Дрозофилы или Ловушка для наследницы (СИ) - Тишина Ольга - Страница 28

Потом он вдруг стал серьезным.

— В тебе что-то не так Карак. Я чую, ты стал другим. И дело не в памяти. Нужно лететь домой, буря уже почти стихла.

Ток смотрел на поселок. На эти ровные улицы, одинаковые дома, стилизованные под хижины аборигенов, на ровно постриженные кустарники, аккуратно разбитые клумбы у низких заборов и… ничего не ощущал. И эта саванна, в которую так гармонично вписался поселок, и груты, и уклад их жизни не вызвали в его памяти отклика.

Гип не повел его домой, сказал, что пока подготовит женщин. Все-таки прошло много времени и в семье его уже не чаяли видеть живым. Вместо этого они прямиком направились к матери Тока — старейшине этого клана. Грут волновался. Возможно, встреча с матерью сорвет пелену с его памяти.

Хекау, мать Карака, встретила сына сдержанно. К сожалению, Ток очень мало знал о традициях и укладе собственной расы, поэтому решил просто положиться на обстоятельства. Хекау предложила ему отдохнуть с дороги. Гип их оставил, спеша домой с новостью. Они же расположились на низкой террасе, выходящей на озеро. Жаркие лучи солнца не проникали сюда. С озера дул прохладный, освежающий ветерок. Ток расслабился. Окружающий пейзаж и обстановка успокаивали.

— Вот так же, в детстве, ты любил здесь подолгу сидеть. Голос Хекау был глубокий, грудной. Она смотрела на него спокойно, с достоинством королевы, словно это не сын вернулся к ней, а подданный. Ток не понимал ее возраста, не понимал ее чувств. Разглядывая, он пытался найти в ее чертах черты своего лица. Она словно угадала его мысли.

— Ты похож на своего отца.

— Гип сказал, что у тебя пять мужей. Который из них мой отец.

Она помолчала.

— Ни который.

— ??? Очень интересно. Впрочем, как и все, что происходит со мной в последнее время. Гип говорит, у меня трое детей?

Она рассмеялась:

— Прекрасные мальчуганы. Я за ними внимательно слежу. Старшему уже восемь и он очень сообразительный.

— Не ощущаю себя отцом.

— Это похоже на тебя.

— Вот, как!

— Я женила тебя насильно. Ты не хотел.

— Чего же я хотел.

— Пропадать у аккедианцев.

— Ничего не понимаю.

Она вздохнула.

— Ты изучал их культуру, обычаи, физиологию. Они, и только они, интересовали тебя. Мне же нужно было думать о моем народе. Наша раса вымирает, Карак. И ты это хорошо знаешь. Знал, — поправила она себя. — Человек не должен был вмешиваться в природу и экспериментировать с генами. Все пять моих мужей так и не дали мне того, что нужно любой женщине — ребенка. Мне пришлось обращаться к генетикам. Но запасы в Имперском Генетическом Банке были не бесконечны.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Карак, мы пошли на преступление. Мы нелегально купили образцы чистокровных человеческих геноматериалов. Одна подпольная фирма поработала на нас. Результатом их трудов стал ты и еще несколько детей. Мы пополнили Банк, отодвинув на какое-то время наше вымирание.

— Как это связано с тем, что случилось со мной? И, черт дери, кто тогда мой отец?

— Он человек. У меня есть его снимок. Хочешь посмотреть?

Вопрос был лишним.

Она принесла электронную рамку, немного полистала файлы и протянула ему. На Тока смотрело лицо мужчины — землянина, стоящего на фоне египетских пирамид в Гизе. Он был высок и худощав. Плотный загар говорил о его смуглой коже, но черты лица были европейскими. Одет он был в белую рубашку и шорты. На голове красовалась соломенная, широкополая шляпа. Изображение оказалось «живым». Каждые несколько секунд рука мужчины поднималась и делала взмах. При этом всплывала надпись на русском — «Привет из Египта».

— Я настояла на том, чтобы мне показали донора, — продолжила Хекау.

— Но, он — землянин! — Ток, ошалело смотрел на машущего ему рукой отца.

— Какая разница кто он и откуда. В галактике сотни планет.

Он не стал спорить с матерью, решив зайти с другой стороны.

— Зачем ты хотела знать, как он выглядел? Значит, для тебя это было важно.

