Призраки Сумеречного базара. Книга вторая - Клэр Кассандра - Страница 3

Я могу стать всем, чем ты пожелаешь, – подумала она, жалея, что у нее не хватает храбрости сказать это вслух.

Селин знала Аматис, жену Стивена. Ну, во всяком случае, была с ней знакома. Аматис была надменна и остра на язык. А еще категорична, скандальна, упряма и вообще-то не так уж красива. Кроме того, ходили слухи, что она продолжает тайно общаться со своим братцем-вервольфом. Правда это Селин не волновало – она ничего не имела против Нижнего мира. Зато много имела против Аматис, которая явно не ценила того, что у нее есть. Стивену нужен тот, кто будет им восхищаться, соглашаться с ним и во всем поддерживать. Кто-то вроде Селин. Как бы только заставить его самого это понять?

Пару часов они скрытно наблюдали за чародейкой. Доминик дю Фруа то и дело бросала лавку без присмотра и отправлялась посплетничать с другими торговцами или чем-нибудь с ними поменяться, будто сама хотела, чтобы кто-то порылся в ее вещах.

Стивен театрально зевнул.

– Я надеялся, будет интереснее. Давайте покончим с этим и пойдем отсюда. Тут воняет нижнемирскими. Мне срочно нужно в душ.

– Oui, c’est terrible[7], – соврала Селин.

В следующий раз, когда Доминик снова куда-то отлучилась, Стивен сел ей на хвост, а Роберт тут же устремился за занавеску – искать доказательства незаконных сделок. Селин оставили караулить. Она сделала вид, что интересуется товарами на соседнем прилавке, откуда могла подать Роберту сигнал, если Доминик вдруг надумает вернуться.

Конечно, ей поручили самое скучное, работу для которой не нужно ничего, только уметь покупать украшения. Ее явно считали бесполезной.

Селин делала, как ей сказали: изображала живой интерес к заколдованным кольцам совершенно уродского вида, толстым золотым цепям, браслетам с медными и оловянными подвесками-шармами, на которых были вырезаны портреты Великих Демонов. Но вдруг она заметила нечто действительно интересное: к прилавку в типичной обескураживающе нечеловеческой манере плыл Безмолвный Брат. Некоторое время она искоса следила, как Сумеречный охотник в монашеской одежде внимательно изучает украшения. Что он вообще может искать в таком месте?

Мелкий косматый вервольф, который охранял прилавок, был ребенком, даже не подростком. На Селин он не обратил ни малейшего внимания, а вот к Безмолвному Брату устремился, широко распахнув от страха глаза.

– Тебе нельзя тут шнырять! Мой босс ваших не любит!

А ты не слишком молод, чтобы иметь босса?

Слова эхом раскатились в голове у Селин – она даже подумала, уж не хочет ли Безмолвный Брат, чтобы она услышала разговор. Нет, вряд ли – она стояла в нескольких футах от них, да и с чего бы монаху ее замечать?

– Родители выкинули меня на улицу, когда меня укусили, так что либо работай, либо с голоду помирай, – пожал плечами маленький вервольф. – А поесть я люблю. Так что давай, катись отсюда, а не то явится босс и решит, что я продаю товар Сумеречным охотникам.

Я ищу одно украшение.

– Слушай, чувак, тут реально нет ничего такого, что нельзя купить в других местах. Там и лучше, и дешевле. Честно, у нас одно барахло.

Да, вижу. Но мне нужно кое-что особенное, и мне говорили, что получить это я смогу только здесь. Серебряное ожерелье с подвеской в виде цапли.

Слово «цапля» кольнуло слух Селин. Очень необычный запрос. Такой мог сделать только Эрондейл.

– А, да. Не знаю, как ты об этом узнал, но, возможно, у нас такое найдется. Но я уже сказал, мне нельзя ничего продавать Су…

А если я удвою цену?

– Да ты еще не знаешь, сколько оно стоит!

Не знаю. Но думаю, что лучшей цены тебе все равно никто не предложит, раз уж ожерелье не выставлено на продажу.

– Я уже и сам ему об этом говорил, но… – волчонок наклонился ближе и понизил голос. Селин постаралась не подать виду, что из кожи вон лезет, лишь бы услышать, о чем они говорят. – Босс не хочет, чтобы жена знала, что он эту штуку продает. Он сказал, что пустит слушок, и покупатель вскоре сам найдется.

