Ой-ой-ой, домовой! (СИ) - Гончарова Галина Дмитриевна - Страница 41

Читать полученный том Тира тоже не стала, а вместо этого отправилась в гардероб. Они с Мирой делили на двоих и ванную, и гардероб, и большую гостиную, а вот спален в покоях было две. Но сейчас Тира старалась не шуметь.

Она вошла в гардеробную и полезла в свой сундук. Повозилась немного, и крышка отлетела. Тира достала оттуда листок, пробежала его глазами, кстати, бегло читая не древнебархейнском, и положила обратно.

Оставалось ждать ночи.

Ночь, тишина, озон, луна, а я одна, совсем одна…

Ну хоть бы голубь пролетел… Скотина! Гадить захотел?!

Я сидела напротив двери в покои девушек и упорно ждала. И терпение было вознаграждено. Тира высунула нос из комнаты, осмотрелась и в длинном плаще пошла по коридору, закутанная так, что сразу и не опознаешь.

Я-то опознаю, девушек там двое, Тира и Мира, и Мира сейчас сладко спит. И ей бы не спать, когда милая сестренка накапала ей в эласовый сок какую-то пакость. Кажется, снотворное. Эласы – местные фрукты, среднее между лимоном и апельсином, вкусно. И сок чуточку горчит, привкус незаметен.

Мира спала. А вот Тира, в плаще сестры, кстати, шла по коридору.

Дошла до прихожей и принялась… вот наглешь! Эта зараза стала напяливать ботинки Колетт Дален! И привечай такое в семье!

Тебе же кланяться будет – и тебя же подставит!

Стерва!

Тира, тем временем, вышла из дома и уверенно направилась куда-то вбок. Я следовала за ней.

Домовой дух ослабевает вдали от дома, есть такое. Но если недалеко и ненадолго – то можно. А сейчас даже нужно.

Керт не смог бы проследить за ней незамеченным и попросил меня. И я следила.

Как я это делала?

Пришлось поменять облик. Летягам по ночам неуютно. И видно плохо, и пузико в траве мокнет, а деревьев тут не так много, чтобы с ветки на ветку.

Пришлось стать летучей мышкой.

А что? Виды родственные, правда летать пришлось тренироваться на ходу, зато плюсов сколько! Носимся быстро, особо нас не замечают, а и заметят…

Видели вы женщину, которая любит летучих мышей?

Брррр!

У меня жил одно время кот, потом помер от старости. Так вот, он один раз мне летучку поймал. Такая бяка, брррр! Охотник был, добытчик.

А здесь коты ленивые, перед ними не то, что мыши, крокодилы строем маршировать будут, им все одно, ничего кроме сметаны не надо. Раскормила кухарка.

Так что я летала за таррой. Криво, косо, но получалось. Рукокрылое, ёж твою мышь!

Тира шла достаточно уверенно, свернула в лощинку, и принялась устанавливать свечи. Луны почти не было, света было мало… кажется, ей тут что-то надо делать.

За Кертом?

Однозначно!

Я метнулась, что есть рукокрылов.

Керт уже ждал меня на конюшне. А с ним Жескар-старший и младший, и Адам Ластан. Вот о последнем мы спорили, активно. Но потом Керт все же меня передавил. Он считал, что Ластан настолько уперт, что пока сам не увидит – не поверит.

Доводы, что он вмешается раньше времени, будет защищать племянницу и прочее, Керт отмел одним жестом.

– Она же его дочь прокляла?

Ну, может, еще и не она. Смотреть надо.

Я села на палец Керту и пискнула.

– Едем! – вскочил в седло Керт.

А вот тут проблема.

На крыльях – одно, на коне совсем другое, а если я полечу, фиг меня кто догонит. Вы не пробовали летучую мышь поймать ночью? Вот и не пытайтесь, не наживайте косоглазие.

Так что времени ушло чуть не в три раза больше, но оно оказалось и к лучшему.

Тира времени не теряла.

Готов был и чертеж – пентаграмма, и знаки вписаны, и свечи стояли на углах, а сама тира стояла в центре и что-то декламировала. А на противоположном от нее луче стояла склянка от духов и пульсировала зловещим красным цветом.

– ТИРА!!!

Адам, конечно, не сдержался.

Девушка обернулась, ахнула…

И в этот момент Керт выстрелил.

Да не в нее, нет.

