Темные желания (СИ) - Савицкая Анастасия Олеговна - Страница 46

— Послушай меня, придурок, — подошла я к нему впритык. — Я сейчас выстрелю тебе в ногу, а затем возьму это ДНК и дам понять всему миру, кто ищет тебя, что ты в Нью-Йорке. И ты побежишь вместе со мной, куда я скажу уже. Потому, что я просто так не бегаю. Ненавижу бег. И увидев его, ты будешь нестись как угорелый, понимая, что происходит какая-то хрень, от которой нужно сваливать.

— Эс, — повысила голос подруга. — Серьезно, заткнись. Я просто хочу побыть с ним, и Джейс ни в чем не виноват. Скажи ей, Джейс, — смотрела теперь она на него.

— Мне нравится ночь, любовь моя, — впервые увидела я проблеск его улыбки. — Это больше, чем время суток. Это иной мир. Отличный от того, где мы обитаем днем. Мы и сами отличны от тех, кем являемся днем.

— Знаешь, я хочу, как раньше, Джейс. Не хочу спрашивать где ты был и во что ты втянут. Почему ты меня бросил. И думать почему мои друзья ненавидят тебя настолько, что человек, стоящий рядом, хочет тебя убить. Я просто хочу взять машину, подушку, термос, одеяло и ехать. Ехать долго, несколько дней, возможно. С ноутбуком на коленях, музыкой, и говорить с тобой обо всем. Останавливаться на заправках, покупать там кофе и стоять, сжимаясь от холода и ночи, смотря в небо.

После этой встречи я поняла, что потеряла ее задолго, как нашла. Придя домой, мы поругались с Майклом, и он ушел, надеюсь, для того, чтобы не сказать лишнего. Приехав на работу, я решила просмотреть камеры, и, сделав это, поняла, что еще одна из нас была втянута в это. Я понимала, почему Стивен ушел. Я смотрела, как Эбби стояла на берегу реки Гудзон, а Стивен звал ее. Я видела, что, несмотря на его силу, он не давил на нее, и она крикнула, что не хочет быть в мокрой одежде, а он вместо того, чтобы сказать ей: «Да похер, будешь у меня и без одежды», лишь подал ей руку, и она оба ушли. В этом моменте я увидела, что в их отношениях было словно два шага вперед, и один назад. Но тогда, вложив свою ладонь в его, она словно впервые приняла решение слушая биение собственного сердца, а не звуки разума. Я стала искать последующие дни, и следя уже за Максфилдом, поняла, что он на самом деле замешан в этом деле больше, чем Джейс. И в последний день, прежде, чем он уехал, Стивен следил за Эбби. Я давно знаю, что ей требуется время. Время на все. Она не поддается импульсу. Ей требуется хотя бы пять секунд, чтобы все взвесить. Порой, правда, и пять дней, и потрясающе, что не пять лет. Я никогда не знала кого-то настолько острожного ко всем. То, что всегда было во мне, имею ввиду импульсивность, вспыльчивость, непредсказуемость и даже сентиментальность, никогда не было в Эбби. И просмотрев еще несколько файлов, я поняла, что, несмотря на все, он не оставил ее. Стивен до сих пор следил за каждым ее шагом и участвовал в ее жизни больше, чем кто-либо другой.

Придя домой, я обошла дом и достала из сумочки только что купленную пачку сигарет. Да, я закурила. Люди часто говорят, что им помогает, и я решила, вдруг и мне поможет. Ведь поняла, что у меня просто нет других вариантов. Каждый раз я понимала, что все валится к чертям, и я просто не знала, чему верить. Я села за домом и сделала первую затяжку.

Боже, как я скучала за ней. Как мне не хватало моего ребенка. Мне было интересно, что она делает. Как спит. Выросли ли у нее волосы, и сколько набрала в весе. Я хотела почитать ей сказку и рассказать, как прошел мой день. Теперь я невыносимо скучала за тем, что сидела с ней по ночам, когда она никак не могла уснуть, несмотря на то, что была сонной. Она истезала меня временами, но теперь я поняла, что она вырастает без меня, и в ее сердце может совсем не остаться для меня места.

Я тихо стала напевать песню, которую исполняла лишь для Эстель, играя на гитаре.

— Тик-так часики стучат, звезды на небе горят. Спи. Усни моя душа, очень важен сон для малыша. Чтобы выросла большой, папа с мамой — твой покой. Будут верно охранять, чтобы ты могла спокойно спать, — стекла слеза по моей щеке. За ней еще одна, и через мгновение я уже не могла остановиться, но все равно продолжала говорить эти слова. — Будь счастлива и умна, будь красива и нежна. Чтоб тебе всегда везло, я тебе дарю свое тепло. Лучик солнца золотой, мне подаренный судьбой. Прижимается ко мне, главный человечек на земле.

