Давай никому не скажем (СИ) - Лель Агата - Страница 41

Коля с Толиком глумливо ухмыльнулись, явно наслаждаясь сценой моего унижения. Я давно этим двоим поперёк горла со своим порядком и запретами, плевать. Но родная мать, и говорит такое! Не хотелось выносить сор из избы, да разве можно что-то скрыть здесь, в коммуналке с картонными стенами.

— Когда я приехала, ты по-другому пела, благодарила. С хлеба на воду перебивались же. Думаешь, он, — кивнула на Колю, — будет тебя до конца дней обеспечивать? Я не знаю, где он взял столько денег, но когда вы всё пропьёте, то сразу же вспомнишь о дочери, только я уже не приду тебе на помощь.

— Да и больно надо. Хочешь уйти? Скатертью дорожка, обойдёмся без тебя, — зло выпалила мать, убрав с лица выпавшую в запале прядь. Лицо пошло красными пятнами, глаза лихорадочно блестели. Коля выглядывал из-за её спины, ехидно посмеиваясь.

Стало невыносимо больно, сердце сжалось от плещущей через край обиды. Чем я заслужила подобное к себе отношение?! За что?

— И уйду. Вот решу куда, и уйду, — твёрдо процедила я, стараясь не разрыдаться. Нет, никаких слёз, ни за что не доставлю им такой радости!

— Пойдём, Галя, выпьем, идём, — Коля похлопал мать по плечу, уводя её в дом. Та, гордо задрав подбородок, громко хлопнула дверью.

Подняла с пола свою сумку, надела ремешок на плечо. Нет, здесь я больше не останусь! Ни за что! Лучше перееду к Тимуру. Да, не хочется, но и оставаться тут уже невозможно. Пусть живут как хотят, делают что хотят, я умываю руки.

Со скрипом открылась коридорная дверь: стряхивая с плеч капли дождя вошла Ника. Увидела меня и замедлила шаг. Окинув недобрым взглядом исподлобья, опустила голову и молча прошла мимо.

Господи, а перед ней-то я в чём провинилась?

— Ты почему так поздно с колледжа?

— Гуляла, — буркнула она, скидывая грязные кеды. — Снова бухают? — кивнула на дверь.

— Да. Закройся в комнате до моего прихода, и никому не открывай.

— Разберусь, — повесив куртку на гвоздь, Вероника смело шагнула в прокуренную комнату.

Моментально окатило чувство вины. Я-то перееду к Тимуру, а Ника? Как я её здесь оставлю? Но и не везти же её с собой. Боже, ну за что? Почему свалилось столько всего и сразу?

Время было только половина пятого, у Набиевых я должна быть к шести. Ужасно не хотелось появляться у них сегодня, тем более в таком виде. Я даже не переоделась, так и осталась в застиранной с утра юбке. Но и заходить туда, в дом, где полно неприятных людей, где собственная мать с радостью готова променять родную дочь на любовника-алкаша — желания не было. Только не сейчас. Уж лучше на остановке просидеть эти полтора часа, чем слышать прокуренные голоса и смотреть на пропитые лица. Хотя, на кого я сама сейчас похожа?

Взглянула на своё отражение. Из маленького, забрызганного каплями зеркала над умывальником, на меня смотрела бледная непричёсаннаю замухрышка. Хотела заново накраситься, переодеться, чтобы выглядеть как человек… а теперь все планы коту под хвост. Открыв воду, подставила ладонь под струю и, почерпнув, сделала несколько глотков. Во рту остался привкус железа.

Прихватив с подставки для обуви зонт, вышла на летсничную клетку и, захлопнув дверь, сразу же оказалась в кромешной темноте.

Кто-то снова выкрутил лампочку! Аккуратно ступая, чтобы не попасть каблуком в трещины на дощатом полу, направилась к выходу, как вдруг ощутила на своём запястье чью-то железную хватку.

Сердце подпрыгнуло куда-то к горлу, не давая сделать вдох, ноги превратились в вату. Сразу же вспомнила все страшилки о маньяках, насильниках и убийцах, представила, как буду отбиваться и уже приготовилась что есть мочи заорать, как вдруг услышала возле уха тихое сопение:

— Мне не нравится, когда со мной огрызаются, поняла?

Это Толик. Господи, спасибо, это всего лишь Толик! Из груди вырвался вдох облегчения.