Даже в нашем мире есть старые сказки. Про одолень-траву, разрыв-траву, улика-траву, мандрагору… да все перечислять – суток не хватит. Только в нашем мире это смешные сказки. Понятно ж, предки тупые были, во что только не верили, сказал один мой знакомый, пробуя вылечить геморрой приложением попы к морде Кашпировского на телеэкране.

Арбалет щелкнул. И пентаграмму запорошило облако высушенной травы.

Зверобой, тысячелистник, полынь, крапива и можжевельник.

Все должным образом собранное, высушенное, измельченное и с нужными словами смешанное на алтаре Хурта. Идеальное средство от любых колдовских ритуалов и нечисти.

Ну, не знаю, как там с колдовством, а расчихалась Тира так, что ритуал оборвался сам собой.

Мне тоже стало неуютно, я слетела с коня и поднялась повыше. Пристроилась на ветке дерева, подумала и перекинулась обратно в летягу. А то вниз головой неудобно.

А события разворачивались полным ходом.

Тира чихала и кашляла, пентаграмма погасла, мужчины спешились, и Керт первым вошел внутрь.

– Танна, вы арестованы.

– Тира, как ты могла?

– Поделом тебе, сука!

– Ты на мою дочь порчу наслала, тварь?

Керт, Адам, Жескар-младший и старший, все говорили хором. Но Керт быстро заставил всех заткнуться.

– Танна, вы обвиняетесь в покушении на Миру Ластан, и на Лаллию Жескар. В присутствии свидетелей подтверждаю, что вы проводили запрещенный ритуал. И собирались навести порчу на человека, семя которого содержится в склянке.

– Семя? – аж подпрыгнул Адам.

– Да, – вдохнул Керт. – Только чудо позволило нам предотвратить покушение на второго ребенка господина Жескара.

– Семя?

– И я благодарен вам, – Симон-старший смотрел серьезно. – А Лалли? Что с ней теперь будет?

– Обернем порчу на эту девку.

– Семя?

– Да спала она со мной, вот и сберегла за щекой, – огрызнулся Симон.

Адам Ластан схватился за сердце и осел в траву. На поляне стало весело и еще более интересно.

Глава 8

Вот от кого я не ожидала такой реакции, так это от Адама Ластана. Будто и не военный, а школьница-восьмилетка.

Хотя сейчас уже и в третьем классе тебе дети что хочешь расскажут… м-да, плоды просвещения, с оттягом бы их поперек!

В итоге Керт и Симон-младший без особых угрызений совести вязали преступницу, а Симон-старший приводил в чувство родственничка.

По щекам хлопал, тряпочкой обмахивал… и то!

Жалко Ластана.

Пусть душевной тонкости в нем, как в танковой броне, но ведь старался человек, тянул и племяшку, и дочь. И такой афронт.

Где-то он что-то не досмотрел, где-то пропустил, недодал внимания, но ведь мужик! Недоступны ему эти дамские душевные тонкости. Я в жизни штангу в двести килограмм не толкну, а Адам чего-то важного не сообразит.

И что?

Физиология разная!

Мозги тоже разные!

Мы вообще – раз-но-по-лые! Глупо равнять тушенку с мороженым, одно источник белка, второе – углеводов.

И что самое печальное, я понимаю, что и Тира-то не слишком виновата. Мне ее даже жалко, дуреху. Не сообразила, что дядя так поступает не ей назло, а вот просто. Острая душевная недостаточность. Нехватка понимания людей.

Он и дочку-то затеррорил по доброте душевной, хотелось ему, чтобы его чадушко лучшим было. А что у девочки невроз, психоз и даже псориаз на нервной почве…

У его дочери такого быть не может. Точка.

И тут – такое.

Племянница, которую он взял в свой дом, любил, как родную, да, меньше, чем дочь, но положа руку на сердце? А вы?

Выбирая между родным ребенком и чужим? Пусть наполовину чужим по крови, но все равно ведь не абсолютно свое? Вы стопроцентно будете беспристрастны и справедливы?

Одного шесть раз в день поцеловать и второго тоже, одному платье – и второму тоже, и все одинаковое, и никого не ущемить, и объяснять это каждый день?

Или все-таки?

Сказка про Золушку – она не на пустом месте сказывается, если уж родной отец позволил на свое чадо гвоздь забить ради спокойствия в семействе, то что ждать от дяди?