызывали постоянный сон. Делалось это для того, чтобы организм не тратил ресурсы на подавление боли и бросил их на восстановление. Кроме того, в течение следующей недели ему сделали две операции. Все эти дни я фактически жила в больнице, спала на кушетке возле его постели – мне хотелось, чтобы открыв глаза, он увидел меня рядом. И на восьмой день это случилось.

Было около пяти утра, и я по привычке скрючилась на узкой кушетке, а медсестра заботливо укрыла меня тонким одеялом. Сквозь чуткую дрему я услышала слабую возню и разлепила глаза. После нескольких часов лежания в неудобной позе мышцы затекли, но стоило мне поймать рассеянный после наркоза взгляд Брайана, боль как рукой сняло. В долю секунды я оказалась возле его постели.