Рассказы, сказки, стихи - Осеева Валентина Александровна - Страница 11

- Стреляй, что ль! - с отчаянием крикнул он.

- В кого? - Генька с досадой плюнул в сторону. - Ушел проклятый...

* * *

Домой шли мимо школы. Ленька молчал и едва волочил ноги. Генька, несмотря на упущенного зайца, торжествовал:

- Говорил я тебе, есть зайцы! Поймаем!

Времени у Геньки было достаточно. В пожарке по-прежнему работы не было.

- Не сегодня-завтра все зайцы наши будут!

Кареглазый румяный парнишка с сумкой под мышкой вышел из школы и подбежал к Леньке:

- Тебя Татьяна Андреевна спрашивала... Ты где был?

- Где был, там нету, - еле двигая синими губами, ответил Ленька. - На печи не сидел небось...

Генька хвастливо повертел в воздухе ружьем.

Егорка свистнул, оттопырил нижнюю губу и покачал головой.

- Шатаетесь? - как бы с сожалением сказал он.

Ленька вскипел:

- Это ты, может, шатаешься! У меня семья на шее!

Егорка с любопытством взглянул на него.

- Обмерз ты... - вместо ответа сказал он и, повернувшись, зашагал в другую сторону.

На пороге своей избы Ленька лицом к лицу встретился с матерью.

- Батюшки! Побелел весь! Бродяга этакий! Шарф на тебе колом стоит!

- Иди ты еще! - грубо ответил Ленька, отстраняя ее. - Отстань от меня!

В избе пахло свежеиспеченным хлебом.

На горячей печке, укрывшись с головой тулупом, Ленька лежал и слушал, как мать горько жаловалась Николке:

- При отце все - дети. А без отца все - хозяева. На одно Слово - два. На два - двадцать два!

Ноги саднило. Пальцы распухли и горели. Ленька вспомнил, как в прошлом году в метель и завируху отец ходил в соседнее село за валенками. Ждали его к вечеру, а вернулся он только под утро. Бросил на лавку мешок, долго стучал ногами, тер снегом отмороженные щеки.

- Заблудился... Метель закружила. Погляди там валенки, мать!

"Достал все-таки, - подумал Ленька. - Эх, убежал заяц! Неужели еще идти?" Голова тяжело опустилась на подушку. В сонных глазах потянулось длинное мерзлое поле... Страшно и зябко было вспоминать о нем.

* * *

На другой день Ленька встал рано и побежал в школу, чтобы еще до уроков встретить Татьяну Андреевну и объяснить ей все. Он ждал ее и волновался. Но Татьяна Андреевна пришла к самому звонку, и объяснение с ней вышло короткое и совсем не такое, как думал Ленька.

- Почему ты не был вчера в школе? - спросила учительница, останавливаясь у Ленькиной парты.

Ленька раскрыл рот, но говорить при ребятах ему не хотелось.

- Я потом... - прошептал он, глядя на Татьяну Андреевну виноватым и умоляющим взглядом.

Ее лицо вдруг стало строже: темные полоски бровей сошлись у переносья, ямочка на щеке исчезла.

Тогда, испугавшись, Ленька тоскливо выдавил из себя случайно подвернувшиеся слова:

- Дельце тут одно было... для ребятишек...

- Заболел кто-нибудь? - участливо спросила Татьяна Андреевна.

- Не заболел, а... - Ленька замялся. Потом, наспех припоминая, что хотел сказать учительнице с глазу на глаз, забормотал: - Не заболел, а погода... зима стоит...

Татьяна Андреевна, вскинув брови, смотрела на него с удивлением. Ленька почувствовал ее недоверие и смутился окончательно.

- На болоте они... зайцы-то...

Кто-то громко фыркнул. Татьяна Андреевна гневно обернулась к классу. Ребята обеими руками затыкали себе рты, и беззвучно тряслись от хохота.

- Леня! - мягко сказала Татьяна Андреевна. - Я не понимаю, что с тобой? Объясни мне толком.

Ленька стоял перед ней красный, бросая исподлобья злые, упрямые взгляды на ребят. Губы его были крепко сжаты, он молчал. Татьяна Андреевна ждала. В классе наступила тишина. И вдруг поднялся Егорка. Его круглое лицо выражало и досаду, и сочувствие к растерявшемуся товарищу.

- Скажи правду - и к стороне, - дружески кивнул он головой.

Ленька оторвался от парты.

- Я не вру! - крикнул он, тяжело дыша.

