Копейщик (СИ) - Парсиев Дмитрий - Страница 47

Они расселись на остатках укрепления и, передавая друг другу фляжку, досматривали военизированное представление в качестве простых зрителей. Продлилось оно недолго. Копейщики быстро наловчились валить древесников, накидывая им на шеи петли, а конников стаскивать с лошадей. Вепрю с Грачом надоело оставаться сторонними наблюдателями. Они подстегнули лошадей и кинулись в кучу малу. Получив такое подкрепление, обороняющаяся сторона довольно быстро выдавила оставшихся в строю нападавших за пределы укреплений.

Вася со своим замыкающим, а потому оставшимся в стороне от основного противостояния отделением, оказались не единственными, кто наблюдал за взятием снежного городка. На зубчатой стене академии могии собралось несколько десятков ее студентов. Среди них была и Ольха, но к ее сожалению досмотреть до конца игровое сражение ей не удалось, пришлось спускаться со стены и идти на лекцию.

— Разведчик или шпион, если кому так предпочтительней, — говорил старый Лис, прохаживаясь по аудитории, — Это человек, тайно собирающий сведения за пределами своего государства. В случае разоблачения, как вы понимаете, его ждет незавидная участь. Отсюда вопрос: какими качествами должен обладать разведчик? А еще лучше опишите мне его портрет, ибо в недалеком будущем этот портрет — ваш собственный.

— Должен отменно владеть нифрильной могией, — сказал кто-то.

— Не должен привлекать к себе много внимания, и вообще поменьше болтать, — сказал другой.

— Должен уметь задавать вопросы, — сообщил следующий.

Бартоло слушал молча, лишь удовлетворенно кивая на каждое высказывание. Когда студенты истощили запасы своих представлений о том, каким должен быть настоящий разведчик, он снова заговорил:

— А теперь давайте рассуждать. Поскольку в мире существуют разведчики, постольку существует и тайная стража, призванная выявлять и ловить этих разведчиков, — Бартоло обвел взглядом разом загрустившую аудиторию, усмехнулся и продолжил, — Тайная стража или, как сейчас стало модно говорить, контрразведка, смею вас заверить, полностью разделяет с вами представление о том каким должен быть разведчик. И, следовательно, человека, обладающего описанными вами качествами, заподозрит в первую очередь!

— Так что же делать? А как быть-то? — загомонили студенты.

— Думать! — старый лис ослепительно улыбнулся, — Иного оружия, помимо разума, у разведчика нет! Если разведчик применяет могию, боевое ли искусство или даже искусство спора, значит он стоит на грани провала. Зарубите себе это на вашем нательнике.

Бартоло помолчал, давая возможность слушателям хорошенько усвоить сказанное, и продолжил:

— Вам придется вдумчиво над собой поработать и научиться преподносить себя полной противоположностью тому портрету, что вы описали. Давайте пройдем по самым очевидным вещам. Итак, ни в коем случае не стройте из себя этакого бдительного молчуна. Напротив, вы должны всегда находиться на острие всеобщего внимания и вообще быть, как это говорят, душой компании. Можно к примеру, собирать и распространять безобидные, но пикантные слухи: о любовных похождениях, увлечениях будь то скачками или азартными играми знатных особ и прочее в таком роде. Люди это любят, и всегда готовы об этом поговорить.

Не забывайте, впрочем, отслеживать, чтобы ваши россказни не навредили репутации людей, наделенных властью и силой. Становитесь хорошими рассказчиками, это помогает развязывать языки, но никогда не проявляйте настойчивого интереса к делам государства. Вы должны прослыть людьми далекими от этих вопросов, — Бартоло усмехнулся, явно что-то припомнив, — Знали бы вы как страдают носители тайн от того, что не могут их никому раскрыть… М-да. Так вот. Научитесь слушать так, будто вы внимаете рассказчику не столько из любопытства, сколько из вежливости, тогда вас не будут опасаться, считая людьми поверхностными. Но, и строить из себя дурака тоже не стоит. Дураков люди как раз опасаются. Одним словом, создайте рабочий образ, который впоследствии будете оттачивать: приятного во всех отношениях человека или «рубахи парня», героя-любовника или балагура, светской дамы или взбалмошной княжны…

На последних словах старый лис метнул в Ольху насмешливым взглядом, совершенно ее смутившим. «С чего он решил, что я строю из себя взбалмошную? — подумала она с неудовольствием, — Ведь очевидно же, что это не так». Дальнейшую лекцию она почти полностью прослушала, погрузившись в собственные размышления. В свете сказанного выходило, что взбалмошность для разведчика может быть неплохой маскировкой. То есть взбалмошность — это хорошо. Однако, с другой стороны, что хорошего во взбалмошности? К концу лекции она окончательно запуталась в своих мыслях, так для себя ничего и не определив.

