Темные желания (СИ) - Савицкая Анастасия Олеговна - Страница 40

Я включила воду в ванной и закрыла двери. Долорес искала что-то в интернете, сидя в своей комнате, а Адам и Брайан ушли во двор жарить барбекю на ужин. Я не плакала по своему ребенку, но это был худший день моей жизни. Я словно чувствовала физическую боль от ее отсутствия и не хотела делать ничего. Даже дышать.

Когда прошло какое-то время, я надеялась лечь в постель и пролежать так сто лет, как минимум. Майкл открыл дверь и, закрыв ее за собой, смотрел на меня. Он был измучен, и, смотря на мое тело сейчас, у него не было желания. Впервые, наверное, его глаза видели во мне человека, а не объект желания. Мы не отводили взгляд друг от друга, и он, сняв с себя рубашку, прикрыл мою наготу. Гораздо легче обнажать тело, чем душу. Почему я стала такой? Черствость, тело без души и неумение проявлять слабость стали моими вечными попутчиками.

Я наклонила его к себе, и нашла губами его губы.

— Эс…

— Ты хочешь меня, — прошептала я. — А я хочу тебя.

Я хотела поцеловать его. Чем больше я сдерживалась, тем сильнее мне этого хотелось. Майкл каким-то образом стал мне настолько близким, что я уже и не представляла, как жила без него ранее. Как я встречала стольких людей с которыми смеялась, и не встречала его? И самое главное — с появлением этого мужчины я поняла, почему ни с кем ранее ничего не получалось.

Кто-то сказал, что, если долго всматриваешься в пропасть, она начинает всматриваться в тебя. Впившись грубым поцелуем, Майкл рывком подхватил меня за бедра и прижал к себе. Я застонала, и ногти вонзились ему в спину. Острая боль почище любой ласки подтверждала силу нашего влечения. И я просто надеялась забыться, или еще хуже — вспомнить все, что было до начала темных желаний.

Глава 10

«Брак — это пожизненный контракт. Пока человек не поймет своих глубинных желаний, он не может пойти на подобный шаг. Я все еще познаю саму себя. Я еще многого не знаю, но обязательно узнаю. Вот почему я не хочу быть связанной с чем-то или даже с кем-то».

Многие женщины считают, что, сказав эти слова, Одри Хепберн была легкомысленной, самовлюбленной и инфантильной. Но она прожила счастливую жизнь. У нее было то, что есть лишь у немногих — она занималась тем, что любила, и делала это настолько хорошо, что стала иконой на множество веков для женщин всего мира.

А я не знаю, чем хочу теперь заниматься. Быть мамой, конечно, это главное. То, что мне нужно, и то, что я хочу, но дело в том, что я нуждаюсь в каком-то деле. Хобби. Страсти. Но, кроме дивана, у меня нихрена не складывается.

— Ты собираешься выйти отсюда? — вошел Вист в мой кабинет.

— Нет, — ответила я, не поднимая голову. — Чего тебе?

— Вудс рвет и мечет, — открыл от снова дверь, чтобы выйти. — Там внизу.

Черт. Я не поднимала трубку и не отвечала на сообщения несколько дней. Ночевала на работе, питалась пиццей и другой едой на вынос, и дышала только ради ребенка. Ее не было рядом, и как бы я не доверяла своей семье, этого не было достаточно. Я пыталась сделать все, что в моих силах, и даже больше, но ничего не получалось, и каждый раз я снова и снова оказывалась в тупике.

— Ты знала, что цель сообщения — это получить быстрый ответ? — спросил Майкл, как только я спустилась вниз. — Если бы я хотел столько ждать, написал бы тебе письмо и отправил бы голубем.

— Зачем ты сюда пришел, Майкл?

— Очень мило, Эс. Наш ребенок далеко, наши друзья пытаются сделать хоть что-то, чтобы помочь тебе. А ты сидишь на работе и закрываешься от всех, кто тебя окружает.

Майкл взялся рукой за подбородок, но не осуждал и даже соглашался. Я знала, что на самом деле он сомневался и просто не хотел сделать хуже. Хоть и мы оба знали, что хуже некуда.

— Я знаю, что ты сомневаешься в том, что я справлюсь, — чуть слышно прошептала я. — Ты просто не говоришь мне об этом.

— Он был ночью у нас дома.

— Что?

