Я страдаю по тирану (СИ) - Веммер Анна - Страница 41

Напрягаю память.

— Кажется, мы отправили их швабре…

— Ларисе? То есть… хватит называть ее шваброй! Она моя сотрудница, имей уважение!

— Да она меня подставила! — взвизгиваю я и ойкаю от боли. — И Макса… Макс! Подтверди!

Я тыкаю спящего парня в плечо, и не сразу, но до меня доходит.

Мы спим в одной постели. Одетые. Я в плаще, Макс в кожаной куртке. На голове у нас какие-то меховые шапки, в голове — боль и страдания, во рту жутко сухо, аж челюсть сводит. И очень хочется спать.

— Олеся, что вчера было?

— Не помню…

— Сколько ты выпила?

— Если я не помню, что вчера было, то и объем выпитого тем более не скажу. Я отключилась на середине второй бутылки.

— Вы же друг друга ненавидите.

— Ну… у нас была общая цель.

— Отправить рога шв… Ларисе.

— Сначала она не была такой конкретной. А потом почему-то показалась хорошей…

— Да, Лариса была впечатлена, особенно ее порадовала подпись. "На тебе рога, в них кальция много, для мозгов полезно". Она сочла это угрозой.

— Она умнее, чем я думала.

Голова постепенно включалась, вместе с ней приходили отрывочные воспоминания. Вот мы заказываем пивную тарелку, вот делим сырный шарик. Допиваем бутылку и едем в магазин, чтобы продолжить разработку плана в номере. Берем еще текилы, какую-то ерунду и по дороге видим в витрине магазина неподалеку чудесные ветвистые рога.

— А давай швабре подарим? — предлагает Макс.

— Зачем?

— Ну… в них кальция много. Ей для мозгов полезно. Или для костей. Я забыл.

Берем рога, отправляем их с доставкой и едем в отель, а вот дальше…

— А это из сувенирного магазина внизу, — сообщает Влад. — Их толкают иностранным гостям. Шапка-ушанка из енота.

— Ой, — пищу я и виновато глажу примятую меховую макушку. — И енота тоже мы?

— Енот почил раньше. На его счастье. А вот менеджер отеля был очень недоволен митингом за права лгбт-сообщества, который ты устроила в холле. Радуйся, что ты не звезда инстаграма. Ночью мало кто снимает веселые видео. Но из отеля тебя — точнее, уже меня — попросили удалиться до расчетного часа. Его, — Влад кивает на храпящего Макса, — пустили переночевать в качестве исключения. Но больше такого поведения не потерпят.

Я закрываю лицо руками, чувствуя, как пылаю с ног до головы!

— Мне очень сты-ы-ыдно! Правда! Я не буду больше так пить…

— Об этом мы поговорим, когда вы протрезвеете!

Через секунду шеф вдруг орет, как оглашенный:

— МАКС! ПОДЪЕМ! Вам обоим пять минут на то, чтобы умыться и переодеться. И пулей в мою машину, ясно?! Вещи заберут. И не надейтесь, что разговор окончен, братцы-кролики. Вы у меня еще попляшете.

Он уходит, громко хлопая дверью. Макс стонет сквозь сон:

— Теперь понимаешь, почему его называют тираном?

Похмелье — не лучшее состояние для укрепления нежных ростков дружбы. Толкаясь и переругиваясь мы умываемся (я возле раковины, а Макс прямо в душевой кабине. Я надеваю чистые джинсы, майку, надвигаю на глаза кепку.

Но все равно буквально мягким местом чувствую взгляды девушек за стойкой регистрации! Весть о том, как мы с шумом и протестными настроениями явились среди ночи, облетела уже весь персонал.

В машине Влада хорошо, прохладно. Но только очень сильно тошнит. Никогда бы не подумала, что стану ненавидеть хорошие машины и с завистью смотреть на проезжающие мимо ПАЗики. Все эти плавные торможения и повороты… кажется, я зеленая.

— Меня тошни-и-ит, — хнычу я.

— Так тебе и надо, — отрезает Влад.

С этим я даже не могу спорить. Мне никогда не было еще так стыдно! Я ни разу не напивалась, даже в студенчестве. Всегда думала, что физически не могу выпить столько, чтобы отключиться. Бывало, мы с девчонками перебирали с вином и ловили вертолеты половину ночи, но чтобы так?!

Мы выезжаем из города, и меня начинает одолевать конкретный такой страх. Влад что, решил оставить нас в качестве наказания в лесу?