После лекции Ольха захотела выйти на воздух прогуляться. Рассуждения Бартоло заставили ее крепко задуматься. Надо отдать старому Лису должное — рассказчик он действительно умелый. И хотя в планы Ольхи разведдеятельность не входила, предугадать заранее, в какие сложные обстоятельства может забросить ее служба в качестве княжеского порученца было совершенно невозможно. Блуждая по двору академии с невидящим погруженным в себя взором, она наткнулась на Хухлю.

— Привет, волчица, — он окликнул так радостно, будто давно не видел, — О чем задумалась?

— Слушай Хухля, — сказала она, даже не заметив, что не утрудила себя ответным приветствием, — Ты никогда не замечал, что я взбалмошная?

Конечно, душевной чуткости от Зайца она не ждала, куда уж там, но хоть на какое-то соблюдение приличий рассчитывала. Поэтому, увидев, как Хухля зашелся в припадке удушливого смеха, разозлилась.

— Хухля, перестань гоготать, Зайцу такое не к лицу, — сказала она раздраженно, — Ну, ты же не конь. Леший, тебя, Хухля… Я сейчас обижусь.

Она уже готова была развернуться и уйти подальше, оставив его ржать в одиночестве, но Хухле, наконец, удалось взять себя в руки. Смеяться он перестал, хотя еще продолжал тяжело дышать.

— Фффуфф, извини, — он неискренне попытался состроить виноватый вид, но в глазах еще прыгали веселые искры, — Сейчас, отдышусь немного…

Ольха сходила к фонтанчику, наполнила, стоявший там стаканчик водой, и отнесла Хухле, дав ему напиться. Он жадно начал пить, но поперхнулся, и ей пришлось стучать его по спине. Когда он успокоился и отдышался, они присели на скамейку.

— Значит все-таки взбалмошная, — сказала она удрученным голосом, увидела, что Заяц на грани нового взрыва хохота, состроила страшную рожу и погрозила кулаком.

Хухля внял и сдержался.

— Ты, извини, волчица, — он постарался говорить подчеркнуто серьезно, — Но самое смешное, что сама ты себя взбалмошной не считаешь. Ох, видела бы ты себя со стороны, когда задавала свой вопрос… Все, все. Не надо на меня так смотреть. Я больше не смеюсь.

— Хухля, расскажи мне о моей взбалмошности, — попросила она. Ольха собиралась обстоятельно расспросить Хухлю о том, как именно ее взбалмошность проявляется, как вдруг почуяла и мгновенно узнала тот самый дух заклятия, за которым так долго гонялась.

Она вскочила со скамейки и почти бегом припустила по следу. Очень скоро тень заклятия привела ее к воротам. Ей стало ясно, похититель камня наложил дорожный приказ. Это означало, что он тронулся в путь.

Она резко повернулась, отчего следовавший за ней Хухля испуганно отшатнулся:

— Эй, волчица, ты чего? Черта увидела?

— Хухля, что с трактом? Он свободен?

— Ну, прошел слух, что фронт сместился на юг, но говорить, что тракт теперь свободен, по-моему, преждевременно. Да, что с тобой? Ты меня пугаешь, — Хухля встревожился, — Может, лучше ты мне объяснишь, что тебе опять втемяшилось?

— Хухля, — просительно сказала Ольха, и даже молитвенно сложила перед грудью ладони, — Ты видел, кто выезжал из Академии?

— Так это тебе лучше знать, — Хухля ничего не понимал, и от этого начинал злиться, — Какой-то эльф. По-моему, из этих ваших шпионов-разведчиков. Во всяком случае в академии я его раньше не видел.