— Адам заметил его и выстрелил. Но куда попал, не знает. И не видел, куда он направился. Его забрал черный джип и пропал в ночи.

Страх словно парализовал меня, и не помогал даже ночной воздух, который попадал в здание с открытых окон. Я понимала, что он прав, и что, возможно, это ничего не изменит, но все же ничего не могла с собой поделать. Пытаясь заглушить панику, единственное, что я представила — лицо своей дочери. Сейчас я была на удивление одиноким человеком. Еще более одинокой, чем всю жизнь до этого, хоть и частенько моя душа могла захлебываться от переизбытка чувств.

— Почему ты мне не сказал?

— А что бы это изменило, Эс? — схватил он меня за плечи. — Что, если все к черту? Если мы все-таки рождены, чтобы быть родителями Эстель и быть вместе, несмотря ни на что? Ты — единственное, что мне суждено было полюбить.

— А как же Эстель?

— Я любил ее всегда.

«Пусть все случайны связи твои с переплетениями судеб, снова докажут, что лучше меня нет никого. Не было. И не будет». Есенин.

Мы приехали в дом и, не включая свет, прошли в комнату Эстель. Майкл взял меня за руку, но я отдернула ее, и он принял это как ответ. Я заметила, что некоторых вещей не было, когда лунный свет освещал комнату. Я села в кресло качалку, в котором держала ее так часто, и обняла плед, который до сих пор хранил запах моего ребенка. Все, что от нее осталось, это запах и Майкл, который на самом деле не знаю как, но держался. Все, что так просто мы находим, так же просто теряем.

— Они уехали к Прайсонам, — прозвучал его голос слегка приглушенно. — Тут находиться больше небезопасно.

— Долорес знает?

— Да.

— И?

— Ничего, — стал он напротив окна, держа руки в карманах. — У тебя есть десять минут, Эс.

— К чему?

— К выходу. Пора убираться. Забери то, что имеет для тебя ценность, и мы уезжаем.

— Майкл…

— Нет, — перебил он меня. — Лишь несколько вещей, которые ты сможешь взять в руки и унести сейчас. Остальные воспоминания мы купим в будущем.

Почти все вещи Эстель я собрала ей с собой. Остались лишь несколько фотографий, плед и запах. Так что я унесла и это. Я спустилась вниз и, открыв входную дверь, услышала странные звуки за спиной.

— Что ты делаешь? — спросила я, находясь в замешательстве. — Зачем ты разливаешь бензин?

Он молча продолжал это делать на кухне, а затем поднялся на второй этаж, исчезая на несколько минут. Я услышала звук полыхнувшего пламени, а затем Майкл бросил зажигалку на пол кухни, разливая за собой остатки горючего. Мы вышли из дома, и стали возле машины, смотря как сгорает вся история жизни нашей дочери.

— Что ты делаешь?

— Сжигаю этот дом.

— Но это твой дом, Майкл.

— Я бы сжег каждую частичку этого мира, чтобы защитить тебя, Стейси, — ответил он, не смотря на меня. — Никогда не сомневайся во мне.

Затем он сел в машину, и когда я сделала то же самое, тронулся с места. Я прижимала к себе рамки и плед, не понимая смысл его действий. Я привыкла к тому, что все время что-то скрываю от него, но сегодня все было наоборот. Это произошло впервые, или я впервые это увидела, и это было что-то новое. Оно вызвало во мне чувства, которых я не испытывала ранее. Это было изучение чего-то совершенного. Новых навыков, и лишь в этот момент я поняла, что на самом деле лишь он держит меня в тонусе. Жизненном тонусе. Будь у нас нормальные человеческие отношения, мы не сдерживали бы свои чувства, понимая, что это не должно вызвать разочарование или напряжение. Но тем не менее, у нас общего было гораздо больше, чем личного, даже если мы не озвучивали этого вслух.

— Почему ты до сих пор не оставил меня? — спросила я слишком тихо, когда мы остановились возле дома.

— Я никогда не смогу бросить тебя Эс. И чувства и вся эта херня тут ни при чем. Даже Эстель тут ни при чем, на самом деле.

— А в чем причина тогда?

— Я верю в тебя. Верю по-настоящему, и этого достаточно, для того, чтобы сделать для тебя все, несмотря ни на что.

— Помнишь, однажды ты сказал, что если я захочу пойти с тобой на свидание…