Харли Квинн. Безумная любовь - Дини Пол - Страница 55

31

Даже самый прекрасный поцелуй забывается с течением времени. Такова жизнь. Ничто не длится вечно, ни хорошее, ни плохое. Воспоминания же эфемерны, как мираж.

Хотя некоторым воспоминаниям требуется немало времени, чтобы померкнуть. Падение с седьмого этажа останется в памяти куда дольше, чем память о поцелуе. Или о чем-то, что вызывало похожие чувства.

Выздоровление после травмы – процесс долгий и сложный, самыми важными элементами которого являются: во-первых, память, во-вторых, забвение, а в-третьих, способность уяснить, что к какому пункту относится.

Другой важный аспект лечения – понимание истинного значения вещей. Возьмем, например, понятие «психиатрическая лечебница». Для большинства людей это заведение, где содержатся ненормальные люди и прочие пациенты, которым нужны особые условия. Но также это пристанище и укрытие для ищущих спокойствия, безопасности, убежища от преследований и страхов, и больница может стать таким бункером, даже Лечебница «Аркхем».

Джоан Лиланд настояла, что именно она будет врачом Харли. Сперва Харли не обрадовалась этой новости: идея каждый день слышать от бывшей начальницы нотации раздражала. Однако все вышло иначе.

Харли попросила не давать ей сильнодействующих обезболивающих, на что доктор Лиланд ответила, что сама примет решение, когда сочтет нужным. Сейчас время еще не пришло. Харли попробовала переубедить ее, рассказав, как давала Джокеру увеличенные дозы ибупрофена, но та сомневалась, что побои, пусть даже от Бэтмена, можно сравнить с полетом с седьмого этажа, и посоветовала рассматривать падение в качестве некого символического акта.

«Считайте, что вы впали в зависимость от Джокера, а потом выпали из нее».

Мысль была неплохой, но Харли понимала, что все не столь прямолинейно.

Иногда она просыпалась, чувствуя себя сильной, независимой, свободной от влияния Джокера и уверенной в том, что так будет и впредь. Подобное настроение длилось несколько дней, порой так долго, что Харли даже решалась подумать о будущем. Но потом опять накатывало ощущение опустошенности и бессмысленности предстоящих месяцев. Воспоминания лишь причиняли боль: счастливейшим временем было то, которое она провела в камере Джокера на нижнем уровне больницы, веря, что изменит его жизнь к лучшему с помощью своей уникальной методики.

Как много лжи в этих минутах! Но почему же в ее памяти эти дни горели самыми яркими красками? Джокер не просто лгал, он сознательно ею манипулировал, заставил обманываться. Он вел грязную игру, и осознание предательства ранило девушку, словно нож в сердце. Но она по-прежнему вспоминала ощущение счастья от своей работы, радость от зарождающейся любви, а не гнев после вероломной измены. Харли не испытывала стыда за то, что оказалась идеальным объектом для манипуляций Джокера.

Может ли человек излечиться от подобного?

Отчасти помогало осознание того, что она вытащила Джокера из «Аркхема», но теперь сама находилась в заключении, а он – на свободе. О нем не было ни слуху, ни духу. Новостные каналы периодически заявляли, что он, скорее всего, мертв, но Харли в это не верила. Чтобы прикончить Джокера нужно нечто посущественнее, чем падение с поезда.

А вдруг сейчас стена внезапно разлетится, и в камеру войдет Джокер, чтобы спасти ее? Что она сделает? Впрочем, вероятность подобного события близилась к нулю. Куда реалистичней выглядело будущее, в котором Бэтмен в очередной раз ловит клоуна и возвращает обратно в «Аркхем».

Джокера, конечно же, будут держать в полной изоляции, и повидаться с ним Харли не позволят, но он наверняка найдет способ передать ей весточку. И что тогда? Промолчит она или передаст записку доктору Лиланд?

О записке, уже найденной у себя в камере, Харли ничего Лиланд не сказала: похоже, она так и не усвоила урок.

А если бы он ничего не прислал?

Возможно, она все равно ощутила бы его присутствие на самом нижнем уровне больницы, там, где она в него влюбилась. Некий извращенный вариант сказки о принцессе и горошине.

Что бы с ней случилось, если бы он вернулся в «Аркхем»?

