По воле тирана (СИ) - Бишоп Марина - Страница 32

- Твоей уверенности есть только одно объяснение, - не без сарказма заключил Эвель. Он потрогал ямочку на подбородке и как будто предался размышлениям. - Каменная библиотека.

- Твоя образованность меня поражает. Наверное, не зря мне по душе беседы с тобой о несовершенстве нашего мира. Роланд вытянул вперед затекшие ноги.

- Зачем ты спас шалфейю? - не выдержал Эвель. Он потрошил этот вопрос с того самого момента, как увидел ее полумертвую в богатой спальне этого великолепного замка.

- Ну хорошо, - вымученно начал Ролл. - Достаточно ли тебе будет, если я скажу, что действую в интересах фарлалов и порабощенных рас? А если я ошибаюсь, то тогда не лезь не в свое дело

- Это несправедливо, раскрой уж секрет, по какой причине я рисковал вместе с Хоутом?

Ролл встал и начал отмеривать шагами пустой трапезный зал. - Я сам уже не уверен, - буркнул он.

Эвель явно не ожидал такого ответа. И съедавшее любопытство внезапно улетучилось, он потерял интерес к продолжению. Или умело притворился.

Оба обернулись на быстрый стук деревянных башмаков сбегающей по лестнице служанки, оставленной с шалфеей.

- Господин, господин, она пришла в себя и разговаривает с Незой, - запыхавшись, выпалила каменщица и приберегла еще дыхания, добавив: "Госпоже лучше!".

Эвель открыл рот. Знал бы он, как забавно выглядит.

- Сейчас же пошли за Колтом, пусть явится немедленно.

Ролл поднялся по ступеням, перескакивая сразу через несколько. Он перехватил себя на мысли, что рад новости.

Спальня заполнилась приятным теплом от камина и ароматом бульона. Его держали рядом с огнем именно на случай, если принцесса придет в себя. Ей необходимо было поесть, она представляла собой поистине жалкое зрелище. Ролл медленно приоткрыл дверь. Он действительно услышал голоса. Один принадлежал служанке - звонкий, как колокольчик, второй слабый, едва различимый.

Неза увидела его первой, Ролл приложил палец к губам, оставаясь под прикрытием полуоткрытой двери. О чем они говорят? Язык каменщиков и фарлалов был очень похож, а овладевать языком шалфейев каменщикам приходилось уже в рабстве.

Он расслышал несколько слов, произнесенных шалфеей. Из них разобрал только "умирать". Служанка посмотрела на Ролла, как будто спрашивая ответ. Он только пожал плечами - "не понимаю", беззвучно объяснив свой жест губами.

Ему безумно хотелось ворваться в комнату и не думать о последствиях. Пусть от одного его вида она опять вернется в свой безопасный мир забытья. Но только так он убедится, что она опять говорит, дышит, и смерть удаляется, оставляет ее в этом мире. Ролл взял себя в руки.

Лисица осмотрелась. Окончательный вариант произошедших событий еще окончательно не осел и она, как младенец, впервые увидела мир. Медленно и мучительно, вспышками, то появлялись, то пропадали отрывки воспоминаний. Что было среди них видениями, что явью, определить трудно. Прийти в себя ей помогла подоспевшая служанка. Она узнала ее, рабыня иногда прислуживала ей. И она в своей спальне. Что же произошло?

- Госпожа, вы меня слышите? - тень легла на лицо принцессы. Каменщица присела рядом, протянув к ней руку, чтобы коснуться лба.

Лисица заморгала, собираясь с силами ответить. Ноющая боль вырвала громкий вздох из нее, но на этот раз она справилась с гнетущими спину кандалами.

- Вы вся горите, - закудахтала она. - Неза, не глазей, а живо найди строна Роланда. Он просил позвать его.

- Что со мной? - Лисица с трудом говорила, и она сделала неимоверное усилие, чтобы справиться с немотой.

За спиной служанки показалось другое лицо.

- Неза, я тебе что сказала? - недовольно прикрикнула на нее первая, охлаждая лицо шалфейи. Лисица вздрогнула, отстраняя голову от влажного давления тряпицы.

- Не пытайтесь говорить, не растрачивайте силы, госпожа. Ваше пробуждение - это уже чудо! Принцесса сделала усилие над собой, пытаясь проникнуться в происходящее. Болезнь, кажется, оставила ее, или она под действием дурманящих настоев, что не дают чувствовать боль во всю силу.

