Небо нас ненавидит (СИ) - Накул Александр - Страница 8

Они ожидали в сводчатом холле, на втором этаже Красного Дворца. Надежды пастора Оксанда разведать, что происходит в городе, не оправдались. Даже если город снаружи горел, сюда не доносилось ни звука.

Только чёрные отдушины смотрели из-под потолка, и горели под ним круглые лампы ледяного огня.

Красный кирпич стен был укрыт гобеленами. На небесно-синих и болотно-зелёных полотнищах вышиты простые силуэты серпов, снопов сена и пасущихся безрогих коров. Редкий щит или шлем ничего не меняли общего впечатления — наступательного оружия на гобеленах не было. Ни мечей, ни стрел, ни копий…

— Сейчас он выйдет, — сказал пастырь Оксанд, — Не беспокойся.

— Я не беспокоюсь, — отозвался Ладислав.

— Он выйдет, когда закончит, — пробормотал Бронк, — А закончит он нескоро. Народ восстал. Я знаю, я видел такое. Народ восстал и узурпатор не закончит, пока не расправится со всеми. Я слышал, он боиться держать даже столовый нож, но любит смотреть, как рубят головы. Наутро будет пахнуть кровью, ты увидишь. Кровью и гарью. Ты не застал, маленький был, а я помню, как пахнет наутро после мятежа. К рассвету, когда всех тянет в сон, всё так или иначе закончится. Либо он их раздавит, либо они его разобьют, но запах будет одинаковый. Я хорошо его помню, хотя уже давно не встречал.

Ладислав в который раз припоминал всё, что знает о короле Ламбкаре. Когда по Старой Империи уже ползла алая сыпь крестьянской войны, совет, с трудом представлявший ситуацию, велел вербовать нанимать в наёмники те отряды, что умели не только грабить. Одним из таких отрядов и командовал Ламбкар. После гибели барона Черивока его поставили временным королевским наместником — а бывший староста Ламбкар немедленно, как только собрали урожай, вооружил дубинами местных крестьян и двинулся на столицу, бороться с разбойниками… С тех пор прошло лет двадцать, события которых неплохо бы повторить.

И вот Ламбкар — король. Многие сомневаются в законности его власти, но почти никто не решается доказать своё мнение оружием. Постоянно вспыхивают слухи, что его королевство собираются завоевать. Но соседи Меларна пока не могут завоевать толком даже собственных подданных.

Ладислав вдруг понял, что Бронк не просто недолюбливает крестьянина на троне. Старый партизан ещё ему и завидует. И именно завистью, а не злобой питается его ненависть.

Бронк воевал двадцать лет, а может и больше. Невероятно долго. Ладислав был слишком юн, чтобы даже представить такой срок. И, пусть ничто из того, за что он воевал, так и не появилось, он мог думать, что делал это не зря. В конце концов, он воспитатель настоящего барона. Мог ли капитан Бронк мечтать о таком, когда прятался в чёрных лесах Цуала?

Он здесь, в Красном Дворце, было очевидно, что когда падала Старая Империя, предводитель мятежников мог добиться большего. Много большего! И отныне никому не служить…

Бронк уверен, что стал бы хорошим правителем. Он никогда такого не говорил, но для Ладислова это было очевидно. Почти каждый человек уверен, что справится с правлением, — потому что не пробовал.

— Молчите, — приказал Ладислав.

— Что такое? Почему я должен молчать? У меня есть, что сказать. И я это скажу!

— Мы в гостях у короля Ламбкара.

— Разве хозяин не должен уважать гостей? Мы даже не у него за столом, сидим втроём, его дожидаемся, а он ещё неизвестно когда выйдет. Я буду говорить всё, что считаю нужным. И говорить буду вам, молодой господин, потому что считаю это полезным вам это знать. Я — человек воинского сословия по праву рождения, и кланяюсь короне, а не крестьянину, который её нацепил. А ещё я — не его подданный, и присяги на верность ему не давал. Говорю о нём и делаю то, что хочу. Но он ничего не поймёт. Потому что занят тем, что терзает и казнит собственных подданных! А про нас уже и думать забыл! Мы же ничем ему навредить не можем!..

И тут за гобеленом с огромной наклонённой чашей открылась едва заметная дверь. Оттуда выглянула крупная, лобастая голова. Воротник вокруг шеи вышит золотыми нитями.

