Темные желания (СИ) - Савицкая Анастасия Олеговна - Страница 64

— Я все пропустила, — закричала я. — Все пропустила!

— Ты пропустила многое, — открыла Долорес чехол, доставая гитару и не обращая внимая на мою явную истерику. — Но не жалей о том, что не сможешь вернуть. Ты тратишь сейчас свое и мое время. Просто проведи остаток своей жизни в любви к своему ребенку, потому что она этого заслуживает. Дай ей возможность быть доктором, художником, домохозяйкой, монашкой или стриптизершей. Она может быть асексуалом, натуралом, пансексуалом. Атеистом, индусом, или агностиком. Дай ей понять, что она может быть любого гендера, и ты все равно будешь любить ее. И поддержишь. Она забудет то время, когда тебя не было, но всегда запомнит, когда ты будешь рядом.

— Ты правда веришь в то, что она не вспомнит? — наигранно засмеялась я.

— Оставайся всегда ничьей, Эс.

— Поздно, — развела я руками, пожимая плечами.

— Тогда будь осторожна.

Глава 16

Я думаю, что самые грустные люди всегда пытаются сделать окружающих счастливыми, потому что они знают, каково это — чувствовать себя абсолютно бесполезным, и они не хотят, чтобы кто-то другой почувствовал это.

Я сидела рядом с Майклом и вспоминала все, что было. Много смеха и приключений. Секса и драйва. Слез и страданий. Страха и ненависти. Я так сильно его любила, даже то, что сама идеализировала, и в конце концов перестала любить себя. Да, моя карьера рухнула. Но я и не жалею. Я не хочу больше необходимости переживаний. Скоро я буду со своим ребенком. Как только мать Майкла приедет (да, я ей позвонила) я уйду, и это не будет моей миссией. С его приходом в мою жизнь он заставил меня думать, что я не цельна. Или это я сама заставила себя так думать? Мне не нужен мужчина, чтобы быть счастливой. Не нужно становится лучше, чтобы он любил меня. Все, что я теперь знаю, заберет все доверие к нему. Оно забрало. Я просто не понимала этого до определенной чашки кофе, выпитой этим утром.

— Я хочу кофе, — услышала я усталый голос Майкла.

— Какой облом. Я принесла тебе лишь таблетки и воду.

— Ты молодец, — усмехается он. — И, кажется, я рыцарь, который спас тебе жизнь.

— Не знаю, за какие твои заслуги я сижу тут, но ты и подверг эту жизнь опасности.

— Ты останешься? — я промолчала, и он продолжил: — Я знаю, что тебе нужно будет уехать. Поэтому дом твоих родителей готов. Конечно, ты можешь остаться в нашей квартире, но уверен, не захочешь. Там есть все, что нужно для жизни без меня. Твои карточки забиты деньгами, и тебе не нужно работать. Но, Эс, — все не мог он заткнуться. — Я не дам тебе забыть обо мне. Я всю жизнь буду умолять твоего прощения. И буду делать все для того, чтобы ты пустила меня в свою жизнь. Как раньше.

Я встала с кресла и поцеловала Майкла в щеку, задержавшись у его родного тела чуть дольше, чем позволяют все рамки наших недоотношений. Он был мне таким родным, и я так любила его. Майкл смотрел на меня, зная, что я ухожу. Он знал, что я уйду с тех пор, как познакомился со мной. А я не хотела этого с тех же самых пор.

— Ты меня любишь, Эс? — спросил он, прежде чем я открыла дверь.

— Я тебя люблю, — качнула я головой. — Ты бесишь меня больше, чем это вообще возможно в принципе. Но я хотела прожить с тобой каждую раздражающую минуту.

Я вышла за дверь, и слезы потекли по моим щекам. Отойдя в конец коридора, я спустилась по стенке, садясь по пол и закрывая лицо руками.

— Ты хочешь забыть? — услышала я знакомый голос.

Подняв голову, увидела мать Майкла. Она выглядела все так же безупречно, а потом удивила меня, присев рядом.

— Нет, — ответила я. — Мне нужно все помнить. И я все помню.

— Ты держишься за эти воспоминания. За то, как ты любила его. Кто для тебя Майкл Вудс?

— Мы были вместе, кажется, и я любила его.

— Ты любишь его до сих пор, даже в своей ненависти. Человек всегда меняется, милая, — обняла она меня за плечи. — После того, как почувствует боль.

