Твое имя (СИ) - Платунова Анна - Страница 62

Лейн поднялся следом и без разрешения переступил порог квартирки Дженни. Поставил корзинку на пол, но уходить явно не собирался. Огляделся по сторонам, потом задержался взглядом на лице Дженни, и той впервые стало не по себе.

— Вам, наверно, пора?

— Сними уже этот безобразный чепец! — вдруг приказал он. Голос звучал грубо и резко.

Дженни невольно дернулась, отступила к стене, выставив перед собой ладонь, как испуганный ребенок. Гость хмыкнул, увидев эту жалкую преграду. Шагнул вперед, зацепив ногой корзину. Мотки ниток рассыпались по полу, покатились в разные стороны. Что происходит? Что с ним?

Дженни видела за спиной Лейна прикрытую, но незапертую дверь. Если хорошенько толкнуть его, стукнуть пяткой по лодыжке, она успеет проскользнуть мимо. А там закричать, застучать в двери соседей. Тетя Агнесс всегда дома, и сын ее — они помогут! Или просто вниз, вниз по лестнице и бежать без оглядки!

Но… Дженни только пискнула, когда его руки жестко рванули чепчик, срывая его с головы. Пряди волос, которые она утром так тщательно уложила в узел на затылке, рассыпались по плечам.

— Иди ко мне!

Лейн притянул ее за руку, прижал к себе, точно юный любовник свою невесту, вот только объятия отнюдь не были нежными. Дженни слабо вырывалась, но перепуганная, ошарашенная происходящим, почти лишилась сил.

— Нет, я не могу прервать обряд! — загремел голос Гарса. — Сколько раз говорить. Я сам вижу, что ей плохо. Да, Бьярн, можешь меня задушить, когда все закончится, а сейчас не мешай работать!

Как же Мара хотела оказаться сейчас там — в безопасности, среди людей, которые не обидят, в объятиях Бьярна. Не видеть, очнуться от этого кошмара… Она вдруг почувствовала, будто щеки коснулось теплое дыхание. Поцелуй? Значит, это Бьярн по ту сторону, невидимый и неслышимый сейчас, поцеловал ее.

А Дженни вдруг вскрикнула от острой боли, словно что-то обожгло шею. Что это? Дженни отшатнулась, и Мара увидела…

Нет, этого точно не может быть. Вдруг она сошла с ума во время проведения обряда, и мозг мучает ее галлюцинациями? Потому что иначе увиденное объяснить нельзя!

Лейн— а на самом деле, конечно, Лейрас — облизывал губы от крови. Он улыбался, и во рту блестели клыки.

«Как? Он ведь человек. Точно человек. Я бы заметила. Я бы знала!»

Сознание Мары металось, перебирая версии. Нет, точно нет. Лейрас не был нечистью два года назад, иначе он использовал бы эту возможность еще тогда!

Дженни обмякла в его руках.

— Да, продолжай, — прошептала она затуманенным голосом.

— Не так быстро, сладкая. Сначала повеселимся. Покажешь мне комнату?

— Да…

Дженни пошла вперед, медленно переставляя ноги. Мара знала — теперь ей и в голову не придет вырваться. Она подчинялась ему беспрекословно. Видеть то, что будет дальше, невыносимо. А не видеть — она не может.

— Мы поиграем, — говорил Лейрас, срывая простыню с кровати и разрывая на полоски. — Я буду звать тебя Любавой. Давай завяжем ручки, сладкая…

Вот она, причина того, что раны начинаются выше локтя. Лейрас совсем сошел с ума и во всех убитых девушках видел ее. Убивал ее снова и снова. Заматывал руки. Срезал локон. А теперь вот еще, оказывается, выпивает жизнь до капли.

«Выпустите меня! Выпустите меня отсюда!» — кричала Мара, но никто ее не слышал.

Лейрас ударил Дженни по лицу, и яд, впрыснутый в кровь, увы, не сделал удар безболезненным. Та всхлипнула, но не отодвинулась.

— Люблю, когда не сопротивляются, сладкая.

Он заматывал ей руки, время от времени касаясь волос.

— Любава. Любава. Я так долго тебя искал. Зачем же ты убежала от меня? Ты должна принадлежать мне без остатка. Полностью. Возьму тебя. Выпью тебя. Тогда мне этого не хватило. А сейчас ты полностью будешь моей…

Он вновь растянул губы в улыбке, и острые клыки сверкнули, как два маленьких лезвия. Мара уже не спрашивала себя, как такое возможно, а только тонула в беспросветном ужасе.