Вот он и нашелся. Представь, как босс обрадуется, когда узнает, что ты продал вещь выше запрошенной цены.

– Только вот не надо ему знать, кто ее купил.

Ну, от меня он точно не узнает.

Малыш еще пораскинул мозгами, потом нырнул под прилавок и вынырнул с серебряным кулоном. Селин чуть не ахнула. Изящно отлитая цапля сверкнула в лунном свете – идеальный подарок для юного Эрондейла, гордящегося своим происхождением. Она прикрыла глаза и позволила себе на мгновение отплыть в другую реальность – в ту, где она мола делать Стивену подарки. Она застегнула цепочку у него на шее, касаясь мягкой кожи, вдыхая ее чарующий запах…

– Мне нравится, – сказал он. – Почти так же сильно, как ты.

Красивая, правда?

Она вздрогнула от голоса Безмолвного Брата, раздавшегося прямо у нее в голове. Нет, конечно, он не мог знать, о чем она думает, но ее щеки все равно вспыхнули от стыда. Вервольф отошел в глубь лавки, чтобы пересчитать деньги, а Безмолвный Брат уставился своим незрячим взглядом… прямо на Селин.

Он был не похож на других Братьев, которых она встречала: лицо совсем молодое, даже симпатичное. В черных как крыло ворона волосах серебрились седые пряди; глаза и рот были запечатаны, но не зашиты. Обе щеки рассекали жестокие руны. Селин вспомнила, как раньше отчаянно завидовала Безмолвному Братству. У них были шрамы – как у нее; они вынесли страшную боль – как и она. Но шрамы дали им силу, а боль не имела значения, потому что чувств у них не осталось.

Увы, девочек в Безмолвное Братство не брали. Селин это всегда казалось нечестным. Девочек принимали Железные Сестры. Селин нравилась эта идея, когда она была моложе, но сейчас идея жить затворницей на вулканической равнине, где совершенно нечего делать, только ковать оружие из адамаса, совершенно ее не прельщала. От одной мысли об этом у нее начиналась клаустрофобия.

Простите, что напугал вас. Я заметил ваш интерес к подвеске.

– Она… она кое о ком мне напомнила.

О том, кто, судя по всему, вам очень дорог.

– Да… да.

Этот кто-то случайно не Эрондейл?

– Да, и он просто чудо!

Слова сами слетели у нее с языка – но в том, чтобы наконец произнести это вслух, была неожиданная радость. Никогда раньше она себе такого не позволяла – не при других людях. Наедине с собой, впрочем, тоже.

Вот так всегда с Безмолвными Братьями. Общаться с одним из них – совсем не то же самое, что общаться с другими людьми или быть одному. Довериться Безмолвному Брату, это все равно что никому не довериться, подумала Селин. Что и кому он расскажет?

– Стивен Эрондейл, – сказала она тихо, но твердо. – Я влюблена в Стивена Эрондейла.

В словах была странная сила, как будто произнеся свое желание вслух, она оказалась на шаг ближе к его исполнению.

Любовь Эрондейла может быть великим даром.

– О да, она просто поразительна! – вырвалось у нее с такой горечью, что не заметить этого не смог даже Безмолвный Брат.

Я вас расстроил.

– Нет, ничуть. Просто… дело в том, что это я люблю его. А он едва замечает мое присутствие.

А.

Глупо было надеяться на сочувствие Безмолвного Брата. Примерно как ждать жалости от скалы. Лицо его оставалось совершенно бесстрастным, но голос у нее в голове звучал мягко. Она даже позволила себе поверить, что он был немножко добрым.

Наверное, это нелегко.

Будь Селин девушкой другого типа – той, у кого есть подруги, сестры или мама, способная испытывать какие-то чувства, кроме ледяного презрения, – она бы, скорее всего, давно бы разболтала кому-нибудь о Стивене. Часами обсуждала бы его интонации или то, как иногда он почти флиртует с ней… Или как он коснулся ее плеча в знак благодарности, когда она одолжила ему кинжал. Может, от этого боль любви к нему хоть немного притупилась бы… Может, она бы даже сумела как-то выговориться, освободиться от этой проклятой любви. И тогда разговоры о Стивене стали бы просто общим местом – как разговоры о погоде. Так, фоновый шум.