У каждого в жизни был такой человек, после которого ты меняешься. И совершенно не важно, было ли это безграничное счастье или боль. Ты просто понимаешь, что такой, как раньше, ты больше не будешь.

— Стейси! — услышала я голос Донны.

И когда подняла голову, увидела всех подруг. Они были далеко, в самом конце коридора, но их голос прозвучал, и даже воздух изменился. Я улыбнулась. Я наконец-то за последнее время впервые по-настоящему улыбнулась.

— Читай книги, солнышко, — поднялись мы, и она положила руки мне на плечи. — Читай больше книг. Получай вдохновение и просыпайся раньше. Надевай теплую куртку, наблюдай восход солнца. Делай это два раза в месяц. Потом два раза в неделю. Три раза в неделю. Потом к этому добавь утреннюю прогулку с моей любимой внучкой, которая так похожа на тебя. Затем добавь пробежку и беги. Останавливайся в кофейнях, завтракай. Затем вернись домой, прими душ. Знакомься с новыми людьми — молодыми и старыми. Делись своей историей и слушай другие. Нет, не чужие, а именно другие. Слушай их. Люди скажут тебе много волшебных слов. Принимайте с Эстель листовки от людей, стоящих на тротуаре. Сиди у воды и просто смотри на нее. Счастье ждет тебя за каждым углом.

— Почему вы говорите это? — спросила я в непонимании. — Он же ваш сын.

— И я люблю его, моя девочка, — обняла она меня. — Но иногда люди все равно сходятся, несмотря ни на что.

— И кстати, — крикнула я чуть громче, когда она направилась в палату. — Она похожа на Майкла больше, чем на меня.

— Я знаю, — чуть улыбнулась та.

Если вам однажды станет грустно, просто вспомните мою историю. Как я ненавидела человека, которая, оказывалось, любила своего сына даже не так, как все матери любят своих детей. Любила свою внучку больше, чем всех людей на земле, и не испытывала ненависти ко мне. Она дала мне хорошие советы, которые потом мне пригодились. И в этот момент я вспомнила ситуацию, как обустраивала свою кухню и делала барную стойку. И поднимая голову, я ударилась, и меня вырубило ненадолго. А кто-то из подруг накрыл меня одеялом, потому что они подумали, что я просто решила вздремнуть посреди этой чертовой кухни. Наверное, это и есть семья.

Они все подбежали ко мне и начали обнимать. Даже Эбби, Донна и Эмили со своими животами толкали всех, и смеялись. Все, кроме меня. Смех мне всегда проще давался, чем слезы. Могу ли я просто сказать, что очень люблю своих друзей? Они могут сделать мой ужасный месяц вновь хорошим, осветив при этом только один день.

— Как я рада вас видеть, — лишь вздохнула я, не скрывая эмоций. — Как же мало надо для счастья.

— Я рада, что ты наконец-то поняла это, — услышала я Еву и еще сильнее обняла ее.

— Мы твоя семья, Эс, — сказала Донна, когда мы немного отошли друг от друга. — Но мы друзья, помнишь? Ты до сих пор можешь прийти к каждой из нас и сказать «привет». Но кто мы для тебя на самом деле? Скажи, Стейси.

— Вы — это глупые задушевные разговоры, — посмотрела я на каждую из них, и улыбнулась Долорес, молча благодаря ее за присутствие. — Честный голос моей самооценке и возможностей. Фотографии. Их мало, потому что я не люблю фотографироваться, но они есть. И каждая из них носит имя «ностальгия». Путешествия и любимые ночевки. Пусть это и было давно в последний раз. Вы — это шутки, которые понятны лишь нам. Прогулки, которые оставляют улыбку на лице. Объятья, помогающие всегда. Взгляд — пронзающий меня насквозь, пытающийся понять, действительно ли все в порядке. И вы, — подошла я к Донне и обняла ее. — Вы — это воспоминания, которые останутся у меня в памяти навсегда.

Мы долго не говорили. Молча направились к лифту, затем сели в машину и направились в аэропорт. Я оглянулась прежде, чем покинуть здание, ведь в нем был Майкл. Несмотря на все, что было, он все равно защищал меня, и я замечала это. Я думала не так, как другие. В конце концов, меня полтора года учили думать быстрее, чем других.

— Ну так ты расскажешь, как ты попала в ФБР? — спросила Эмили. — Давай же, мы заслужили правды.