— Эс, — услышала я голос Брайана.

— Я не стану извиняться, — ответила я, выбросив сигарету.

— А я и не жду, — сел он рядом. — Я ставлю черную стирку. У тебя есть что-то?

— Да, постирай мои черные будни.

— Знаешь, она в порядке, — вздохнул Брайан. — И часто зовет тебя.

— Ты хочешь сделать еще хуже? — нахмурилась я.

— Нет, просто хочу, чтобы ты знала, что она не забыла. И не забудет. Ты ее мать, Стейси. Для нее твой запах — самый родной, как и ее для тебя. Она также чувствует.

— Ты теперь большой знаток детей?

— Да, — засмеялся Брайан. — Я все читаю, чтобы быть готовым быть лучшим отцом в мире.

— Знаешь, она такая смешная. Ее улыбка была лучшим, что происходило со мной в жизни. Каждый ее проблеск и момент. Ее ладошки я могла держать часами, просто наблюдая за ее еще такими милыми вздохами. Она словно знала гораздо больше, чем я. И я любила это. Я безгранично любила это, — надорвался снова мой голос. — А теперь ее нет, и мне кажется, что она забудет меня.

— Она не сможет, — притянул он меня к себе. — Тебя просто невозможно забыть. Ты все время выкидываешь то, что не может никого заставить забыть тебя.

Мэрилин Монро сказала: «Я согласна жить в мире, которым правят мужчины, до тех пор, пока могу быть в этом мире женщиной».

— Я хочу пожелать тебе маленьких радостей, — усмехнулся Брайан, вытирая слезу на щеке. — Чашку кофе, сваренного кем-то для тебя. Неожиданного телефонного звонка, от которого на твоих губах заиграет улыбка. Зеленых светофоров. Всегда. И не имеет значения, ты пешеход или едешь за рулем. Никакой политики, бывших, убийств, слежки и кошек. Я хочу пожелать тебе счастья и приятных мелочей. Хочу, чтобы твоя душа ожила.

— Наверное, именно это Эмили и полюбила в тебе, — обняла я этого человека. — Она полюбила в тебе противоположность всех нас. Мы ее семья, но в тебе она нашла дом. Она ушла от нас к тебе, и стала счастливой так легко. Мы все были поодиночке, но Эмили захотела быть счастливой, — отодвинулась я, смотря ему в глаза. — А мы так легко смогли отдать ее тебе, продолжая дальше смотреть на беспросветную тьму. Сажая себя в добровольную тюрьму лишь по причине одиночества, не веря никому, и никого не подпуская, каждая из нас уничтожала себя сотни раз за день. Но в ее жизни появился ты, и, наверное, также сказал ей что-то похожее на слова, которые только что сказал мне. И она полюбила. Да, — истерически засмеялась я, снова прикуривая сигарету. — Именно в этот момент она полюбила тебя и больше не смогла остановиться.

— Эс…

— Нет, — перебила я его, показывая всю серьезность каждого своего слова. — Не переживай. Я не сошла с ума. Если бы я только знала, что вся эта суета напрасна, и мое сердце вновь забьется.

— Ты имеешь ввиду Майкла?

— Да, имею ввиду, — качнула головой. — Кажется, я буду любить его, пока чертова луна не устанет светить. Как бы банально это не звучало.

— Это хорошая банальность, Эс. Ты чувствуешь. Ты должна что-то чувствовать, кроме ненависти и удушения собственных дыхательных путей.

— Мы, как старушки сплетницы, ей Богу, — засмеялась я. — Черт, это была паршивая идея. С какой стороны ни глянь.

— Ты о разговоре? — поднялся он с места.

— Я об откровении.

— Будь осторожна Эс, — поцеловал он меня в лоб и направился в сторону дома. — А то еще живым человеком станешь.

Я пошла на кухню и попыталась что-либо приготовить. Боже, я совсем не подходила на роль жены. Я не умела толком готовить, никогда не убирала, не знала, какое средство для посуды лучше, и какие ароматизированные свечи успокаивают малышей. Нет, правда. Я не знала ничего из того, чем владела каждая женщина при наличии мужа или ребенка. Все, чем владела я — это пистолет и сарказм. При чем что то, что другое могла использовать как к преступникам, так и к близким.