— Заходите, заходите, — голова вспомнила, что надо быть поприветливей и губы разъехались в слишком широкой улыбке, — Всё готово, теперь можно и заходить.

Это был король Ламбкар. Ладислав не поверил. Поднимаясь, он пытался придумать какое-нибудь другое объяснение, но у него не вышло. Никаких сомнений. Это король и он сам приглашает их.

— Я войду первым, — произнёс Бронк, — Я хочу знать, что он задумал.

Ладислав посмотрел на него хмуро.

— Я — барон Томира. Я войду сам.

— Нет, прошу вас. Вас могут убить.

— Меня могут убить и в спину.

— Нужно дать им понять, что мы — люди вольные, что мы…

— Я человек вольный. И я уже решил. Я иду первым.

Ладислав зашагал к дверям, обернувшись плащом и даже не оглядываясь на ворчащего капитана.

Король Ламбкар принимал их в небольшой комнатке, — нечто среднее, между казематом древних крепости из эпохи драконов или сельскую горницу. За окном — ночной мрак, в нём можно разглядеть ту самую улица, что спускается к ипподрому. Шума битвы всё равно не слышно. Но может быть., что его просто уносит ветром.

Обстановка, если и была, пряталась во мраке. Два огромных глиняных горшка громоздились а длинном, словно из трактира, столе. Стол обступали грубо сколоченные лавки.

Видимо, за годы в деревне будущий король привык сидеть низко и до сих пор недолюбливает стулья.

Король плюхнулся ближе окну и извлёк из левого горшка дымящуюся репку.

— Берите, угощайтесь, — произнёс он, — Я сам запекал. По-старому, как привык. Столичные повара готовить её не умеют, я пробовал. Вкуса никакого, как траву жуёшь. А от еды ты должен быть сытым, иначе что за еда? Правильно я говорю?

Только сейчас, в этой тесной комнатке, юный барон почувствовал, какой здоровяк этот крестьянский король-узурпатор. Он был на голову выше Бронка, широкоплечий, громадный, с длинными пальцами. Такой и подкову разогнёт, и монету пополам сложит. Рядом с ним ты начинал чувствовать себя маленьким и невольно становился осторожней — как бы эта лавина на тебя не обрушилась.

Даже простота манер не внушали спокойствия. Видно, что он загрёб немало власти. Но научился ли он с ней обращаться?..

Однако, надо признаться, готовить он умеет.

— Благодарю вас, — Ладислав снял перчатки, сложил, как положено, справа от себя. Потом взял одну свёклу и начал снимать шкурку. Шкурка снималась легко, словно обёртка с конфеты.

Наставники сидели со сложенными руками. Ни тот, ни другой ничего не взял.

Ладислав ещё посмотрел на одного, потом на второго. А потом впился зубами в фиолетово-красную свёклу.

Надо сказать, получилось очень вкусно. Насыщённо, сытно, с оттенком горького дыма. Ладислав мысленно отметил, что надо будет распорядиться на кухне. Отныне свёклу и репу в замке будут готовить именно так.

— Хрен не забывайте! — напоминал король, — Хрен я сам натирал! Ох, ядрёный.

Белый пахучий лежал тут же, в открытой коробочке, плетёной из бересты. Видимо, он был слишком ядрён для хрустальных вазочек.

Пастырь смотрел на воспитанника почти с ужасом. А Ладислав

— Так вы с чем пожаловали?

— Мы собирались сообщить…

— Говорите по-простому. Вы у меня дома.

— Наш король…

— Знаю, общались. Он по-прежнему любит рябиновую настойку?

— Этого я не знаю. Ходят слухи, — Ладислав почувствовал, что не выдерживает цепкого взгляда огромных серых глаз под густыми бровями, и теперь смотрел на подножье горшка, словно собирался за ним спрятаться, — что у нас скоро будет новый король.

— Поздравляю, — Ламбкар взял ещё одну репку, — По случаю коронации будут пир и турниры. Советую посетить. На праздник съедется немало очаровательных девушек из благородных семей. В твоём возрасте и положении самое время подумать о браке. Времена сейчас напряжённые, а наступают — кровавые. Может быть, вы не успеете сделать достаточно добрых дел. А вот сделать наследника — и быстрее, и приятнее.

— Дело в том, — продолжал юный барон максимально бесцветным голосом, — что нам важно, чтобы вы признали его законным.