Кто эта Сильвия? - Данстон Стивен - Страница 2

Анджела. Это не дело, Генри, надо поесть.

Генри (еле слышно мычит). Ммм…

Анджела. Ну поешь, Генри… Хотя бы ради меня… Ну пожалуйста…

Генри (понимая, что дурное настроение не стоит обращать в грубость). Ладно.

Анджела (с заметным облегчением). Вот хорошо, ты сразу почувствуешь себя гораздо лучше. Я тебе совсем немного положу. Вот. Не пойму, что с тобой происходит в последнее время. Объяснил бы.

Генри. Не знаю, сможешь ли ты понять.

Анджела. Генри, как тебе не совестно! После стольких лет жизни!

Генри. Прости, я и сам плохо понимаю, что со мной. Это началось с того самого дня, когда они вылупились… то есть, конечно, не сразу, а после того, как ОН пришел и забрал их… Я никогда, никогда не забуду, как ОН взял и забрал их… Уже год прошел. Ты, я помню, очень убивалась, я должен был держаться и больше беспокоился за тебя. Потом мы оба как будто успокоились – все-таки у нас остался Себастьян.

Анджела. И Энтони…

Генри. Да. И Сильвия…

Анджела. Да, и Сильвия, конечно. (С легким смешком.) Странно, мне даже не верится, что раньше мы жили без нее.

Генри. Да, она нам большая поддержка.

Анджела. Очень.

Генри (снова помрачнев). Но всегда оставалось это ощущение…

Анджела (твердо). Неправда.

Генри (не замечая ее слов). Всегда оставалось ощущение… чего же?… Не знаю? Ощущение, что мы чего-то не поняли.

Анджела. Успокойся.

Генри. Может быть, это потому, что на прошлой неделе неожиданно исчезли Кен с Дорин и их Дэррен.

Анджела (упоминание о соседях ей неприятно). Не надо, Генри. Конечно, у них тоже могут быть свои несчастья, но…

Генри (перебивает). Не только могут быть, но и есть. В конце концов, они такие же тараканы, как и мы.

Анджела. Нет, Генри, здесь ты не прав. Ложной сентиментальности надо избегать. Все это время я постоянно помнила, что мы – другие. Это давало мне силы. Если мы действительно хотим когда-нибудь вернуться к нормальной жизни, мы должны сохранить свои принципы. Я не отрицаю, они тоже пострадали, но у них осталось четверо, а у нас, с тех пор как мы лишились Сары и Элизабет, только трое. К тому же обе их девочки и этот противный мальчишка – все время забываю, как его зовут – очень мало развиты. Никогда не слышала, чтобы кто-то из них сказал что-нибудь умное. Генри (уклончиво). Но…

Анджела. А Дэррен? Он откровенно неприятный. Какой-то грубый, вульгарный. Я даже рада, что его забрали. Знаешь, я не исключаю (понизив голос), я не исключаю, что отец их бил.

Генри. Да что ты!

Анджела. Но я и не думаю их жалеть. Они и не того заслуживают.

Генри. Но, дорогая, едва ли это их вина.

Анджела. А чья же? Ведут себя как настоящие вандалы, мальчишки подбивают девчонок делать всякие… нехорошие вещи. Кто в этом виноват? Могли бы по крайней мере разговаривать повежливей. Хотя бы девочки.

Генри. Мы не должны забывать, в какой среде они воспитывались.

Анджела. Как раз этого я и не забываю. Помнишь, как мы впервые представились друг другу: «Очень рада с вами познакомиться. Меня зовут Анджела, а это Генри, мой муж». И что она мне ответила: «А-а-а, чао, Андж!» Андж! Только что меня увидела и сразу – Андж! (Подражая Дорин.) «Чао, Андж, я Дорин. А это вот – Кен, Кеннет». (Имитирует Кена.) «Здорово, Андж, привет, Генри». (Анджела столь живо представляет сцену знакомства, что Генри невольно начинает хихикать.) «Рада с вами познакомиться, Кеннет. Откуда вы?» (Имитируя Дорин.) «Мы токо щас с вокзала – мы там раньше в ресторане жили. Ваще там здорово, тепло, ваще отлично. Ваще у вас тоже ничё – тепло». – «Вообще-то мы тоже не отсюда – только вчера приехали». – «Ну все равно, но на вокзале было просто прелесть, особенно в уборной, где мы жили». Подумать только! Они жили в уборной! Разве я могла сказать ей, что наши предки из обеденной залы Кэмбриджского колледжа святой Магдалины?

