Темные желания (СИ) - Савицкая Анастасия Олеговна - Страница 36

Когда я снова вернула свой взор к его лицу, оно уже было непроницаемым. Он взял на руки Эстель и сумку с ее вещами, и через несколько минут, я уже смотрела в зеркало заднего вида за их отъездом, находясь в машине. Потом положила голову на руль и вздохнула. Фрейд говорил, что у каждого человека есть желания, которые он не рассказывает другим, но есть и желание, в которых он не признается даже самому себе. Все было так сложно. Я любила смотреть в его глаза. Подолгу. Часами. Я подпускала Майкла к себе, и более того, мне нравилось это делать. В его глазах я всегда видела человека, который хотел быть героем для кого-то, но попросту боялся, а он в моих — маленькую девочку, которая не подпускала к себе никого так близко, как его.

Джозеф Конрад сказал: «Вера в сверхъестественный источник зла не нужна. Люди сами вполне способны совершить любое зло».

Сидя в своем кабинете, я смотрела на фотографию, которая не давала мне покоя. Все, кроме одного ветерана, были убиты, при чем зарезаны охотничьим ножом. Мужчина, который был последним, ничем не отличался от остальных по сути, но в этом и был парадокс — все убийцы в своем большинстве нормальны. Они выглядят как мы. Мужчина или женщина, или даже еще ребенок. У них не всегда есть ненависть или холод в глазах, и чаще всего у них обворожительная улыбка.

Судя по следам ленты на глазах, убийца закрывал их своим жертвам, значит ему было стыдно. Внешне он должен быть неприметен, и я уверена, что он психопат, а не психотик. Психиатрический анализ указывает на паранойю, возможно, из-за травмы детства или смерти близкого человека. Убийство дает ему чувство силы, поэтому я смогу найти только то, что он захочет, чтобы я нашла. Такие как он, чаще всего внедряются в органы правопорядка, чтобы контролировать ситуацию. Черт, как я сразу не догадалась. Его уже допрашивали и это главная зацепка.

Емерсон сказал: «Все загадка. И ключ к загадке — другая загадка».

Так же я открыла папку с делом Виста. Там были фото с пожарами, и у него уже были подозреваемые. Мотивы по своей сути очень просты, и по своей системе все сводится к наслаждению. Вист не мог понять, почему он поджог именно последнюю комнату на втором этаже. Я взяла ключи и направилась на автостоянку, чтобы поехать на место преступления. Стоя на этаже жилого дома я смотрела на коричневые двери. Методы — разные, но питается он страхом.

— Что ты думаешь? — услышала я голос Виста.

— Откуда ты узнал?

— Ты открыла мою папку, — стал он рядом. — Ты всегда берешь мои дела, когда свои не складываются.

— Твой подозреваемый…

— Не он, — перебил меня Вист, и мы направились к выходу. — Я допросил его, и он отвечал с юмором, но серьезно. Его хобби не взрывы.

— Опять тупик, — выругалась я. — Ты пытался сложить бомбу?

— Да, но мне не хватает деталей, — показал он мне фото на телефоне.

Я посмотрела на фото и сделала вид, что понимаю его. У меня был подозреваемый, и, более того, я была уверена, что права. Получив несколько месяцев назад анализ из лаборатории по делу, в котором был замешан муж Долорес, я знала, что только он использует смесь нитрата аммиака, хлористый калий и порошок алюминия.

Я направилась в свою машину, но не стала заводить. Я не могла допустить, чтобы он появился в жизни Долорес. Снова. Учитывая, скольких людей я потеряла, мои друзья — это моя семья. И я защищу их любой ценой, даже если придется убить самого родного человека для одной из них. Телефон зазвонил, и на экране появился незнакомый номер. Я сняла трубку и почувствовала влажные ладони. Интуиция подсказывала мне, что он знает. Он знал, что я иду за ним, и я знала, что он сделает следующий шаг.

— Знаешь, реанимация помогает лишь в 7 % случаев. И ты боролась, даже когда все перестали. Даже когда твоё сердце было в крови твоей матери.

Я сделала несколько вдохов и слушала голос Джейса, который был острым и холодным, как нож.

— Ты знаешь, что я слежу за тобой, и знаешь, что, если об этом узнает Долорес, она никогда не примет тебя, и это причинит тебе самую страшную боль, Джейс. Что бы ты ни говорил, все, что ты делаешь, это ради нее, — отвечала я спокойно. — Сначала, возможно, чтобы защитить, а потом, потому что тебе понравилось. Ты считаешь, что делаешь все в её имя, только правда в том, что ей плевать.