Сдавив сильнее запястье, он снова прошептал:

— Надеюсь, впредь ты будешь относиться ко мне более уважительно. Иначе…

— Иначе что? — набравшись смелости, спросила у едва различимого в темноте силуэта.

— Увидишь, — коротко бросил он, и отпустил руку.

В это его «увидишь» было вложено столько злости и неприкрытой угрозы. Стало не по себе. Стало страшно. Толик никогда мне не нравился, но только сегодня я по-настоящему его испугалась.

Растирая запястье, выбежала на улицу. Дождь мелко моросил, протыкая лужи миллиардами иголок. И куда теперь идти? Что делать? Раскрыв зонт, побрела к автобусной остановке. Доеду до «долины нищих», а там посмотрим. Лишь бы подальше отсюда.

Поворачивая за угол разрушенного гастронома зачем-то обернулась на коммуналку: на первом этаже, в оранжевом прямоугольнике кухонного окна сидел Толик и смолил сигарету. Он смотрел мне вслед и криво ухмылялся.

Часть 31.2

***

Автобус довёз до Звёздной как назло слишком быстро: дождь из моросящего переходил в ливень, на улицах никого — водитель гнал, пропуская пустые остановки.

Выбравшись на конечной, прикрыла голову руками и быстро забежала под козырёк. Остановка здесь была добротная: чистая, свежевыкрашенная, не сравнить с нашим на районе, разрисованными матерными словами и с помеченными зловонными углами. Взглянув на часы, устало вздохнула: начало шестого, ещё почти целый час до занятий у Набиевых, а я уже продрогла до костей.

Плотнее запахнув полы короткого пальто, зябко поёжилась, присела на скамейку, и устало уставилась на кирпичный двухэтажный магазин напотив через дорогу. Стены украшали большие плакаты с изображением разнообразных продуктов, и я только сейчас поняла, как сильно проголодалась, с самого утра во рту ни крошки, не до этого было.

Порылась в сумке, отыскала кошелёк и сразу же закрыла. Несколько рублей на проезд, и всё. Придётся затянуть поясок ещё как минимум на два с лишним часа. Желудок протестующе заурчал, и я с грустью перевела взгляд с картинок на ряд уже тронутых ранними заморозками берёз. Дальше начинался частный сектор: за высокими заборами торчали крыши коттеджей, на каждой по современной спутниковой тарелке. Звёздная. Даже название улицы с претензией на элитарность. Не удивлюсь, если и застраиваться здесь начали когда-то из-за «говорящего» названия. Всё вокруг чисто, красиво, но я чувствовала себя здесь лишней. Стены коммуналки мне были противны, но даже там я ощущала себя более уютно, тут же всё было какое-то холодное, чужое.

Дождь набирал обороты: тяжёлые капли падали на козырёк, создавая неимоверный грохот, но при этом убаюкивая. Удобно прислонившись спиной к стене, безразлично смотрела на пузырящиеся бульками лужи.

К остановке, постанывая и мигая габаритами, подъехал видавший виды городской автобус. Двери разъехались в разные стороны и на землю спрыгнула одинокая фигура. Ещё не разглядев лица, я поняла, что это он. Набиев.

Накинув капюшон толстовки, втянул голову в плечи и в два прыжка оказался под козырьком. Увидев меня, удивлённо моргнул и улыбнулся.

— Привет, — зачем-то осмотрелся по сторонам. — А вы почему здесь сидите?

— Автобус приехал раньше, — пожала плечами, ощутив себя крайне неудобно. Как будто это он преподаватель, а я студентка, которую застукали курящей за зданием колледжа.

— А, ну бывает, — протянул он, усаживаясь рядом. Небрежно кинув рюкзак на лавку, извлёк из кармана куртки пачку сигарет. Прикрыв огонёк ладонью, прикурил, прищурив глаз от попавшего дыма. — Только не говорите отцу. Я не в затяг.

Издевается. Ведь он явно же не из тех, кто прячется от родителей по углам. Такие, как он, всегда делают что хотят, и плевать хотели на нормы приличия.

Повела плечом и демонстративно отвернулась. Как будто мне есть какое-то дело до его вредных привычек.

— Скоро закончится, — произнёс он, и кивнул куда-то под ноги. Перевела на него непонимающим взгляд. — Дождь. Пузыри на лужах, видите?

Посмотрела туда же, куда смотрит он: на огромную тёмную лужу, пузырящуюся множеством мелких всплывающих на поверхность булек.

— И что из этого?