Девушка из Дубровника - Жилло Анна - Страница 58

— Ничего себе! — возмутилась я.

— Ладно, неважно, — махнул рукой Глеб. — Ну а финский и шведский как-то сами выучились, легко. Но вот, к примеру, писать по-шведски я почти не могу, ошибки ужасные делаю, как первоклассник. Но мне и не надо. Слушай, может, пораньше спать ляжем?

— Давай. Я что-то сегодня устала, как собака.

— Очень-очень устала?

— Не смотри на меня так! — фыркнула я. — Очень.

— Как не смотреть? — он вскинул брови и начал потихоньку стаскивать с меня майку с китом.

— Что, прямо здесь?

— Какая ты, Ника, зануда, — вздохнул он и не слишком деликатно спихнул меня с колен, расстегнув попутно застежку лифчика. — Иди сушилку сними, а я подушки уберу.

Когда я вошла в комнату, подушки с шезлонгов громоздились на кровати, а сверху — подушки с постели, на манер крепости. Глеб выглядывал из-за них с совершенно идиотской улыбкой.

— Солдаты! — завопил он. — Противник идет на штурм. К оружию! Подпустим его на пушечный выстрел!

— Придурок! — я сгрузила на кресло полотенца и купальник. — Ты, наверно, и в танчики на компе играешь.

— Солдаты, противник использует обманные маневры, чтобы обмануть нашу бдительность. Быть на чеку! Не поддаваться на провокации!

— Ну держись!

Я запрыгнула на кровать, схватила одну и подушек и от души огрела его по спине. Глеб вцепился в мою ногу, и я упала, развалив крепость. Тогда он поймал меня за руки и прижал к кровати, но я вывернулась и уперлась коленями ему в грудь. Кончилось все тем, что мы свалились на пол. Я попыталась забраться обратно, чтобы занять господствующую высоту, но Глеб стащил меня вниз.

— Сдавайся, — потребовал он. — Сдавайся на нашу милость. Иначе мои солдаты будут щекотать твой пуп.

— Нет! — заорала я. — Сдаюсь! Give up! Только не пуп!

— То-то же! Не бойся, горожанка, мои доблестные солдаты будут тебя грабить и насиловать пылко и сладострастно. Тебе понравится.

— Слушай, генерал! — захохотала я, залезая на кровать. — Ты ничего не перепутал? Это ты сидел в осаде, как таракан за печкой. Кто кого должен грабить и насиловать? Хреновый из тебя аниматор. Может, лучше в сантехника Тирета поиграем?

— Как скажете, фрау. Гутен… как там по-немецки вечер? — Глеб медленно снял майку и поиграл мышцами. — В общем, я сантехник херр Тирет, пришел прочистить засор в вашей… эээ… раковине.

— Валяй, — сказала я, одним рывком стащив с себя все, что еще осталось, и запустив в него. — Прочищай, коль не шутишь.

Глава 43

8 сентября

— Лучший способ разбудить человека — это кофе в постель, — сказал Глеб. — Вылил и беги.

Я открыла глаза. Самолет в 5.55 давным-давно приземлился, как и десяток его собратьев. Часы показывали половину восьмого. Глеб, одетый и умытый, возился у плиты. Сердито шумел, закипая, чайник.

— Дай поспать, изверг, — неизвестно к кому обращаясь, пробормотала я и накрыла голову подушкой.

Наши вчерашние глупые, но очень приятные игрища затянулись далеко за полночь — пошли, называется, в постель пораньше. А потом мы лежали, обнявшись, и слушали завывания ветра, который действительно разошелся не на шутку.

— Даже спать жалко, — сказал Глеб, целуя меня за ухом. — Вот так лежать бы и лежать.

— Угу, — пробормотала я, куда-то проваливаясь…

— Подъем! — Глеб стащил с меня подушку. — Так как насчет кофе в постель?

— Я уже два дня зарядку не делала.

— Ну, не сделаешь еще разок, велика беда. Ее что, обязательно утром делать? Это принципиально?

— Нет, но…

— Ну вот. Сделаешь попозже, если так уж надо. Твои правила — тебе их и менять. Хотя… нет, не так. Твои правила — тебе и решать, менять их или нет.

— Я быстро.