— Заткнись, — крикнул он. — Думаешь, я не выдержу?

— О, думаю выдержишь. Но нельзя быть одновременно двумя людьми.

— Не рискуй, Стейси Фостер. У тебя есть дочь, и она еще слишком мала.

Я бросила трубку, и как только собиралась свернуть и поехать к Майклу, зазвонил мой телефон, и я увидела имя Долорес на экране. Я сделала несколько вдохов и выдохов, чтобы успокоиться.

— Приезжай ко мне, — всего лишь сказала она. — Срочно.

Я уже была готова к крикам и ненависти с ее стороны, но она встретила меня с бокалом вина, и я уловила аромат духов Евы. Да, тут определённо был девичник, и совсем никакой драмы, как я себе представляла.

— Внутри тебя мой ребенок, — услышала я голос Адама.

— Непривычно? — засмеялась Донна.

— Да. Он шевельнулся. Ребенок шевельнулся.

— Дай мне руку.

— Ты уверена? — осторожно сделал он, как сказала его невеста.

— Он пока что не кусается.

— Боже, это невероятно.

Адам смотрел на нее с обожанием, и, встав в дверях, я увидела всех членов семьи. Я увидела свою дочь, и она, словно почувствовав меня, сказала «мама». Все радовались и праздновали, и, просканировав помещение, я поняла, что Адам и Донна поженились. Боже, они поженились, а я и не знала. Эмили также беременна, а я ни разу ей не перезвонила. Мой ребенок, моя дочь, ждёт отца, который, несмотря на свои недостатки, был лучшим отцом, которого можно желать. А я была лишь агентом ФБР, ужасной семьей и матерью. Боже, я настолько зациклена на мире криминалистики, что теряю собственную жизнь.

— Ну здравствуйте, мисс Фостер, — сказала Эбби. — Не ожидали?

— Я поздравляю вас, — подошла я к Донне и Адаму, обнимая их. — Поздравляю дважды.

— Спасибо, — ответили они в унисон. — Рада, что ты тут.

Затем я подошла к своей дочери и сильно сжала в объятьях. Мой ребенок. Боже, как она пахла. Ее вещи пахли такой нежностью и любовью. Она положила ручки мне на грудь, и я поцеловала их. Как я ее любила. Кто-то сказал, что нас может многое изменить, но наше начало и конец в семье. Только теперь я начала понимать, во скольких вещах я виновата, и что за все наши грехи страдают наши дети. Я больше не верила, что все случается по воли судьбы. Ничего не происходит просто так. Все — наш выбор. Точнее, неправильный выбор.

— Привет, моя радость, — целовала я ее личико. — Ты так подросла.

— Ты не видела ее всего день, — сказал Майкл.

— Но она все равно подросла.

Я смотрела на свою семью и понимала, что день ото дня я снова возвращаюсь в пропасть. Меня словно засасывает, и я чувствую страх. Да, всю жизнь я чувствовала злость, ненависть, обиду, презрение и жажду жить, а теперь все, что поглощает меня — страх. И он поглощает меня без остатка. И даже, когда я отключаю голову, чтобы просто почувствовать, то чувствую себя лишь идиотом, и ничего не выходит за границы этого.

— Теперь футбол будет лишь в следующем году, — сказал Майкл. — И я снова буду проводить время с Эс.

Я посмотрела на него, и все засмеялись.

— Я что-то не то сказал?

— Не важно, — все еще смеялся Адам. — Просто извинись и скажи, что тебе жаль.

— А потом помой посуду, — добавил Брайан, целуя Эмили в висок.

— Вы знаете, что я люблю вас всех, — сделала я безразличный вид. — Но прямо сейчас мне хочется любить вас издалека и на огромном расстоянии.

— Тяжелый день? — сочувственно спросила Эмили.

— Тяжелая жизнь.

Расслабиться у меня так и не вышло, но я была первоклассным лгуном и притворщиком, так что сделала то, что умела лучше всего — играла роль. Никто ничего не замечал, или все просто устали пытаться спасать меня от самой себя. Я понимала их. Я бы тоже устала и, честно, уже не хотела, чтобы меня спасали. Хотела лишь, чтобы помогли моему ребенку, и это сделает меня счастливой, несмотря на все остальное. Может, просто пора сосредоточиться на том, что можно измениться? Остальное встанет на свои места. Или если нет, можно сделать вид сумасшедшего, и многое уладится само собой.