— А куда мы едем? — решаюсь задать робкий вопрос.

— К нему, — отвечает Макс.

— Зачем? — почему-то шепотом спрашиваю я.

— Тебе же теперь жить негде. Тебя из отеля выгнали.

Ненавижу Макса. И себя ненавижу. Никогда в жизни больше не стану так напиваться!

Я не думала, что Влад живет в частном доме. Ему больше подходит какой-нибудь пентхаус в элитной высотке, где все такое технологичное и идеальное с точки зрения эстетики. Но симпатичный двухэтажный домик таится в густом сосновом бору. Воздух здесь просто невероятный! От него приятно кружится голова. Мы въезжаем на территорию дома, оставляем машину на крытой парковке и идем в дом.

В одном я угадала: техники в доме много, а мебели — мало. Простые формы, сочетание белого и стального цветов, никаких личных вещичек, фотографий, небрежно валяющихся книг. Дом словно нежилой. Лишь когда мы проходим на кухню, мне под ноги кидается что-то серое.

— Кот! — восклицаю я. — А как его зовут?

— Так и зовут. Кот. Осторожно, он кусается.

Но котик и не думает меня кусать. Жмется к ногам, с удовольствием гладится и мурчит. Вот уж не думала, что шеф держит кота. И, судя по лощеному виду, любит его. Котик отъевшийся, шерстка блестящая, довольный и спокойный.

Мы садимся за стол на кухне и получаем по бутылке волшебной целительной минералки! Влад что-то делает в углу, а я с наслаждением пью. Потом икаю, потому что вода сильногазированная. Потом снова пью, остановиться просто не могу. У Макса примерно те же эмоции, с той лишь разницей, что он не выглядит испуганным. Похмелье у парня не в первый раз.

— Вот.

Архипов ставит перед нами по ярко-синему стаканчику. Я тут же сую в него нос и морщусь: запах химический, островатый. В кипятке плавает заварная лапша, похожая на доширак из сердитых двухтысячных.

— Это что? — осторожно уточняю я.

— Хорошее средство от похмелья. Ешь, я сказал. Единственное, что лезет после пьянки — эта химозная хрень. Через полчаса жду вас в кабинете на серьезный разговор. Все понятно?

Мы дружно киваем. Влад уходит, оставляя нас наедине с достижениями корейского пищепрома — так, по крайней мере, написано на этикетке.

— И ты это будешь есть? — спрашиваю я.

Макс пожимает плечами. Спустя полминуты он уже с аппетитом уплетает лапшу и, глядя на это чудо нетрадиционной антипохмельной медицины, я тоже решаюсь попробовать.

Удивительно, но это даже съедобно. Соленая, пряная и горячая лапша вызывает не тошноту, а будто бы совсем наоборот. Постепенно просыпается аппетит. Я не наедаюсь, но теперь хотя бы уверена, что смогу закинуть в желудок что-нибудь и не отправиться в уборную.

Вот только на обед времени нет. Вслед за Максом я поднимаюсь на второй этаж и оказываюсь в святая святых: кабинете Архипова.

Он редко работает дома, это видно. И ненавидит мебель, ее здесь минимум. Даже два стула напротив окна выглядят чужеродно: их явно принесли из другой комнаты.

Влад окидывает нас хмурым взглядом и жестом приглашает садиться.

— Я бы побеседовал с каждым из вас наедине, но, думаю, раз вы так хорошо вчера спелись, то секретов друг от друга у вас больше нет. Есть что сказать?

— Мы больше не будем, — рискую подать голос я.

— Это даже не обсуждается. Если вы будете БОЛЬШЕ, то помрете от цирроза раньше, чем я вас уволю. Итак, что вчера было? Помимо ваших пьяных приключений, разумеется.

— Вы куда-то ушли, — начинаю я. — Я пошла на обед и встретила на парковке Макса, он оттирал нехорошее слово от машины. Мы поссорились, так что аппетита не было и я купила просто коктейль…

— Леся, давай ближе к делу.

— Это важно!

— Для тебя все, что связано с едой, важно.

— Нет, это важно не поэтому. Не перебивайте меня!

— Ну?

— Потом пришел охранник и передал вам флешку. Сказал, что там записи с камер.

— И ты влезла на флешку, которую передали мне?

— Ну… — Я краснею. — Да. Там же было доказательство моей невиновности! А вы на меня даже не посмотрели, поверили этим…