Мы же взрослые люди - Гурина Юлия - Страница 40

Катя задумалась и тоже глядела на стекло, где отражались она и Нина. Она улыбнулась себе, как мог бы улыбнуться человек, который раскусил шалость.

 – Я не уехала, потому что мне это понравилось. Мне понравилось ощутить себя шлюхой. Я решила просто в это поиграть. Когда еще? Мы заказали в номер вина. Заказали бургеры и картошку фри – самую мусорную еду. Включили телевизор, Денис оплатил канал с порно. В любом другом месте я бы умерла от стыда, но тут, получается, у нас же игра вроде как образовалась. Денис был молчалив, говорил только, что я красива и он хочет меня. Мы сходили в душ вместе. Нин, а дальше понеслось. Наверное, он съел виагру или что‑то типа того. Достал какие‑то гели. Мы занимались сексом, грязным сексом, Нин. Прям совсем грязным, даже запачкали белье немного. Простыни постоянно сползали с матраса, а матрасы такие замызганные, с пятнами. Он был неустанен. И я испытала свой первый сквирт-оргазм. Ничего, что тебе такое рассказываю? Смотрю, ты покраснела.

 – Говори, ты что? Не вздумай сейчас перестать рассказывать! И как он, этот сквирт?

 – Я лежала там на этой смятой простыне, в небольшой луже. Меня била дрожь, ноги дрожали как от йоги или долгих силовых упражнений, тремор сильнейший. Я дергалась на этой дешевой кровати, смотрела сквозь пыльное окно. И мне казалось, что это не гостиница, а капсула, в которой мы летим с Денисом над городом. Он был потный весь, его руки были мокрые. Он улыбался. И я наконец‑то почувствовала, что люблю его. Его лицо, его тело, его эти черные несуразные волоски по всему торсу. Его глаза, в которых страсть сменялась нежностью. И мы летели над городом. Так что тогда, мне кажется, мы тоже хакнули эту жизнь. Я как будто проснулась. Мы уснули обнявшись.

 – Как я рада за тебя! Зачем же ты говоришь про обостренное чувство реальности и необходимость немножко обманывать себя? Это же прекрасно. Вы оба свободны. Вы любите друг друга! Что может огорчать, я не понимаю?

 – Тогда он сделал мне предложение еще раз. И я согласилась. Бриллианты меня не подкупили, а гостиница для шлюх подкупила, это все, что надо знать о себе. Со свадьбой мы пока не торопимся, может быть, ближе к осени, не раньше. А потом наступили будни, и мы снова превратились в обычных людей. Потому что мы не такие на самом деле, как были в той гостинице, мы обычные, понимаешь? Мы не те.

 – Почему же не те? Вполне те, мне так кажется, – Нина ужасно хотела расспросить подробности, но стеснялась. И вообще, ведь о таких вещах не подобает разговаривать даже подругам.

 – Мне кажется, что он прочел меня тогда до самого конца. И я себя прочла. А его не прочла. Он оказался гораздо глубже, чем я всегда считала.

 – Ты намекаешь на то, что хуже него? Да брось!

 – Нет, не хуже, то есть не в этих категориях я размышляю. Хотя… – Катя вздохнула еще раз, – я, наверное, просто бешусь с жиру, ты права.

Они обе молчали, официант предложил повторить напитки. Отказались.

 – Могли бы мы подумать, что вот так у нас все будет складываться сейчас.

 – Сколько мы с тобой знакомы? Уже лет 20?

 – Больше. 25, не меньше.

 – Вот поэтому мы с тобой гуманитарии, нам лень считать. А если бы было не лень? Нин, если бы не лень было, может, вся жизнь иначе бы сложилась? – Тут обе подруги задумались, посмотрели вверх и синхронно вздохнули.

 – Мы решили пожениться с Денисом, он познакомил меня с родителями. Милые люди. Хотят внуков, я думаю, что они и к дочке моей хорошо отнесутся.

 – А почему ты так трагично все это рассказываешь, Катя? Я помню, как еще в школе тебе советовали поступать в театральное. Это оно?

 – Может быть и оно. Понимаешь, я не боюсь сомневаться. Наверное, это иногда проблема. Я все чаще сталкиваюсь с адом сомнений. После встречи с родителями мы дома еще долго разговаривали с Денисом вдвоем. Пили вино. И я смотрела на него, и думала, что он – не тот самый. Он хороший человек, добрый, умный, отзывчивый, внимательный. Он хорошая партия. Так же надо рассказывать про потенциальных мужей? Помнишь, мы мечтали о своих любимых мужчинах.