Раны заживали. Мысли понемногу прояснялись. Хотя эмоционально Харли все еще чувствовала себя неуверенно, в какой-то момент она поняла, что может поговорить с доктором Лиланд о Джокере.

Лиланд считала, что нарциссизм Джокера тесно связан с его одержимостью Готэмом, и, если он все-таки выжил, он обязательно обитает где-то в городе или в его окрестностях. Джокер полагал, что Готэм принадлежит ему. Убей он зрелищно и хитро Бэтмена, ему бы подчинился весь город и все, кто в нем находился.

– Идея, разумеется, бредовая, – призналась Лиланд с добродушной откровенностью, которая слегка успокоила Харли. – Но странная ли? Не более чем Убийца Крок или летающий пуленепробиваемый инопланетянин.

– Если бы Джокера поймали и снова поместили в «Аркхем», вы бы сказали мне? – внезапно спросила Харли. Доктор Лиланд едва заметно улыбнулась.

– Сказала бы немедленно. Скрывать такую информацию не только бесполезно, но и вредно. Даже если его посадят в клетку в центре Земли, отправят на обратную сторону Луны или запустят на орбиту Нептуна, весь мир через две минуты все равно об этом узнает.

Проходили месяцы, состояние Харли потихоньку улучшалось. Доктор Лиланд начала понемногу говорить с ней о будущей жизни вне Лечебницы. Харли знала, что ее не приговорили к пожизненному заключению, но размышлять об этом еще не хотела. Ей по-прежнему с трудом удавалось не связывать свое существование с Джокером. Временами, она вообще сомневалась, удастся ли ей когда-нибудь думать о себе, как о независимой личности.

– Я слишком живо помню, как все это было... – Харли осторожно подыскивала слова. – Каково это, находиться под его контролем и безоговорочно верить, что он по-настоящему меня любит. Рано вы планируете выпустить меня в этот опасный мир.

– Ваша привязанность к Джокеру как раз и являлась корнем всех ваших проблем, – отрезала доктор Лиланд. – Но вы избавились от зависимости, и я сделала все, что могла, чтобы восстановить и усилить ваше осознание себя как индивидуума. Но чтобы окончательно изжить проблему, вам как раз необходимо выйти в этот «опасный мир», как вы его назвали, – она помолчала. – К тому же, нам потребуется эта комната для пациента с куда более серьезными трудностями.

Они одновременно рассмеялись. Харли сразу почувствовала себя лучше, словно двое друзей встретились спустя долгие годы разлуки.

– Мы не выставим вас за ворота с пожеланием удачи, – продолжала доктор Лиланд. – Сперва вы полгода проведете в специальном перевалочном учреждении. Затем они проведут оценку вашего состояния и решат, стоит ли вам задержаться там еще на какое-то время или же вы готовы к жизни в большом «опасном» мире.

– О каком учреждении идет речь? – поинтересовалась Харли.

– Мне кажется, вам там будет комфортно. Я выбрала именно это общежитие потому, что все женщины, находящиеся там, испытали на себе ужасы жизни в токсичных отношениях. Над некоторыми из них издевались так называемые «друзья», иногда – родители, а две женщины вообще сбежали из секты.

«Увы, не из секты Бэтмена», – подумала Харли. Ей пришлось сжать губы, чтобы не проговориться. Во время терапии они не говорили о Бэтмене, так что тема оставалась открытой, но Джоан необязательно об этом знать. Харли и так понимала, что ее бывшая начальница сочтет оправданием: вы не из этих мест. Как будто Харли выбирала, где родиться.

К тому же, как бы доктор Лиланд не восхищалась Бэтменом, она ведь не убежала с ним, чтобы совершать преступления. Бэтмен не бил ее и не выбросил с седьмого этажа.

Кто-то случайно оказывается в не подходящем месте в не подходящее время. А кто-то сам притягивает неприятности.

Доктор Лиланд была настроена оптимистично и уверяла, что Харли без труда найдет работу, хотя ничего не говорила о возможности получить обратно лицензию на медицинскую практику. Харли старалась обходить этот вопрос стороной. По словам Лиланд, все обитательницы перевалочного общежития где-то работали, и Харли задумалась, сколько из них мыли грязную посуду, машины или убирались в таких местах, куда бы их ни за что не пустили при других обстоятельствах. Какую работу могла найти бывшая врач-психиатр с «дипломом» «Аркхема»?