Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу

Сторожение

Носов Сергей

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Разное

Техника

Автомобили и ПДД

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии

оксана2018-11-27

Вообще, я больше люблю новинки литератур

К книге

Professor2018-11-27

Очень понравилась книга. Рекомендую!

К книге

Vera.Li2016-02-21

Миленько и простенько, без всяких интриг

К книге

ст.ст.2018-05-15

И что это было?

К книге

Наталья222018-11-27

Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни

К книге

Сторожение - Носов Сергей - Страница 2

Изменить размер шрифта:

«Всё раздражало…»

Всё раздражало

но более всего —

манекены.

Стали с некоторых пор манекены бесить.

Безголовые например —

когда мода на безголовых пошла.

Но и с головами бесили —

независимо от фактуры лица.

Гладколицые

без глаз и ушей

без носа и рта

у которых голова как яйцо страусиное

или с небывалыми харями инопланетных

пришельцев

или например с нарочитыми искажениями

пропорций человеческого лица —

всех мастей микро- и макроцефалы

или напротив —

исполненные в крайне гиперреалистической

манере

когда видны и морщины на лбу

и ямочка на подбородке

и когда перепутать легко эту нелюдь

с продавцом-консультантом.

Раньше были они не такими

раньше были они без претензий.

Вот за что их —

за то

за претензию!

Глядя на манекен нельзя не думать о человеке.

Можно ли глядя на манекен

не потерять веру в род человеческий

ибо не по подобию ли человека

сотворен манекен?

Вспомнилось как по ящику некто объяснял

основным свойством всех манекенов

а именно их способностью всегда

функциональными быть

их же

даже раздетых

асексуальность.

То есть манекен в принципе ни на что не готов

провоцировать человека

(кроме как на покупку).

Но во-первых

что такое функциональность —

может есть и такие

для кого основная функция манекена

вовсе и не быть обязательно вешалкой

а во-вторых

вот наш личный пример:

если по мысли того телевизионного умника

не способен манекен вызывать сильных эмоций

отчего же так хочется

дать манекену по морде?

Не любому допустим

не каждому

а хотя бы конкретно вот этому —

что стоит в бордовой футболке и клубном шелковом

пиджаке

и у которого даже ресницы имеются

а взгляд

едва ль не осмысленный

или хуже:

едва ль не идейный?

Сжал кулаки

но сдержался

не дал манекену по морде.

Отошел.

Вышел на улицу, ничего не купив.

Дневниковое

Бен Ладан-то Усана вам

Опять, поди, привиделся.

А мы идем с Крусановым,

и день хороший выдался.

14.09.10 – пятница

«Иногда профессор Аверин…»

Иногда профессор Аверин берет меня на природу.

Хорошо, когда нет дождя и нежарко.

Мы обычно идем с ним в лес по Петергофскому

водоводу.

Старо-Петергофский канал – дальше река

Шингарка.

В этот раз мы – во! – припозднились-то оба как!

Из меня предсказатель погоды – хуже валенка.

– Это что, Борис Валентинович, за страшное

облако?

– Cumulonimbus, – он говорит. – Там еще наверху

наковаленка.

Будет буря с грозою. Польет как из бочки.

Все к тому, что нам вряд ли помогут накидки.

Предлагаю, говорит, переждать непогоду на этой

кочке.

Сели мы, значит, на кочку и достали напитки.

Стал Борис Валентинович говорить про Набокова,

стал рассказывать мне о трансцендентальном.

И хотя мои мысли блуждали около,

был и я сопричастен глубоким тайнам.

Между тем уже час как хляби отверзлись,

твердь от грома дрожала под черною тучею,

потому как природе наша трезвость-нетрезвость

глубоко безразлична, что известно по Тютчеву.

И казалось, что не будет никогда больше солнышка.

И земля на глазах становилась как тесто.

А Борис Валентинович, отпив из горлышка,

о понимании говорил и неполноте контекста.

Петергофский водовод шумел, как Арагва.

Разлеталось пространство от молний на части.

Что бы делал я дома? Писал параграф?

А Борис Валентинович говорил о счастье.

В смысле холода все-таки тут не полюс —

я зубами, тут сидя, еще поскрипел бы.

Только смыло ведь кочку, и пошли мы по пояс —

по колено в воде, когда без гипербол.

Шел вперед Борис Валентинович, глядя в небо

кипучее.

На ветру мне размахивалось почему-то руками.

Надо думать, мы думали о судьбе, о понимании,

о пределах величия случая

и о том, что мы все – под облаками.

2018

Из семейной хроники

Жена у меня – ничего, но есть у нее замашки;

например, она, странным образом, любит

обращаться в сову:

бывало, сидим за столом – руками она как замашет!

«Увффф! – говорит. – Увффф!» А потом говорит:

«Вффу, вффу!»

– и в дверь. Или в окно. Она такая.

Сейчас,

когда я задумался над этой строчкой

(а теперь над этой),

она, небось,

летает над районным центром Опочкой.

Над старинным Валом, нал городской читальней,

над кафе «Плельменная» моя жена летает…

Опочане спят в своих опочивальнях,

и никто из них об этом ничего не знает.

(А еще она обращается иногда в кошку

если от меня что-нибудь надо,

и получает свое понемножку

и вот уже ей ничего и не надо…)

Поглядит в окно на небо – там звезды,

Млечный Путь, там галактики;

поглядит-поглядит, говорю, и пырх в окно

или в дверь – вот вам и шуры-муры!

А днем, как ни в чем не бывало,

в соответствии с планом дипломной практики

поднимает в опочецком клубе культуру.

Черт меня жениться попутал на такой

с басурманским именем!

И друзья, как назло, разъехались – кто в Москву

кто к себе в Кострому…

Жизнь – феномен прелюбопытнейший, не так ли?

Вот именно.

Худо быть одному.

1984