— Это банальное любопытство, — ответила женщина. Но Ток почувствовал — она что-то недоговаривает, скрывает. Грут решил разобраться с этим позже.

А сейчас, он пытался найти в облике мужчины свои черты. И чем дольше вглядывался, тем больше понимал, что видит в этом человеке себя. Это было странно, необычно и даже шокирующе.

— А остальные дети? Он тоже их отец?

— Нет. Это было бы неразумно. У всех детей свой донор.

— Скажи, почему я покинул Аккедию? — он поднял на нее глаза. Она помедлила, протянула руку за рамкой. Снова начала листать файлы. Потом заговорила:

— Тебя интересовало не то, что мы вырождаемся, как раса, а то, почему это происходит. Зачав троих детей, ты посчитал свой долг выполненным и ушел. Твоей мечтой было стать аккедианцем, настоящим аборигеном, а не жалким их подобием, как ты называл себя. Ты считал, что все наши потуги напрасны. Нельзя обмануть природу и, в конце концов, мы исчезнем. Ты не видел смысла продолжать эту «агонию». Вот, посмотри, — она вновь протянула фоторамку. На фото была запечатлена группа коренных аккедианцев. В центре группы стоял Ток, в национальной одежде аборигенов.

— Ты ушел к ним, сказав, что сделал свой выбор. После, стало известно, что ты покинул планету. А через какое-то время, нас навестил один человек. Он передал мне это, — она протянула Току откуда-то взявшийся в ее руке кристалл, плавающий в цилиндрическом силовом поле.

— Что это? — рассматривая необычный предмет, спросит грут.

— Мне сказали это келинг кристалл. И в нем «душа» моего сына. Тебя.

Эту ночь Ток провел в «своей семье». Ему казалось, что увидев детей и жен, обстановку в которой он когда-то находился, к нему вернутся воспоминания. Но все было напрасно. Домочадцы, как и мать, встретили его довольно сдержанно. Дети, трое мальчиков — погодок, шести — восьми лет отнеслись к нему уважительно, не более того. Ток не ощутил ни родства, ни тяги к этим людям. Всю ночь, лежа на жестком матрасе, он не сомкнул глаз, размышляя о себе и своей странной судьбе.

Его «душа», по мнению Хекау находилась не в нем самом, а в какой-то «сосульке» плавающей в вакуумном контейнере. По словам матери, тот человек, что привез кристалл, рассказал мало. При нем был договор, подписанный якобы им, грутом Караком из дома Фиалковых, урожденным дома Белых. Контракт гласил, что он продает свое тело фирме «Новая жизнь». Человек объяснил, что он являлся душеприказчиком Карака и в доказательство предъявил еще одну бумагу, тоже подписанную грутом. В ней говорилось, что этому человеку поручено произвести перемещение «души» Карака извлеченной из своего тела, в тело аборигена-аккедианца.

К сожалению, как поведал этот человек, тело аборигена отторгло «душу». Почему так произошло, было ему не понятно. Так как условия сделки небыли соблюдены, а тело грута уже продано фирме, человек счел важным не портить свою репутацию, и доставил «душу» своего клиента и тело для которого она предназначалась сюда, на Аккедию.

Ток решил, что ему очень важно отправиться к аборигенам. Возможно там, найдутся ответы на его вопросы. Утром он рассказал об этом Гипу и тот согласился помочь.

Ближайшее поселение аккедианцев — город Тухунга, что на их языке означало «древний», находился на расстоянии трех часов лета. Старенький флайв доставил их туда без особых хлопот. Они приземлились на специально оборудованной летной площадке в полукилометре от города. Похоже, туземцы не так уж и чурались цивилизации. По крайней мере, площадка не пустовала. Несколько летательных аппаратов дожидалось своих хозяев. У края поля находился большой металлический ангар.

Город народа тэрэ, как называли сами себя коренные аккедианцы, представлял собою практически идеальный круг. Он был построен так, что здание — внушительных размеров пирамида со «скошенной» вершиной, являлось центром всего поселения. Все остальные дома выстроились вокруг по спирали. И чтобы добраться до центра, нужно было пройти весь город. Все жилые дома были каменные, круглой формы и крыты соломой и дранкой. На краю города они были более «современными», то есть, сложены из кирпича. Но ближе к центру стали попадаться из грубого обтесанного камня. Вскоре Тока и Гипа окружали лишь здания подобной кладки.