- Не врешь? - медленно переспросил Егорка. - А с пожарным Генькой где шатался?

Ленька побелел. Веснушки желтыми пятнами проступили на его щеках.

- А... ты вот что! "Шатался"! - крикнул он и рванулся к Егорке.

Татьяна Андреевна положила руку на его плечо.

- Довольно! - сказала она.

Ленька испуганно посмотрел ей в глаза.

- Я до сих пор верила тебе, Леня. - Она сняла руку с его плеча и отошла.

Ленька в смятении хотел броситься за ней, остановить ее, но ноги его приросли к полу, и, когда Татьяна Андреевна была уже около стола, он с отчаянием крикнул:

- Я зайцев ходил стрелять!

Тишина в классе прорвалась взрывом дружного смеха. И, поняв, что произошло что-то нелепое и безнадежное, Ленька тяжело опустился на парту. Ему не хотелось больше оправдываться. Все равно ему никто не поверит. Он сидел, облокотившись на спинку парты, макал в чернильницу промокашку и мазал чернилами ногти. Ребята фыркали, переглядывались.

Но Татьяна Андреевна не замечала Леньки и не интересовалась его поведением. Она объясняла урок обычным, ровным, спокойным голосом.

* * *

Вечером к матери забежала соседка Паша.

- Хоть обижайся, хоть не обижайся, а прямо тебе скажу, Поля, распустился твой парень, дальше ехать некуда, - тараторила она, дергая на шее концы платка. - Нынче мой из школы пришел, рассказывал, как Ленька перед учительницей осрамился!

- Батюшки! - испугалась Пелагея и, опустив голову на руки, заплакала. - Одна я, одна... И помочь-то мне некому.

- Некому, некому! - торопливо подтвердила Паша. - Не помощник тебе твой парень, прямо скажу.

Мать, глядя перед собой усталыми, заплаканными глазами, тихо жаловалась:

- Что день, что ночь - болит душа...

- Болит, болит! - точно обрадовалась Паша. - И за самого болит, и за мальчишку болит.

Плач матери Ленька услышал еще в сенях и, не отряхивая с валенок снега, ввалился в избу.

- Мам!..

Он вопросительно посмотрел на Пашу.

Она вытерла двумя пальцами губы.

- Себя спрашивай... - и, повернувшись, со вздохом вышла.

Ленька подошел к матери. Ему хотелось рассказать ей все, что произошло с ним в школе, пожаловаться на ребят, на Егорку, но она тихо плакала, отвернувшись от него; в Пашиных словах он чувствовал какое-то обвинение и не решался спросить. И только, охваченный жалостью, робко повторял:

- Мам... мам...

- Погоди... Найдется на тебя управа. Все отцу напишу, - неожиданно сказала мать.

* * *

Забившись на печь, Ленька сочинял отцу письмо. Слова подбирались жалостные: "Все на меня, папаня, нападают, а я старался, чтоб по-хорошему было..."

Он достал из тетради чистый лист, присел к столу и, опершись на локоть, слушал сонное дыхание матери, посапывание сестер и храп Николки. К ночи все события смешались у него в голове, он даже хорошо сам не знал, что с ним случилось. Вспоминался почему-то чай у Татьяны Андреевны за чистым уютным столом, вспоминалось длинное мерзлое болото, прямые заячьи уши, а над всем этим - доброе озабоченное лицо и большая теплая отцовская рука.

"Я, папаня, не могу большаком быть. И ты на меня не надейся..."

Ленька вытер ладонью глаза и положил перо. Получит отец письмо. Холодно в землянке. Страшно. Кругом враги. И письмо от сына нерадостное. Обещал Ленька быть большаком и обманул. Там, в лесу, обещал и обманул!

Ленька торопливо обмакнул перо в чернила и жирной чертой три раза перечеркнул написанное.

"Стараюсь я, папаня, как могу. Обо мне не думай. Я все стерплю..."

Ленька прочитал эти строчки, снова зачеркнул их, достал новый лист бумаги и написал по-другому:

"Живем мы, папаня, хорошо..."

И, бросив ручку, полез на печь. Закрывшись рукавом, он горько заплакал: "Некому и сказать-то о себе, пожаловаться некому..."

* * *

Ленька не ходил в школу. С утра он брал свою сумку и бежал к Геньке. По дому он тоже ничего не стал делать, а когда мать уходила в колхоз, он слонялся из угла в угол, забавлялся с Нюркой. Пробовал от безделья учить двойняшек. Учеба эта кончалась визгом на всю избу.