- Прошу... скажи, что со мной?

Служанка вздохнула, старательно пряча глаза.

- Вам нужно отдыхать, госпожа.

Она поднесла чашу к губам шалфейи. Приподняла ей голову, заставив сделать глоток. Жидкость с железным привкусом неприятно оросила пересохшее горло. - Ради твоих Богов, скажи мне, - в отчаянии взмолилась Лисица. - Почему я...

Она прикрыла глаза и охнула. Словно лезвие пронзило ее насквозь. Принцесса перенесла руку с живота на простыню рядом, но, не нащупав шелк крыльев, мрачно обронила:

- Он сделал это...

Служанка еле заметно кивнула, замерев с чашей.

Сознание возвращалось к Лисице, и она услышала собственный крик, погрязший в мольбах и уговорах. Он стоял в ушах, заполнил темницу замка, потревожив пыль мучительных воспоминаний.

Жрец тащил ее вниз, полуживую, запутавшуюся в собственных волосах, налипших на мокрое от слез и слюны лицо. Он проклинал ее и перечислял грехи, которые замковый капеллан посчитал бы обычными проказами, а то и вовсе житейской неопытностью. Золотой воротник на белоснежной тунике оторвался и повис, отчего Ульф полностью потерял контроль над собой. Он остановился и отбросил ее на стену. Ударившись головой, она потерялась в пространстве и рухнула на пол. Садистская рука вновь подняла ее на этот раз, чтобы раздать сильные пощечины, не удовлетворившись, он обрушил кулак в лицо жены. Он протолкнул ее к ступеням и спихнул вниз. Каким-то образом Лисица успела ухватиться за кусок воротника и увлекла Жреца за собой. Они оба кубарем скатились в темницу. Лисица услышала, как Ульф заорал и отстранился от ее неестественно распростертого тела, прижимая руку к себе. Она, наверное, сломана, и всё из-за этой твари.

- Почему я не умерла? - кожа щек защипало от соленых слез, быстро сползающих вниз, капающих на шелковую подушку. - Я так хотела умереть. Что же я теперь? Бледная дымка сползла с глаз принцессы вместе с болезненными мыслями.

Служанка уставилась в одну точку, видимо, не желая отвечать на ее причитания.

- Госпожа, не надо. Все прошло, все закончилось. Вам больше ничего не угрожает. Она осеклась, опомнившись. Наверное, издевательства собственного супруга покажутся невинными игрищами по сравнению с пытками, которые фарлалы, наверняка, приготовили для своего заклятого врага. Именно для этого их предводитель приказал охранять ее, чтобы потом насладиться заслуженным возмездием. Ни для кого не секрет - шалфейи их многовековые враги, и медленная мучительная смерть принцессы станет поистине основным угощением на их пиршестве мести.

Хотя служанке было искренне жаль принцессу, и каждый последний раб в крепости был рад, что не оказался на ее месте, но она больше ничем не могла помочь ей. Ролл поблагодарил Мараву и попросил дать шалфейе силы, чтобы вынести его появление. Под отрешенный взгляд служанки он шагнул в осветленную множеством свечей комнату. Тишину прорезал только треск полена в камине.

- Пожалуйста, госпожа, не бойтесь, - завидев отразившийся на лице Лисицы ужас, твердо произнесла служанка.

Раскрытые широко глаза принцессы, казалось, выйдут из орбит. Под покрывалом она врезала ногти в бедро. Нет, не сон - реальность.

- Скажи ей, что я не причиню ей вреда, - попросил Ролл.

Она немедля перевела окаменевшей Лисице слова фарлала в надежде, что та расслышит ее.

- Чего она боится?

- Вас, господин.

- Я же сказал, что ничего ей не сделаю.

- Не в этом дело.

- В чем тогда?

Воин старался говорить ровно, чтобы своим тоном не разорвать тонкую ниточку, по которой принцесса отважно выбралась из плена забытья.

- Она никогда не видела никого из вашей расы, и для нее вы воплощение всего безобразного - Нуроса. Такова вера шалфейев.

Ролл припомнил ее частые обмороки. Ну, наконец, кто-то догадался объяснить, отчего шалфейя бледнеет, а кожа покрывается инеем в его присутствии.

-Вот как.

Он неплохо владел вопросами религии шалфеев, но ему и в голову не приходило, что она могла принять его за повелителя подземной воронки, той, что засасывает грешников, навсегда лишая их права перерождения и обрекая на нескончаемые муки.