Бедная Дженни. Не будет у тебя ни мужа, ни внуков, ни вечера у камина… Ничего больше не будет…

Мара чувствовала, что, если останется здесь хоть на одну минуту дольше, она тоже умрет, потому что пережить такое во второй раз — выше человеческих сил. Прости, Бьярн. Ты, похоже, оказался прав — страшная глупость этот обряд…

— Мара, — пробился к ней голос Гарса. — Потерпи еще немного. Скоро все закончится. Бьярн, не тряси ее. Так ты ей не поможешь…

Мара чувствовала, как по стенам, по потолку, по лицу Лейраса словно идет рябь. Точно кто-то пытается разорвать оболочку, заключившую ее в плен. А потом ворвался шум. Гул голосов прорвал пелену, и теперь Мара слышала не только Гарса. Слов пока не разобрать, но вот точно понятно, что Витор снова ругается. А ближе всего был другой голос…

— Мара, открой глаза. Открой глаза, моя девочка. Посмотри на меня. Любимая моя, родная. Посмотри на меня…

Бьярн. Он рядом. Держит ее и ни за что не отпустит… Маре казалось, что каждая ресничка весит, как камень. Чтобы открыть глаза, понадобилось неимоверное усилие. Но все же она сделала это, и реальный мир заполнил ее, прогоняя морок. Люди в комнате. Гарс с виноватым лицом. Полумрак начинающихся сумерек. И Бьярн, что склонился над ней. А секунду спустя стало понятно, что она у него на руках. Начала ощущать, что щеки мокрые от слез — выходит, она плакала. Почему-то пальцы ломит — опустила взгляд и увидела, что намертво вцепилась в ладонь Бьярна, так что из оставленных ногтями лунок сочится кровь.

— Прости… Прости меня…

— Это ты меня прости. Я не должен был тебя оставлять…

— Отнеси ее домой, пусть отдохнет, — это Витор появился в поле зрения, посмотрел на Мару с сочувствием и с толикой гордости. — Молодец, помощник. Много ценной информации. Мы теперь знаем его имя. Знаем, что убийца — нечисть и к высшему свету отношения не имеет. Хорошо, что не стали беспокоить клиентов «Королевской охоты». Видно, нечисть переняла манеры представителя высшего света. И… эта…

Он щелкнул пальцами, припоминая имя.

— Любава! Надо поискать в архивах. Видимо, первая жертва.

— Но… но… — Мара не могла сейчас подобрать подходящих слов.

Это она — Любава! И имя убийцы ей хорошо знакомо. Но как сказать об этом? Кто ей поверит? Она чувствовала себя беспомощной и несчастной.

Подняла глаза на Бьярна: «Но ведь ты понял?» И он кивнул, коснулся горячими губами ее лба.

— Тихо, — сказал он, наклонившись к ее уху. — Ничего не говори. Две недели— и обещаю, он от нас не уйдет.

— Хорошо.

Мара разрешила себе довериться Бьярну. Две недели. Совершенно непонятно, что случится через две недели и почему что-то изменится. Но раз он так говорит, ладно.

И только еще одна мысль не давала покоя: почему Лейрас получил способности лестата? Как такое возможно?

*** 47 ***

Мара лежала в постели и сквозь тяжелую дрему слышала, как внизу вполголоса, стараясь ее не тревожить, ругаются Бьярн и Рейвен. Мара жалела о том, что поддалась на уговоры и выпила отвар, приготовленный для нее Рейвеном: он обещал, что напиток успокоит, а не свалит с ног, как вышло на деле. Маре столько всего нужно сказать и самой о многом расспросить Рейвена, а она вместо этого головы не может оторвать от подушки.

— Ничего, это выведет яд, — пообещал коварный лестат, когда она, едва сделав несколько глотков, почувствовала, как проваливается в забытье. — Тебе нужно отдохнуть.

— Да, птаха, нужно поспать. Все завтра, — подтвердил Бьярн, поднимая ее на руки. В этом случае оба оказались удивительно единодушны.

Эрла отправили ночевать к братьям, объяснив тем, что Маруня заболела и ей нужна в доме тишина. А на самом деле, как теперь догадывалась Мара, для того, чтобы вдоволь наругаться, оставшись без контроля внимательных детских глаз.

Мара не знала, сколько времени проспала. За окном темно — наверно, середина ночи. Снова заснуть не получалось: то жарко, то холодно, а стоило закрыть глаза, она видела перед собой клыки Лейраса. Она вздохнула, завернулась в одеяло и, тихонько отворив дверь, вышла на площадку. Села на первую ступеньку. Голоса стали яснее, и можно было разобрать слова. Мара вовсе не хотела подслушивать — собиралась с силами, чтобы спуститься. Но теперь стало неловко, ведь разговор шел о ней.