Генри. И все-таки сказала.

Анджела. Правда? Ну может быть. Все равно на нее это, кажется, не произвело никакого впечатления. А как она смеется! Просто неприлично! Как мы могли их так долго терпеть?

Анджела наконец осуществляет долго подавляемое желание спародировать смех Дорин: слышен режущий ухо, визгливый хохот. Генри, по природе более добродушный, не в силах удержаться от смеха. Анджела повторяет представление. Оба хохочут. Приближается Сильвия, смех постепенно смолкает.

Сильвия (в ее манере говорить слегка заметно нежелательное «постороннее» влияние). Пап-мам, привет.

По тому, как Анджела и Генри с ней разговаривают, ясно, что Сильвия – любимица. Они до сих пор относятся к ней как к маленькой, хотя она уже давно не личинка, а вполне взрослая.

Анджела. Здравствуй, детка. Вы ходили прогуляться? Тебе понравилось?

Сильвия. Да. Классно! Уф, я так бежала, совсем запыхалась. Джеки и Трейси…

Анджела (с заметным охлаждением). Джеки и Трейси? Сильвия, как ты…

Сильвия. Мам, дай я договорю. Мы просто…

Анджела. Сильвия, довольно того, что ты о них упоминаешь.

Ясно, что… Сильвия (перебивает). Мам, ты не права.

Анджела. Не перебивай меня. Кажется, я достаточно ясно объяснила…

Сильвия (снова перебивает). Я уже взрослая, сама могу решить, что мне делать.

Анджела. Взрослая или нет, но некоторые вещи тебе еще только предстоит понять. Мы с твоим отцом много испытали. Ты знаешь, мы поселились здесь только на время и надеемся вернуться в общество, к которому принадлежим по рождению и воспитанию. Мы не можем допустить, чтобы наша дочь…

Сильвия (снова перебивает). Бредятина!

Анджела (пораженная грубостью выражения). Сильвия!…

Сильвия. Мам, ты пойми…

Анджела (перебивая, строго). Нет, Сильвия, здесь нечего понимать, я просто…

Генри (перебивая ее). Ради Бога, не ссорьтесь. (Пауза. Обращаясь к Анджеле, мягко.) Анджела, давай все-таки выслушаем ее. Потом будем решать.

Анджела (ледяным тоном). Что ж, хорошо.

Сильвия. Собственно, ничего особенного. Я только хотела сказать, что Джеки и Трейси… то есть я им сказала, что вы не против… В общем, я пригласила их к нам… ведь Кена и Дорин забрали. (В камере воцаряется тяжелое молчание. Снаружи за стеклом звучит Моцарт.) Все равно Себастьян и Энтони сейчас у них. Себастьян бывает там гораздо чаще, чем вы думаете. Ему нравится Трейси.

Семейная сцена прерывается: снаружи слышны тяжелые шаги, кто-то поднимает стеклянную крышку камеры (музыка стала громче, раздаются истошные крики: «Нет», «Это ОН!», «Генри, сделай что-нибудь!»

Анджела. Генри!

Генри. Успокойся, дорогая. ОН на той стороне. Отдаленные крики о помощи.

Анджела. Но ОН может…

Генри (перебивая, нарочито спокойно). Нет, дорогая, нам ничто не грозит. А вот Джеки и Трейси и этого… как его… Одним словом, мальчика стоит пожалеть.

Анджела (с огромным облегчением). Да, Генри, да. Мы должны состра… Генри! Генри! (С нарастающим ужасом.) Генри-и-и! ОН взял Себастьяна! Себастьяна!!! (Истерически рыдает.)

Шаги удаляются. Генри не в силах сказать ни слова. Сильвия всхлипывает. Анджела рыдает. Звучит Моцарт. Шаги возвращаются, кто-то опускает что-то в камеру и закрывает крышку. Музыка звучит глуше. Шаги удаляются. Всхлипывание прекращается, все разглядывают то, что было принесено.

Сильвия. Что это ОНИ принесли?

Анджела (в потрясении). Это… это… Нет, не может быть. Это они!

Генри. Не может быть.

Сильвия. Кто это?

Анджела. Ты не узнаешь? Это твои сестры Сара и Элизабет воскресли из мертвых. О…о…о-о-о… мне кажется, я…о…о-о-о. Все сразу и так неожиданно, это выше моих сил… Я… кажется, я сейчас… (Падает в обморок.)

Генри. Посмотри, что ты наделала. Ладно, что теперь стоять. Иди поздоровайся с сестрами.