Растягиваясь на балконе, я подумала, что если бы Глеб захотел, вполне мог бы меня убедить, и я бы согласилась. Нет, ну а что — человек старался, завтрак готовил, а теперь ему придется меня ждать, и все остынет. Я бы привычно почувствовала себя виноватой и забила на зарядку. Несмотря на то, что это не прихоть и даже не привычка, вернее, не только привычка, но еще и медицинская необходимость. Стоило один день даже не пропустить, а просто снизить нагрузку, и к вечеру мышцы и связки начинали поскуливать. И никакой секс в экзотических позах на полноценную замену не тянул. Даже если бы это был шпагат в стойке на руках, прогнувшись.

Ну, и почему я об этом не сказала?

Неудобно же. Про такие вещи.

Неудобно, Ника, на потолке спать — одеяло сваливается. А потом по пьяни ноешь про инвалидную коляску. В конце концов, всего-то четыре дня осталось, какая, нафиг, разница?

Эта мысль — о четырех днях — кольнула иглой, и я привычно тряхнула головой, пытаясь прогнать все ненужное.

— Извини, что тебе пришлось ждать, — сказала я, быстро приняв душ и сев к столу. — Но без растяжки с утра к вечеру я просто развалина. Ну, не совсем, конечно, но определенный дискомфорт имеется.

— Могла бы и раньше сказать, — Глеб пожал плечами и насыпал мне в чашку кофе.

— Знаешь, мы многое могли бы сказать друг другу раньше, и тогда все было бы гораздо проще.

У него дрогнула рука, и он просыпал сахар мимо чашки. И посмотрел на меня, сдвинув брови.

— Может, еще не поздно?

— Может быть, — согласилась я.

Повисла пауза — мы смотрели друг на друга выжидательно. Конечно, я не думала, что Глеб начнет рассказывать подробности о своем семейном положении, но о том, что все-таки произошло ночью после ресторана, — это точно не помешало бы. А вот чего от меня ждал он, я не представляла. Мог хотя бы намекнуть.

— Ладно, — вздохнул Глеб и налил в чашку кипятка из чайника. — Проехали.

— Как скажешь.

Какое-то время мы молча ели, потом на тумбочке зажужжал его телефон. Глеб встал, взял телефон, посмотрел на экран.

Мне очень нравилось смотреть, как он улыбается. В каждой улыбке были какие-то свои чувства, эмоции, которые обычно очень хорошо читались. Но такой я еще не видела. И разгадать ее полностью не могла. Удивление, растерянность, немного досады. Радость. И что-то еще, совершенно непонятное.

— Вот и компромат подвалил, — сказал он. — Хочешь, тебе скину?

Подойдя к столу, Глеб протянул мне телефон с открытой на экране фотографией.

На снимке мы с ним сидели за столом в «Дубравке», глядя друг на друга. Глеб убирал с моего лица прядь волос. Размытым фоном — небо, море и форт Бокар. Изображение была настолько красивым и чувственным, что у меня по спине побежали мурашки. Вряд ли у кого-то оно вызвало бы сомнения в характере наших отношений. Это действительно был компромат чистейшей воды.

Ручная шизофрения (она же встроенный параноик) с радостным визгом уцепилась за это слово, но тут же споткнулась о «хочешь, тебе скину?» и озадаченно замолчала. Одно с другим не монтировалось.

— Скинь, — кивнула я, проглотив слюну.

— Бран, собака, умеет же! — пробормотал Глеб, отправляя мне файл.

— Так это он? — удивилась я.

— А кто же еще? Наверно, когда в туалет ходил. Он вообще редко фотографирует, но всегда так, что хоть в рамку и на стену.

— Мне казалось, я ему не нравлюсь, — смущенно призналась я.

— С чего ты взяла?!

— Не знаю. Просто казалось… Он что-то говорил тебе?

— Только то, что ты красивая. А что еще он должен был говорить?

— Ну мало ли… Странно…

— Ника, — Глеб отложил телефон и стал собирать посуду, — было бы странно, если бы он что-то сказал. Мы никогда не обсуждаем… такие вещи. Это девочки любят своих мальчиков разобрать по винтику, чтобы сравнить их между собой. У кого круче.

— А что, мужчины в своей компании никогда не обсуждают женщин? — я почувствовала себя задетой. Хотя бы уже потому, что сама подобного не чуждалась. И не видела в этой слабости ничего особо дурного. Но после его слов стало как-то неловко.

— Наверно, это какие-то другие мужчины, — отрезал Глеб и включил воду в раковине. — Обрати внимание, женщина, сантехник Тирет не только засоры умеет прочищать, он еще и посуду моет.