 – Да, помню. Я мечтала о рок-музыканте, а ты о миллионере, чтобы вам ничего не мешало любить друг друга, чтобы не отвлекал быт. Мы еще спорили с тобой.

 – Ага. Мечтали тогда, фантазировали, а жизнь готовила совсем другое. И в тот вечер, когда мы пили вино и обсуждали свадьбу, нашу с ним свадьбу, я вдруг разрыдалась. Я начала плакать еще за столом, потом в ванной, не могла успокоиться. У меня случилась истерика. Я рыдала, и рыдала, и рыдала. Денис испуганно ходил рядом, пытался утешить, пытался обнимать. Это ужасно, да? А я билась как рыба на берегу. Я точно не могу тебе объяснить, из-за чего именно я рыдала. О том, что все не так. Не так, как должно быть в моей жизни. Я вдруг вспомнила себя, ту маленькую, хорошую девочку. Такую живую, такую достойную счастья. И то, во что я ее превратила. Я подвела ее, не оправдала доверия, испортила все. Я плакала над этим, Нин. Что мы делаем шаг и он не верный.

 – А что же Денис? Ты ему сказала?

 – Он просто сидел и ждал, когда я успокоюсь. В тот момент рассказывать что-либо было бессмысленно. Я что‑то отрывочное лепетала. Он уложил меня спать. Гладил по спине, гладил ноги. А на следующий день он ничего не спрашивал, старался быть невозмутимым, только сказал, что если мне будет комфортнее, то можно свадьбу отодвинуть ближе к осени или еще дальше. Такие дела.

Люди все так же быстро шли по холодной улице, машины нехотя ехали по снежной дороге. Подруги смотрели в окно и молчали. Но через какое‑то время их разговор из глубин вынырнул на самую поверхность.

 – Да, ну почему у нас так все сложно? Кто нас научил все усложнять? Неужели русская литература?

 – Возможно, а возможно, мы просто дети своих родителей. Кстати, как твой отец?

 – Поздравил смской с праздниками.

 – Мама как, она уже не хочет его убить?

 – Ой, мама, ты же знаешь, артистка. Нет, не хочет, у нее новый роман.

 – Молодец мама, привет передавай ей.

 – Хорошо, передам.

 – А этот что? Твой змей-отравитель, горе-самоубийца?

 – Эхх, Катя. Лучше даже не спрашивай…

 – Все продолжается?

 – Как тебе сказать… Наверное, продолжается… Он успокоился, принимает АРТ. С женой разводятся, делят квартиру. Не работает пока, что‑то пишет. Мы в основном общаемся в онлайне. Немного.

 – Дура ты, Нина.

 – Да. И это то, что я знаю про себя. 

ИЗ ДОМА

Богдан научился ходить в сад. Нина забирала его уже после сна. Записала сына на английский язык и детское ушу, прямо там же в самом садике.

Последняя неделя февраля выдалась чудесной. Светило солнце. Стоял легкий морозец. У дворовых котов ночами уже начался март. И в социальных сетях все чаще говорили о весне. О весеннем настроении. Удивительное ощущение, не правда ли?

Этот вечер был обычным, таким же, как и сто других вечеров. Богдан выпил кефир на ночь и уснул. Алина ушла в гости к подруге. С ночевкой. Хорошая девочка, одноклассница, вместе они делали уроки. И что самое удивительное для Нины и родителей той девочки, уроки действительно были сделаны. Утром важная контрольная.

На кухонном подоконнике у Нины стояли пять гиацинтов. Пять гиацинтов как символы начинающейся весны. Как тема огромных перемен.

А на подоконнике в спальне две орхидеи. Орхидеи нужно опускать в воду и опрыскивать.

Нина сидела у экрана и сочиняла пост.

Нина Титова: О чем вы думаете? Спрашивала социальная сеть.

Представь пространство, в котором пыль. И солнце светит на эту пыль.

Представил?

А теперь представь, что это разные частички – они разные по цвету, размеру и структуре. Цветная разная пыль.

А теперь постарайся увидеть только бирюзовые точки. Такое было упражнение у окулиста, чтобы права получить. Куча цветных, но только бирюзовые создают рисунок.